Андерс де ла Мотт - Конец лета

Монсон в который раз принялся рассматривать этот типичный безликий ключ. Такой может подойти к какому угодно висячему замку, на что и указали ему Буре и Борг. В каком-то смысле они были правы, когда говорили, что люди всегда хранят ключи. Они нашли в доме целую связку, пусть Монсон их все испробует, пожалуйста, они не против. Если, конечно, в разгар расследования убийства он желает сосредоточиться именно на ключах.

Монсон понимал, что они имеют в виду. И все же что-то в этом неопознанном ключе не давало ему покоя. Другими ключами с этой связки Роот пользовался ежедневно. Важные ключи, которые он решил всегда носить с собой. А к ключу от висячего замка он еще и прицепил самодельный брелок, словно чтобы выделить его. Это должно что-то значить. Просто обязано.

Двери арестантской открылись, и оттуда вразвалку вышел Томми Роот. Он нес пластиковый пакет со своими пожитками; вытащил сигарету, сунул в рот. Монсон молча наблюдал за ним. Он был рад, что не поддался порыву избить задержанного. Может, он и никудышный полицейский, в этом городские правы, но все же не настолько дурной человек.

Роот закурил, остановился рядом с ним и затянулся. Выдул дым в сторону. Монсон машинально проводил взглядом облачко дыма, и ему показалось, что в темном окне полицейского участка что-то движется. Наверное, кое-кто из служащих не смог удержаться и подсматривает теперь за тем, как происходит немыслимое: они выпускают на свободу убийцу ребенка.

— Прошу. — Монсон протянул связку ключей, зажав тот, что был от висячего замка, между большим и указательным пальцем. Когда Роот потянулся за связкой, Монсон не отпустил ее.

— Этот от какого замка?

— Не помню. — Роот пожал плечами. Голос у него был равнодушным, словно вопрос вовсе не показался ему важным. И все же Монсон был уверен: Роот лжет.

Роот сделал над собой усилие и посмотрел полицейскому в глаза; кривая улыбка человека, который пытается выдать ложь за правду. Монсон продолжал сверлить его взглядом, пытаясь придумать что угодно, лишь бы вернуть Роота в камеру. Избежать ждущих его, Монсона, поражения и презрения.

Первые капли дождя упали на асфальт. Роот по-прежнему невозмутимо улыбался.

— Так я могу ехать?

Монсон неохотно выпустил ключи из рук.

— Ты все еще подозреваемый, Томми. Не покидай поселок, слышишь?

Монсон стоял и смотрел, как Роот торопится к своей машине. Смотрел, как «амазон», повизгивая дворниками, выезжает за ворота. Дождевые капли ручейками стекали по вискам и шее. Монсон защипнул кожу на животе и скручивал ее до тех пор, пока боль не вытеснила остальные чувства.

Снова прогремел гром. Глухой, полный ненависти гром, который словно стелился над поселком. Чудовище, которое только что выпустили на свободу.

— Я стоял во дворе полицейского участка и смотрел Рооту в глаза. Кажется, я вообразил, что в них можно разглядеть зло. Или надеялся увидеть что-то другое. Вину, раскаяние. Намек на то, что все было ошибкой, глупой пьяной выходкой, которая не удалась. — Монсон замолчал, глядя вниз, на собственные руки.

— Но ничего этого вы не увидели? — мягко спросила Вероника.

Монсон покачал головой, крутя обручальное кольцо.

Он был худее, чем ей помнилось. Волосы заметно поредели, что, впрочем, не удивительно, ему все-таки больше шестидесяти. Но в главном Монсон не изменился. Задумчивый, способный к состраданию. Хороший человек.

Вероника почувствовала его печаль, едва он отворил ей. За кофе его грусть все нарастала, хотя он изо всех сил старался убедить Веронику, что оставил дело Билли в прошлом. Теперь же, рассказав о вечере, когда ему пришлось отпустить Томми Роота, он сдался. Печаль Монсона угнетала ее так же, как папина. Может, потому, что Монсон и папа похожи, или потому, что его печаль была близка ее собственной.

— Когда вы ушли из полиции… — начала Вероника и получила в ответ медленный кивок. — Вы говорили — из-за болезни… — Она сделала паузу, дождалась, чтобы он поднял глаза. — Но ведь была и другая причина?

На мгновение ей показалось, что Монсон станет протестовать. Вероника подняла бровь, показывая, что хочет услышать правду, а не защитную речь. Она и раньше прибегала к этому трюку и хорошо знала, что он не всегда срабатывает. К счастью, Монсон среагировал именно так, как она рассчитывала. Он снова опустил глаза, покрутил кольцо.

— Я ушел, потому что не выдержал. Не смог вынести осознания того, что выпустил убийцу Билли на свободу. Я лежал по ночам без сна и без конца пережевывал мысль, что мог бы сделать все по-другому. Лучше. — Он поднял глаза. Взгляд был пустым. — Малин говорит, что дело Билли съело меня изнутри, как рак. И она права.

Вероника кивнула и помолчала, позволив его печали шириться.

— Мой брат Маттиас — полицейский в Рефтинге, знаете? — спросила она.

— Да, слышал. — Монсон слабо улыбнулся.

— Маттиас перечитал материалы следствия раз десять, не меньше. Он говорит, что ошибок допущено не было. Что если бы он руководил поисками Билли, то действовал бы так же, как вы. — По реакции Монсона Вероника поняла, что он это оценил; его взгляд смягчился, и Вероника перешла к настоящей цели своего визита.

— А что, если все совсем не так? — сказала она. — Что если Билли жив?

Она рассказала Монсону все. Начала с того, как Исак объявился у нее в группе, поведала о поездке домой, о словах Сейлора и о своей находке, сделанной в Аскедалене.

Как хорошо оказалось говорить с кем-то, кто был знаком с делом, но все же видел его со стороны. С кем-то, кто не пытался перебивать ее, указывая на несуразные детали и с ходу отметая ее теории. Монсон справился с удивлением и слушал очень внимательно.

Вероника была уверена: ключ на связке Роота, про который только что рассказал Монсон, подходит к замку, найденному ею возле кессона. Монсон согласился с ней, заметив, что это объясняет, почему Роот держал ключ на связке и почему соврал насчет него. К тому же обломок рога, на котором висел ключ, на вид был того же кустарного производства, что и страшноватый «ветерок» в охотничьей избушке.

Но кое-что все-таки не состыковывалось. Если Роот кинулся в Аскедален сразу после того, как его выпустили, и тут же запрятал в заросли кессон с ружьями и письмом с угрозами, то почему замок был срезан? Сам ли Роот обчистил кессон, или это еще раньше сделал кто-то другой? Кто-то, кто знал и про кессон, и про его содержимое, но у кого не было ключа? В таком случае единственным подозреваемым оказывался Сейлор.

С этим Монсон не согласился.

— Сейлор был пропойцей, который в основном ошивался по кабакам. Он на пару с каким-то идиотом умудрился утопить лодку в мергельной яме, когда мы повсюду разыскивали Билли. Я просто не верю, что Сейлору достало бы ума подчистить за Томми Роотом. Если он это и сделал, то точно не по собственной инициативе. А Роот сидел в камере, к нему никого не пускали, так что он не мог давать Сейлору указания. — Монсон задумчиво почесал шею. — К тому же я сильно сомневаюсь, что Роот доверился бы Сейлору. Томми Роот был умным и хитрым. Использовать Сейлора как подручного во время браконьерских рейдов или даже велеть ему прострелить окно в машине твоего дяди — это одно. Но сделать его соучастником похищения ребенка — это совсем другое. Ненужный риск…