Брэд Мельтцер - Трюкач

Обхватив голову Зига, Нола с двух сторон вонзила шипы ему в виски.

– Нола, не надо! – воскликнул было Зиг, но тело уже сотрясали конвульсии – разряд перчатки оказался сильнее, чем у боевого электрошокера.

Бетел, штат Пенсильвания Пятнадцать лет назад

Ноле было одиннадцать лет.

Девочка сидела на заднем сиденье голубого, как небо, «Чеви» 1965 года. Машину папа Ройол купил на аукционе залогового имущества, намереваясь подремонтировать и перепродать, да так и не смог с ней расстаться. Он расплатился за оригинальные колпаки на колеса фальшивым паспортом, над которым корпел несколько недель, затем обменял дорогой слуховой аппарат на решетку радиатора с еще не облезшим хромированным покрытием. Каждую неделю он натирал любимицу воском, даже дал машине имя – Тери.

«Чеви» стоял на подъездной дорожке, Нола свернулась калачиком на заднем сиденье и пыталась спать.

Здесь она ночевала каждые вторник и субботу. По этим дням Ройол пил. Он прочитал об этом в какой-то книге о личном успехе и с тех пор четко выдерживал график. Нола же рано усвоила – в такие вечера лучше держаться от «папочки» подальше.

Перевернувшись на спину, она поправила подушку, подоткнула одеяло, чтобы не касаться холодного ремня безопасности. По правде говоря, Нола ничего не имела против ночевок в машине. Сентябрьскими ночами, когда начинал дуть прохладный ветерок, она даже предпочитала сиденье машины кровати в доме.

На улице было тихо, шорох ветра убаюкивал. Но главное – здесь не надо бояться.

Однако Нола чувствовала – этот вечер отличался от прежних. Ветер, что ли, дул не оттуда? Надвигалась гроза.

Нола прожила с Ройолом четыре года; в отличие от первых месяцев эксцессы теперь случались редко. Конечно, совсем без нагоняев не обходилось. Ведь ей было всего одиннадцать. Например, однажды она вошла в комнату и спугнула посетителя, которому Ройол хотел что-то всучить.

В тот вечер грянула нешуточная гроза. Такой Нола еще не видела.

И все же вечерние бури случались редко. Нола хорошо изучила повадки Ройола или, по крайней мере, научилась не попадаться под горячую руку.

Снаружи что-то заскрипело по асфальту. Нола посмотрела на дом. Свет не горел. Час назад Ройол, пошатываясь, вернулся из бара и скрылся внутри. Должно быть, спит без задних ног.

Свет выключен, телевизор тоже – точно спит.

Нола легла на спину, прикрылась одеялом и посмотрела на электронные часы – подарок Ройола после особо успешной недели. Он стал неплохо зарабатывать. Дела пошли в гору, когда пару лет назад Ройол начал мастерить и сбывать фальшивые водительские права. Затем пришел черед поддельных счетов за электроэнергию, телефон и прочих документов, отражающих личную жизнь человека. Фальшивки Ройолу хорошо удавались, он мнил себя настоящим маэстро, Пикассо. Не бездумно штамповал документы – наводил на них потрепанный вид, указывал адреса снесенных зданий, чтобы никто не мог проверить. За дополнительную плату Ройол делал не просто фальшивое удостоверение личности – создавал целую легенду, новое физическое лицо.

Первым его клиентом стал старый приятель, бывший одноклассник, завязавший с прошлым жулик, решивший начать жизнь с нуля. После этого массовый спрос на талант Ройола возник в иммигрантской среде на окраинах Филадельфии. Заодно приемный папочка помог и Ноле – подделал ее метрику, чтобы девочку приняли в школу.

Нола еще раз глянула на часы. Почти два утра. Усталость давила на мозг, но заснуть все равно не получалось.

