Камилла Уэй - О чем мы солгали

– Как бы там ни было, – сказала Эми, выбрасывая окурок, – больше мне нечего добавить. – Она поднялась. – Извини, но мне нужно идти. Детский чай и все такое…

Клара вспомнила о круглолицем улыбчивом женихе с фотографий в прихожей.

– Твой муж скоро вернется домой? – спросила она.

Эми фыркнула.

– Возможно. Кто его знает. – Клара сконфуженно посмотрела на нее и Эми прыснула. – Он живет с другой в двух улицах отсюда.

– Ох, извини, я подумала…

Эми состроила гримасу.

– Я фотки для детей держу. Они все еще не могут свыкнуться с этим. – Она закуталась в кардиган и направилась к входной двери. Подошла и остановилась на мгновение. – Забавно, – сказала она, – почему всегда мы, женщины, должны разгребать дерьмо, которое оставляют после себя мужики, а?

На обратном пути в машине Клара рассказала Маку о том, что узнала от Эми.

– Господи, – проговорил он. – Я понятия не имел.

– Он никогда не упоминал об этом?

– Ни словом. Я…

– Что?

Мак опустил голову.

– Мне казалось, что я все о нем знаю, – сказал он тихо. – Я действительно думал, что у нас нет друг от друга никаких секретов. Видимо, я ошибался.

Она смотрела на проносящиеся за окном деревенские пейзажи и представляла себе шестнадцатилетнего Люка – уже не ребенка, но и не взрослого, паникующего, испуганного перспективой стать отцом. Но если Эми говорила правду – а Клара была уверена, что это так, – то не было никакого оправдания для его поведения по отношению к Эми. Клара ясно отдавала себе отчет в том, что впервые с момента их знакомства ей стало за него стыдно. Клара вспомнила, как Зои говорила ей, что она слишком быстро абсолютно потеряла голову от Люка, да так оно и было, и, вероятно, безумная страсть ослепила ее. Если Люк был способен настолько ужасно вести себя по отношению к Эми, то кому еще он мог испортить жизнь? Если не Эми была в ответе за исчезновение Люка – Клара сердцем чувствовала, что не она – тогда другая женщина рассылала сообщения и украла фургон с целью перевезти Люка в одному богу известное место. Но кем она была и как Люк мог ее спровоцировать?

Когда они наконец выехали на автостраду, Клара вздохнула и достала мобильный. Немного поразмыслив, она набрала следующий текст для Эмили:

Я хочу убедиться в том, что ты та, за кого себя выдаешь. Когда Люк был ребенком вы пели вместе каждый вечер песню перед тем, как он отправлялся спать. Не помнишь, как она называлась?

Клара усилием воли отложила телефон, убеждая себя быть терпеливой; может, Эмили еще сто лет не ответит. Ее хватило меньше, чем на пятнадцать минут, и к своему изумлению, посмотрев на телефон, Клара обнаружила ждавший ее ответ от Эмили.

Пять обезьянок, – говорилось в нем. – Где тебе удобно встретиться?

Бар «Осьминог» на Грейт-Истерн, – писала Клара с бьющимся от возбуждения сердцем, – тебе подойдет? Я могу завтра в любое время.

Ответ пришел незамедлительно:

Буду там в шесть. Пожалуйста, Клара, очень важно никому не говорить. Я тебе доверяю.

Клара посмотрела на Мака.

– Черт возьми! – сказала она. – Мы точно идем.

Когда Даг сказал мне уйти, я помчалась без оглядки по улицам нашей деревни, не обращая внимания на окружающих, в сторону Сент-Данстан Хилла. Я поднялась на холм, села на скамейку и стала смотреть на тонущие в темноте поля. Не думаю, что до этого момента я чувствовала себя когда-нибудь такой одинокой и напуганной. Все, о чем я была в состоянии думать, – это то, что Ханна столкнула Тоби. Я знала наверняка.

Я вспомнила новорожденную Ханну, красивую миниатюрную девочку. Мы с Дагом относились к ней так, словно она была сделана из тончайшего хрусталя, не в силах справиться с радостью, охватившей нас в те первые недели. Мы так долго ждали, так много пережили, и вот она появилась, настолько совершенная, что мы не могли поверить своему счастью. Но прошли месяцы, годы, и в душу постепенно начали закрадываться сомнения.

Наверное, я просидела так не меньше часа, наблюдая, как в сгущавшихся сумерках разгорались огни над рассеянными в долине деревнями. Где-то вдалеке церковный колокол пробил девять раз. Мысли беспорядочно метались. Я вновь приходила в ярость, когда представляла, что Ханна могла навредить Тоби, и это было сродни первобытному инстинкту внутри меня. Я не понимала, как нам дальше с этим жить, как я смогу позволить ей находиться рядом с моим мальчиком.

В конце концов, продрогшая, без сил, я побрела обратно к дому. Дойдя до нашей улицы, я остановилась перед воротами и, чтобы успокоиться, сделала глубокий вдох. Поблизости не было ни души, из соседних домов не доносилось ни звука, меня окружала сверхъестественная тишина. Я открыла дверь и вошла в темный холл. Я остановилась и прислушалась. Даг уже спит? Внезапно я различила слабый звук, идущий из кухни. Скрип стула, вздох, возможно. Я подкралась поближе и толкнула дверь. За столом сидел Даг. В кухне горела лишь тусклая лампочка в вытяжке над плитой.

Я тихо окликнула его, но но не поднял головы, и я подошла чуть ближе.

– Даг? – Охваченная внезапным беспричинным страхом, я спросила: – Что-нибудь случилось? Тоби? Отвечай!

Он покачал головой.

– Тоби спит.

Я спокойно села рядом с ним. Увидев, что Даг плачет, я инстинктивно обвила руки вокруг его шеи. Мне кажется, впервые за несколько месяцев я дотронулась до него.

Затем он заговорил:

– Когда ты выходила из дома, я обернулся и посмотрел на Ханну и на выражение ее лица… она выглядела такой… счастливой. Она улыбалась, Бет. Но стоило ей заметить, что я наблюдаю за ней… как будто у нее внутри щелкнул выключатель. – Он обхватил голову руками. – Тоби мне все рассказал, рассказал, как она толкнула его.

Я заметила, что у него дрожали пальцы, наклонилась и взяла его руку в свою.

– Тоби сказал, что она послала его найти тебя, и когда он поднялся на последнюю ступеньку… – Даг посмотрел на меня, в его взгляде читался страх. – Она могла его убить.

– Я знаю, – ответила я.

– Но почему? – В голосе Дага звучало отчаяние. – Почему она такая? Это наша вина?

Я осторожно подбирала слова.

– Из того, что я читала, люди, подобные Ханне, не испытывают ни сострадания, ни угрызений совести. Я не знаю, почему Ханна стала такой, но она опасна, Даг.

– Тогда нам нужно отвести ее к самым лучшим специалистам, каких мы только сможем отыскать. Мы в состоянии все изменить, я уверен. Ей восемь лет… мы обратимся за помощью, не так ли? Нам не стоило отменять визит к тому психиатру. Давай договоримся о новой дате? Заплатим сами, если он сможет принять нас раньше.

Я прикрыла глаза, понимая, что вынуждена выложить все начистоту.

– Даг, – сказала я. – Мы не можем этого сделать. Не можем позволить ей говорить с врачом.