Джейн Робинс - Белые тела [litres]

– Я решил забежать посмотреть, что у вас есть по архитектуре.

– Ты мог бы поехать в центр Лондона. В «Уотерстонз» или «Фойлз», например.

– Но тогда я не смог бы повидаться с тобой. И смотри, что я принес.

У него с собой бумажный пакет с двумя картонными коробочками с салатом и небольшими вилочками из бамбука.

– Горошек и мята с сыром фета, – говорит он. – Тильда сказала, что у тебя будут проблемы с обедом, потому что начальница в отъезде.

– Я взяла с собой сэндвич с сыром и мармайтом, но твой салат выглядит куда привлекательнее.

Приношу для него стул из подсобки, мы садимся и едим, он говорит:

– Что ж, теперь у тебя есть возможность расспросить меня о моем своеобразном брате, вчера на ужине я сразу так и понял – ты умираешь от любопытства: все эти попытки копнуть глубже, вопросы про детство.

Тут я вдруг начинаю нервничать, ощущение, что Тильда и Феликс его нарочно подослали. Но он ест салат с такой, я бы сказала, искренностью и смотрит на меня прямо и безмятежно.

Он, конечно, прав – я отчаянно жажду информации. Всю неделю я переключалась между двумя крайними режимами. Меня то переполняет тревога из-за письма Тильды и подтверждений того, что Феликс действительно опасен. Те синяки, ваза. То я начинаю думать о хорошем Феликсе, странном, но добром, влюбленном Феликсе. И теперь в моем распоряжении есть Лукас. Здравомыслящий и легкий в общении Лукас.

– Я просто хочу знать, что моя сестра в безопасности. – Я решила говорить начистоту. – Какими были его предыдущие отношения? Он рассказывал мне о Франческе, журналистке.

– Почему ты думаешь, что Тильда может быть в опасности? – Теперь он смотрит не на меня, а на еду, перемещая ее вилкой по тарелке, и у меня складывается впечатление, что да, все-таки у них с Тильдой и Феликсом состоялся предметный разговор обо мне. Это они его подослали.

– Я не знаю… У Феликса сильный характер. Все должно быть так, как он хочет.

– Ты права, думаю, он довольно властный. И по этой причине мы часто не ладим. Ты видела, как это было, даже когда речь шла о чем-то вроде кальмара – он просто не дал мне приготовить его, как я хотел, взял все в свои руки.

– И ты позволил ему это сделать…

– Это самый простой способ общаться с моим братом – просто дай ему взять все под контроль.

– Мне нужно спросить кое-что очевидное…

– Что происходит, если идешь ему наперекор?

– Да… Хотя я никогда не видела, чтобы Тильда шла ему наперекор.

Он откладывает коробочку с салатом к кассе, смотрит на меня прямо, как будто говоря: «С едой покончено, теперь поговорим серьезно».

– Ну, он иногда впадает в мрачное состояние духа. Очень много гнева… Где-то в глубине, не на поверхности, даже когда повод незначительный. Когда мы были детьми, это могло быть что угодно: однажды я пошел в домик на дереве без его разрешения и переставил вещи… Он страшно разозлился, на несколько недель. Недель! И искромсал мою футбольную форму ножницами, мою любимую футболку. – Он улыбается, как будто это воспоминание приятное, а не ужасное.

– А что было с Франческой? Как она справлялась с его настроением?

Он морщится.

– Бедная Франческа. Она была так влюблена… Что не удивительно, кстати. Женщины влюбляются в него постоянно. Он всегда был более симпатичным, чем я, какая-то особая харизма, полагаю.

Я в затруднительном положении. Я не могу сказать: «О нет, Лукас, это ты более привлекательный!», – потому что это не так. Да, Лукас более утонченный, улыбчивый, с ним легче найти контакт, но я могу понять, почему женщин больше тянет к Феликсу, с его идеальными чертами лица и таинственным, непостижимым нутром. Уже сам тот факт, что он говорит гораздо меньше Лукаса…

– Феликс немного похож на Макса из «Ребекки», – говорю я. – То есть, он такой же, притягательный…

– Франческа тоже так думала. Она всегда старалась ему угодить, быть такой, какой он хотел ее видеть: идеально одетой, с хорошими манерами, сдержанной. Она была обречена на провал. Становилась неосмотрительной, самоуверенной. И ей не хватало чего-то, что нужно было Феликсу. Это сложно описать, но, я думаю, Феликс хочет, чтобы женщина была произведением искусства, как идеальная картина… И твоя сестра ближе всего к этому. Она невероятно красива. Она как будто… Как Венера…

– Мы с тобой обычные люди. А они из какого-то другого мира… – Я осознаю, что мы говорим о Феликсе, как об интересном персонаже какой-нибудь книги, обсуждаем его поверхностно, не пытаясь исследовать его темную сторону, и хочу спросить: «Но опасен ли он с физической точки зрения? Вредил ли он как-то Франческе? Не является ли это истинной причиной их расставания?». Но Лукас такой добродушный и положительный, что мне тяжело так напрямую спрашивать, не является ли его брат монстром. Я только оставляю зацепку, сказав:

– А если бы Франческа была здесь, что бы она сказала о Феликсе?

– Что он разбил ее сердце… Сделал несчастной, и ей трудно двигаться дальше. – Он берет салат и снова принимается за еду. Я не хочу больше давить на него, так что я выбираю другую реплику.

– Ты с ней видишься?

– Нет, к сожалению. Она впечатляет. Очень образованная. Мне она нравилась.

– Она все еще в Великобритании? Работает тут?

– Думаю, да. Она корреспондент американской газеты в лондонском офисе. Но она часто путешествует. Вела репортажи из Ливии и Сирии…

Я сохраняю эту информацию в голове, думая, что придет время, когда мне понадобится найти Франческу, чтобы выяснить правду.

Лукас вытирает рот тыльной стороной ладони и говорит:

– А теперь ты можешь рассказать мне про Тильду. И, раз уж мы собрались расспрашивать друг друга о родственниках, я могу взять с тебя пример: какими были ее предыдущие отношения?

Он застиг меня врасплох. Я не думала, что у него могут быть сомнения насчет Тильды, и слышать собственные слова, вернувшиеся бумерангом, немного дико – они звучат так враждебно.

– Прости! Это было грубо с моей стороны.

– Не извиняйся. Это вполне справедливо. Хочу сказать, свадьба ведь большое дело. Конечно же, мы хотим знать…

– Ну, у Тильды было много парней, но они приходили и уходили. Я не знала никого из них… Ничего похожего на отношения с Феликсом. Он первый, кого она действительно включила в свою жизнь, и это удивительно – видеть, как она ведет себя с ним, как она входит в роль восхищенной женушки. Я никогда не видела ее такой влюбленной с тех пор, как она втюрилась, будучи подростком, в парня по имени Лиам Брукс… По правде говоря, я знаю, что спустя много лет они все еще продолжают общаться, и я думала, что она вернется к нему. Но теперь она с Феликсом, и я вижу, что он «тот самый». Он ее будущее, а Лиам – прошлое.

Складываю руки перед собой, на прилавок у кассы, роняю голову и закрываю глаза. Меня неожиданно поражает контраст между жестокими признаниями Тильды, записанными на флешку, и тем, как блекло я описала все Лукасу. Глубоко внутри я понимаю, что просто подавляю беспокойные мысли насчет Феликса, пытаясь слепо верить в лучшее.