Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

– Халил был одним из пятерых?

– Нет. Быть частью команды самоубийц – это не его стиль. Но он разработал план, от которого после побега пилота пришлось отказаться. Однако в Штатах ФБР было обеспокоено тем, что Халил и Кассам наверняка придумают альтернативный кошмар аналогичных масштабов. Не зная, кто такой на самом деле Халил, они решили удалить из кадра Кассама. Для чего было решено его похитить. Необходимую информацию американцам предоставил Гилер.

– Как?

Александер пожал плечами:

– Точно не знаю, хотя не секрет, что у него имелись связи в Израиле. Для него там не существовало закрытых дверей. Кроме того, Гилер предоставил американцам спортивный самолет, на котором те вывезли Кассама из Греции на американскую авиабазу в Германии. Там пересадили на военный самолет, который доставил его в Нью-Йорк, где он предстал перед судом.

– Где также состоялся суд над Рахманом?

– Да.

– И где жил Гилер.

– В точку.

– Похоже, это имеет какой-то смысл.

– Очень хочется надеяться.

Рекламные ролики на экране сменила серия трейлеров предстоящих фильмов. Александер собрался уйти и потянулся вперед за пальто.

– Кстати, как я понял, поздно вечером, перед тем как вылететь в Нью-Йорк, ты запросила на кого-то информацию второй степени секретности.

На мгновение кровь Петры застыла в жилах. Как хорошо, что они в полумраке зала и он вряд ли мог рассмотреть ее лицо.

– Я отменила запрос.

– В любом случае оператор произвел проверку. Фрэнк Уайт. Я правильно назвал его имя?

Петра пожала плечами.

– Кто он?

– Никто. Просто кто-то, с кем я постоянно сталкиваюсь в парадном. Он живет в том же доме, вот и всё.

– Тогда что вынудило тебя запросить его досье?

– Это была ошибка. Я слишком устала. Причин не было.

– Разве тебе не интересно? – спросил Александер. – Неужели не хочешь узнать, что мы откопали?

Петра не была уверена. Если там есть что-то плохое, часть ее – бо́льшая ее часть – предпочла бы оставаться в неведении.

– Что именно?

Ей было видно, как Александер улыбнулся в тем- ноте.

– Ничего. Он всего лишь геолог, консультант по добыче полезных ископаемых. Не женат, но у него была дочь, которая умерла три года назад. Вот и всё.

– И?..

– Держись от него подальше. Никаких близких отношений.

– Я не завязываю отношений. Ни с ним, ни с кем-то другим. Я же сказала, я просто постоянно сталкиваюсь с ним в парадном и подумала, что это случается слишком часто, чтобы быть совпадением. Вот и всё.

Александер надел пальто и вынул из одного из карманов конверт, который передал Петре:

– Это полный отчет, если тебе интересно.

Она сидела на кровати, поджав колени. Документ был длиной в пять страниц. Дата и место рождения, имя, затем имена родителей, копия свидетельства о рождении, адреса, школы, университет, трудовой стаж, банковские отчеты, налоговые документы, медицинские записи, номер медицинской страховки, номер паспорта, номер водительских прав, судимость – нет, регистрационный номер транспортного средства, кредитные карты с номерами счетов и пин-кодами, сведения о поездках за последние пять лет, семейное положение – холост. Типичное досье второго класса. Интересно, задалась вопросом Петра, что может содержать досье первого класса из того, чего здесь нет?

Сделав запрос, она совершила ошибку, но ей казалось, что, отменив его, она ее исправила. На самом же деле это лишь усугубило ошибку, так как вызвало подозрение у Александера. Это ей было нужно меньше всего. Она знала: ей должно быть стыдно листать эти бумажки. Подглядывать – значит обманывать; это все равно что читать чей-то личный дневник. Но резерв ее стыда был исчерпан.

Она поймала себя на том, что изучает подробности жизни его семьи. Родители с адресом в Марлоу. Его сестра замужем за биржевым маклером, у них четверо детей. Петра представила их рождественский стол, когда они собирались все вместе. Казалось странным, что нужно проверять факты, но что поделать, если все, что бы вы ни сказали, было ложью. Стало трудно – подчас невозможно – верить всему, что вы слышали. По этой причине Петра иногда была вынуждена напоминать себе, что нельзя стричь всех под одну гребенку, что еще оставались честные люди.

Без десяти одиннадцать она вышла из квартиры и постучала в дверь Фрэнка. Когда он открыл ей, то даже не попытался скрыть свое удивление.

– Марина?

– Я знаю, что уже поздно. Извините.

– Ничего страшного. Я еще не сплю.

– Можно мне войти?

– Конечно.

Уайт отступил в сторону, давая ей пройти, затем закрыл дверь и последовал за ней в гостиную.

– Хотите выпить? – спросил он, когда она обернулась к нему.

Она покачала головой.

– Что-то не так?

– Не совсем. Просто одна вещь не идет у меня из головы. Мне нужно в ней разобраться.

– Звучит серьезно. Что же это такое?

– Поцелуй.

– Какой поцелуй?

– Поцелуй, которого у нас не было.

Вполне естественно, Фрэнк насторожился:

– И что не так?

– Я была не права.

Фрэнк лежит рядом со мной. Он спит. Красные цифры электронных часов говорят мне, что сейчас четыре двадцать семь. Я так и не уснула, а мне скоро придется вставать. Я слушаю его дыхание. Оно медленное и размеренное.

Я нервничала, потому что снова была Стефани. По крайней мере, мне так кажется. Я точно была не очень похожа на Марину, которой мне положено быть. Или же я была Мариной и изменение произошло внутри ее… Кто скажет? Кому какое дело? Уж точно не мне.

Не считая Проктора, Фрэнк – первый мужчина, которого я поцеловала с тех пор, как училась в университете. Я никогда не позволяла моим клиентам целовать меня, и он – первый за много лет, с кем мне захотелось заниматься сексом. Мне стыдно признаться, что я не могу вспомнить, кто был этот последний. Какой-нибудь студент, но кто именно… Интересно, чем он сейчас занимается? Получив диплом, по всей видимости, работает в Сити инвестиционным банкиром, женат, имеет детей, «Мерседес» и проблемы с алкоголем.

Весь эпизод был мне в новинку: ни принуждения, ни денег. Никаких искусственных катализаторов. Только мы двое и желание сделать это. Не скажу, что мы занимались любовью, – это был просто секс, и не скажу, что я получила от этого удовольствие. Для этого я слишком нервничала. Я разучилась отвечать на ласки. Для меня секс – это занятие, которое я научилась терпеть в состоянии полного эмоционального отупения. Когда кончики пальцев Фрэнка коснулись моих затвердевших сосков, для меня это стало шоком – и эмоционально, и физически. Я, которой ничего не стоит раздеться перед первым встречным, смущалась и робела, когда он раздевал меня. Мои пальцы дрожали, и я не могла совладать с пуговицами на его рубашке. Когда мы легли на кровать, в животе у меня как будто стянули узел. Когда его рука скользнула мне между ног и его кожа прикоснулась к моим лобковым волосам, я схватила его пальцы и заставила остановиться. Он спросил, что не так, и я оказалась на знакомом мне распутье. Чтобы подавить в себе панику и не сбежать, потребовалась вся моя сила воли. Поэтому я солгала, сказав, что всё в порядке, и отпустила его руку.