Леви Тидхар - Усама [litres]

Некоторые даже о четырех ногах.

– Сходящие под землю, – произнес голос, – иногда не возвращаются вовсе.

То не был голос джентльмена в рубашке в клеточку.

Еще кто-то…

Незаметное движение за спиной. Должно быть, спускаются следом за ним по каменным ступеням, те, что следили наверху. Джо осторожно отошел в сторону, почувствовал, как плечо уперлось в стену.

– Прелестное у вас тут местечко, – сказал он.

Кто-то сплюнул. Голос опять заговорил:

– Вы упорны, мистер Джо, этого у вас не отнимешь. Полезное качество в деле, каким вы занимаетесь, я бы сказал.

Джо потихоньку двинулся вперед, готовый рвануть.

– И упрямы. Что не так полезно. Не дает увидеть то, что перед вами…

В тот момент Джо не видел ничего. Шел на звук. Две пары ног вышагивали позади него, отрезая путь к выходу. Голос – перед ним. Сколько еще? Он опять встал. Если заговорить, то они узнают, где он находится, однако… Джо произнес:

– Усама Бен-Ладен.

Кто-то выругался у него за спиной в темноте. Слов Джо не разобрал.

– Что вы рассчитываете найти? – спросил Джо. На память пришел разговор рано утром с одним из этих людей. – Лицо на облаках?

– Мы стараемся, – произнес тот же голос, больше уже не холодный. Сердитый. – Найти рай.

– Разве, чтобы попасть туда, не надо прежде умереть? – выговорил Джо.

– Это так, – отозвался голос. – В том-то все и дело.

– Где Усама Бен-Ладен? – спросил Джо.

– Тут его нет, – раздался новый голос. Мужчина в черных туфлях. Трудно было забыть его голос. – Я ж уже говорил тебе: не кличь беду. – В голосе звучало доподлинное удивление. – Зачем ты беду кличешь? Теперь убьют тебя.

– Что ж, буду впереди вас в очереди в рай, – сказал Джо. Вспомнилось словечко, брошенное ему той девчушкой в Париже, и произнес: – «Нангилима» . То было название земли за пределами этой земли: словечко для какого угодно места. Джо понимал, что ему нужна сигарета, и изо всех сил старался побороть тягу закурить. Мужчина в черных туфлях говорил:

– Почему его тут нет? Почему он не пришел?

– Помолчи, – велел первый голос. Но другой болтал себе:

– Ты, я, мы идем. Мы следуем плану. Но план неверный. Где рай? Почему он не пришел?

Сколько надо бы пуль? Сколько человек?

– Может, ад, – сказал мужчина в черных туфлях. – Может, ад – это заброшенная станция.

– А ну, замолкни , – раздался первый голос. И после: – Вам не нужно было сюда соваться.

– И все же я здесь, – пожал плечами Джо.

– Это так, – вновь произнес голос. – Жаль.

Джо припал к земле, держа пистолет обеими руками. Он слышал впереди какой-то шуршащий звук, тащили что-то тяжелое.

– Убей его, – велел первый голос.

Щелчок.

Вспыхнули желтые огни, ослепляя Джо, и он выстрелил не глядя, на звук.

Грянули револьверные выстрелы, не его. Джо перекатился, повернулся, опять выстрелил – раз, другой. Что-то ударило в руку, отбросив его на землю. Кровь громко бухала в ушах.

Что-то металлическое упало на землю. Джо открыл глаза, смахнул с ресниц слезы, выступившие от слепящего света. Он лежал на платформе, а перед ним упал человек, ударившись о край платформы. Пока Джо смотрел, человек медленно сползал вперед к древним рельсам. Когда он рухнул на пути, тело его, казалось, пропало.

Джо моргнул, глаза его, похоже, попривыкли к свету. Рука болела: он не мог двинуть ею. Тронул рану другой рукой, и пальцы ее покрылись кровью. Впереди лежал мужчина в черных туфлях, задрав ноги. Джо встал, оттолкнувшись здоровой рукой, подобрал упавший пистолет. Подошел к мужчине в черных туфлях. В груди у того зияла дыра, из которой толчками текла кровь. Мужчина едва дышал. Джо присел на корточки рядом, положил ладонь ему на лоб, отвел назад мокрые от пота волосы. Глаза раненого раскрылись, взгляд уперся в Джо. Губы шевельнулись, сложившись в улыбку.

– В очереди я впереди тебя буду, – прошептал мужчина в черных туфлях, – в другом раю.

С тем и умер, а Джо встал, повернулся и на мгновение, прежде чем свет померк и погас, увидел еще две пустые лужицы крови впереди, где прежде сидели молчаливые наблюдатели.

Затем, не обращая внимания на боль, достал сигареты, тряхнул одной рукой пачку, губами подхватил одну выскочившую сигарету, выронив все остальные на пол.

В могильной темноте щелкнула его зажигалка, заплясало крохотное пламя света.

Джо прикурил сигарету, выпустил дым. Задержался на месте, ничего не видя. Потом начал осторожно пробираться вперед, к каменным ступеням и ясной светлой ночи.

Уличные светофоры бросали жребий по темному асфальту. Окровавленные внутренности, причудливых форм кости животных, гремучие и разбросанные, предсказывали будущее. Над головой облака, звезд нет, луны не видно. И под этими улицами должен идти человек: Джо пробирался по следу внутренностей, по запаху застарелой крови, во рту стоял привкус ржавчины. На поверхности – дышится свежим воздухом. В голове у него: самолеты, врезающиеся в здания, взрывающиеся автобусы, скрежет тормозов останавливающихся поездов – вся целиком сеть общественного транспорта смерти.

Здесь и руке его легче. Он осмотрел ее при свете уличного фонаря и только что не рассмеялся: пуля всего лишь царапнула. Оторвав полоску ткани от рубашки, Джо перевязал рану. Внизу она казалась страшнее. Боль особо не мучила. Что мучило, так это все остальное.

Четверо остались там, внизу. Хочется: выпить. Хочется: звуков, музыки. Хочется: быть в окружении живых. А он вместо этого брел по черно-белому миру. На лицо крест-накрест ложились тени. В ноздрях зловоние крови – до удушья.

На Сент-Жиль-Серкус движения почти нет. Подумалось, будто видит он раскачивающихся древних мертвецов. Площадь Сохо тиха, пустынна, высокие притихшие здания безразлично взирают на нее своими окнами.

Джо закурил новую сигарету, оперся о темное дерево, вслушивался в тишину. Где-то вдалеке – свет, манящий, цвета кровоподтека, иссиня-черный. Там, позади, остались четверо. Туман: на улице, в разуме. Пробирающий до нутра, сладкий до приторности запах. Мужчина в бобровой шапке несет фонарь, освещающий во тьме одного только его. Синий свет поманил: Джо пошел за ним.

По опустевшим улицам. Ночь, она время мертвых, кладбищенская смена. Поезда на путях разбегаются по домам, туманный налет окутывает их. Сияют фонарные колпаки. Есть в тихой ночи передышка – для неугомонных теней, для бездомных и заблудших. По ночам ветры несут живую прохладу, уличные светофоры отмеряют течение лет.

Джо выдохнул дрожащую струйку дыма. Там, позади, остались четверо. Зато тебя там нет. Они разыскивали тебя, разыскивали повсюду. Ты – это хорошо укрытая длань и скальпель, который гарантирован от всякой дрожи, кожа расходится так, что недуг излечивается, неправедное выправляется, а мир в очередной раз направлен на верный путь.