Марк Бернелл - Ритм-секция [litres]

Открыв в первое утро глаза, она не узнала мир вокруг себя. Детали предыдущего дня просочились сквозь сито памяти не сразу: паника, желание бежать, сделанный ею выбор. Бойд. Странный выбор, так как Бойд был одним из них. И все же ей казалось, что она может ему доверять. Петра прилетела в Инвернесс, поездом добралась до Лэрга, где села в автобус до Дарнесса. Водитель заволновался, когда она потребовала, чтобы тот высадил ее на обочине дороги. Он начал пугать ее непогодой и темнотой, но она была непреклонна. Дождавшись, когда красные задние огни исчезли в ночи, по неровной тропинке направилась к озеру Бойда. В ее сознании эти детали, хотя и свежие, слились в размытое пятно.

Петра была слишком взбудоражена эмоционально, чтобы мыслить ясно и трезво. В течение первых двух дней, которые она провела под опекой Бойда, путаница в голове сохранялась. Способность сосредоточиться отшибло начисто. Она поймала себя на том, что ее бросает из одной крайности в другую, от крайнего возбуждения к полной летаргии. Бойд, похоже, узнал эти признаки и не подталкивал ее вопросами или указаниями. Он был готов терпеливо ждать.

На третье утро они вновь сидели в его кухне. Бойд готовил кашу, которая когда-то вызывала у нее омерзение, зато теперь – патологический, неуемный аппетит. Он стоял к ней спиной.

– Я думала, что смогу жить так, но я ошиблась, – сказала Петра.

Он даже не обернулся.

– Что случилось?

– Ты слышал про Нью-Йорк?

– Нет.

– Ты уже сообщил Александеру?

– Нет.

– А собираешься?

– Не знаю.

Петра заметила, что ее руки дрожат.

– Мне не хватает духа. Когда это нужно.

Бойд обернулся и поставил перед ней миску с ка- шей.

– Вот. Съешь это.

Она посмотрела на него.

– Я должна исчезнуть.

– Ешь.

Как всегда, Петра подчинялась. Бойд наблюдал за ней. Он приготовил для них обоих чай, и когда она доела свою кашу, сказал:

– А теперь расскажи мне про Нью-Йорк.

Она подробно описала операцию, начиная Марком Серра и заканчивая Александером. Бойд слушал молча. К тому моменту, когда Петра закончила свой рассказ, прошло полчаса.

– Ты не можешь просто взять и исчезнуть, Стефани.

– Почему нет? Мир велик.

– Ты знаешь почему. Твой брат, его семья…

– Неужели Александер пошел бы на это?

– Я не удивился бы.

– Господи, что же делать? – пробормотала Петра, уткнувшись лицом в ладони.

– Ты не первая, кто оказался в таком положении.

– Мне от этого не легче.

– Это и не требуется. Я лишь говорю, что ты не одна такая. То, что тебе не хватило духа, вполне естественно. В тех обстоятельствах это был верный шаг. Это показывает, что ты – человек.

– Мне казалось, от меня требовалось подавить его в себе.

– Неправда. Но на твоем месте я бы не стал расценивать это как неудачу.

Петра нахмурилась:

– Ты на чьей стороне?

Они сидели в «Лендровере» Бойда на дороге между Дарнессом и Лексфордским мостом. Был ранний вечер, незадолго до наступления сумерек. Петра смотрела в окно на ржавчину и свинец окружающих горных вершин и ущелий.

– Моим родителям здесь понравилось бы.

Бойд скептически хмыкнул.

– Как прикажешь это понимать? – сердито спросила она.

– Так, что им здесь понравилось бы, но только неделю-другую в год. Это то, что люди обычно имеют в виду, когда говорят такое.

Петра разозлилась:

– Откуда ты знаешь?

– Потому что провести здесь неделю и жить все пятьдесят две недели в году – это не одно и то же.

– Ты сам пришел к такому выводу?

– Я слышал это тысячу раз.

– Но ты никогда не встречал моих родителей. Говорю тебе, они могли бы жить здесь круглый год, и никаких проблем. Лишь они одни, природа и погода. Идеальный вариант.

Последовала пауза, а затем Бойд улыбнулся. Улыбка эта была ему совсем не к лицу.

– Это то, что мы чувствовали.

– Мы?

– Рейчел и я.

– Твоя жена?

Он кивнул.

– Это был наш с ней вид эгоизма. Нам было наплевать на остальной мир. Мы никогда не хотели быть его частью. Нам было хорошо вдвоем.

– А теперь?

– Что теперь?

– Теперь, когда ее не стало.

Бойд с минуту подумал, затем пожал плечами:

– Теперь это не имеет значения. Ничто уже не имеет значения. – Внезапно он как будто забыл про ее присутствие в машине. – Когда Рейчел умерла, лучшая часть меня умерла вместе с ней. Мне никогда ее не вернуть. Я и не хочу. Просто остаюсь здесь – там, где мы были счастливы, – и этого для меня достаточно.

Его боль откликнулась болью в ее груди. Слышать, как Бойд изливает душу, было выше ее сил. Казалось, исповедь лишь усиливала боль утраты, а не облегчала ее. Затем, столь же быстро, как и возникла, эта откровенность исчезла.

– Тебе придется вернуться, – сказал он ей.

– Знаю, – прошептала она.

На следующий день Петра открыла дверь своей квартиры. Среди конвертов на полу лежал сложенный листок бумаги с надписью «Марине». Она развернула его.

Марина, я не знаю, что случилось прошлой ночью. Если я сделал нечто такое, что расстроило вас, то извините меня. Если вам кажется, что вы можете это сделать, позвоните мне. Фрэнк .

Петра скомкала листок в кулаке и захлопнула ногой входную дверь.

Перед тем как принять ванну, она оставила на веб-сайте «Небеса над головой» сообщение для Марка Серра, как обычно, зайдя туда под именем В. Либенски. Серра ответил через три часа и дал парижский номер телефона, попросив позвонить ему в полдень. Она вышла из дома в одиннадцать, намереваясь прогуляться и проветрить голову.

Затем купила телефонную карточку оплаты и позвонила в Париж из ближайшей будки.

– Мой клиент весьма доволен тем, как все сложилось. Это должно стать уроком для других.

Петра закрыла глаза:

– Я рада, что он остался доволен.

– Остальная часть ваших денег будет переведена на тот же счет к концу недели.

– Прекрасно.

– Он попросил меня передать вам, что хотел бы снова работать с вами. Скажите, мы можем встретиться и обсудить это?

– Я не завязываю долгосрочных отношений. Если мы намерены сотрудничать, я должна узнать о нем больше.

– Думаю, теперь это возможно. Не могу гарантировать полную откровенность, но мне кажется, что теперь он более открыт, нежели раньше.

– В таком случае мы можем поговорить. Где и когда?

– На следующей неделе я буду в Амстердаме.

– Я хотела извиниться. А также подарить вам что-нибудь в знак моего раскаяния. Но не смогла придумать ничего подходящего. Как вдруг увидела их. Не знаю, насколько они уместны, но они были так прекрасны, что я решила, что ничего лучше не найду.

Фрэнк посмотрел на лилии в руках Петры.

– Мне еще никто никогда не дарил букетов.

– По крайней мере, это оригинально. Что хорошо.