Промучившись еще полчаса, Нола достала из кармана обтрепанный, свернутый пополам плотный бумажный лист. Она много лет таскала его с собой, хотя редко вынимала. Бумага выцвела и протерлась, стала напоминать попавший в стиральную машину по ошибке листок с домашней работой. Старая открытка, которую Лапойнты сунули в багаж девочки перед ее отъездом. « Это сделает тебя сильнее ». Нола впервые за последний год раскрыла и перечитала открытку – не помогло.

Она ворочалась с боку на бок еще целый час, отбиваясь от давящего на спину ремня безопасности, и в конце концов снова села и посмотрела на дом.

Внутри было темно и совершенно тихо. Ройол пребывал в беспамятстве.

К утру она поняла, что зря боялась – гроза не пришла.

Просто одиннадцатилетним девочкам иногда неудобно спать на заднем сиденье машины.

Форт-Белвор, Вирджиния Настоящее время

Зиг очнулся в машине. В голове гудело.

Где я?

Он облизнул губы, осмотрелся. Водительское сиденье. Рядом никого нет. Мир перед глазами размыт, словно глядишь сквозь марлю. Зиг пинком открыл дверцу.

Машина… серый седан, на котором он приехал на базу. Сзади музей… он пробрался в него, как Индиана Джонс, и…

Нола!

Это Нола виновата. Напала на него… черт, что у нее было на руке? Что-то вроде перчатки-тазера. Ей полагалось сидеть за пределами базы, ждать, пока Зиг не откроет…

Ерш твою медь! Сейф! Зеленая коро…

Зиг похлопал по груди, потом по карманам, как человек, забывший, куда положил ключи. Он все вспомнил.

Резко обернулся. Вот она! На твердом покрытии недалеко от колеса, рядом с капельками крови. Коробка была открыта, несколько мелков высыпались наружу и лежали рядом. Даже при повторном рассмотрении футляр не таил в себе никаких сюрпризов.

Коробку никто не подобрал. Очевидно, Ноле не было до нее дела.

Зига охватило ощущение, какое обычно сопутствует последним приготовлениям трупа к похоронам – когда форма уже одета, медали пристегнуты, все мелочи учтены и остается только оценить общий вид.

Старый дурак! Ноле не нужна ни жестянка, ни мелки внутри.

Тогда зачем она попросила тайком достать их из сейфа?

Чтобы посмотреть, кто на это клюнет. Зига использовали как наживку. Благодаря его наивности и желанию вернуть долг… прийти на помощь… или что там еще, Нола получила то, что хотела.

Зиг тоже получил. Как ее назвал широкомордый? Чудовищем! Сказал, что именно Нола виновата в авиакатастрофе.

Можно ли ему доверять? Зиг не мог заставить себя поверить, да и, по правде говоря, заявлению незнакомца не хватало логики. Нола неспроста ездила на Аляску… Она что-то увидела там… или обнаружила, и находка заставила ее отложить вылет. К чему ломать голову, виновата она или нет? Зачем он ее преследовал? Зачем вообще согласился сюда поехать?

Зиг убедил себя, что желал установить истину. Потом вбил в голову, что он в долгу перед Нолой за спасение дочери. После чего принялся повторять про себя эти мысли каждый день. Вызывал из памяти образ погибших юных солдат, безвинных душ, которых утром несли в гробах под американским флагом… их рыдающих матерей и отцов… и еще директора Библиотеки Конгресса, а также молодой женщины, чье тело приводил в порядок вчера вечером, – Камиллы Уильямс, двадцати семи лет, из Айовы. Ее труп забрали люди, которые хорошо ориентировались на базе в Довере и имели самый высокий уровень доступа в армейской системе безопасности. Не в том ли все дело? Или же он просто хотел сохранить целостность собственного прошлого? Вроде как если Нола останется невинной и беспорочной, не утратит героический ореол, то и дочь его будет и дальше пребывать в стерильном склепе памяти, в котором он хранил ее последние десять лет?