Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

Я кашляю и зову Руфуса, но мой голос теряется в шуме. Щурясь, я пытаюсь разглядеть хоть что-то сквозь дым. Руфус такой крошка, а мои глаза застилают слезы. Сквозь пелену я вижу, как пожарные в шлемах и масках врываются в квартиру 7С, приглушенно переговариваясь. За открытой дверью квартиры виднеется горячее зарево.

Огонь.

Яркий, пульсирующий, окрашивающий холл оранжево-желтым.

Я встаю на ноги, завороженная этим светом. Мне больше не страшно. Только любопытно.

Я делаю шаг вперед и снова кашляю.

– Джулс, – кричит Грета из лифта, – хватай собаку и давай убираться отсюда.

Я не обращаю на нее внимания и делаю еще шаг. Кажется, у меня нет выбора. Я попала в ловушку.

Я иду вперед, ощущая тепло на лице. Жар обволакивает мою кожу.

Я закрываю глаза, защищая их от дыма.

Делаю глубокий вдох, пока меня не пробирает кашель. Тяжелый, резкий, от которого я сгибаюсь в конвульсиях.

От дыма у меня кружится голова, и на мгновение я забываю, где я и что я здесь делаю. Но потом за спиной у меня раздается лай, и я резко оборачиваюсь, глядя на бегущее ко мне сквозь пелену дыма создание.

Руфус.

Растерянный и напуганный.

Совсем как я.

Я падаю на колени и вслепую хватаю его, не давая пробежать мимо. Руфус лает и пытается вырваться. Я неуклюже ползу к лифту, не вставая на ноги. Достигнув цели, я спрыгиваю обратно в кабину и, удерживая Руфуса одной рукой, закрываю решетку. Грета бросает на меня шокированный, испуганный взгляд и нажимает кнопку первого этажа.

Чем ниже мы опускаемся, тем сильнее рассеивается дым. В лобби видна лишь легкая дымка. Но я продолжаю кашлять. И с хрипом втягивать в себя воздух в перерывах между приступами кашля.

Грета молчит и не смотрит на меня. Боже, она, наверное, думает, что я сошла с ума. Я бы подумала то же самое, если бы не знала настоящей причины своего безрассудства.

Выходя из лифта, мы проходим мимо трех парамедиков с носилками, спешащих наверх. Один из них вопросительно смотрит на меня.

Мне хватает сил кивнуть в ответ. Да, мы в норме.

Они бегут к лестнице. Мы идем в другую сторону, следуя за шлангами, тянущимися к дверям. Я, Грета и Руфус. Мы жмемся друг к другу, выходя наружу, где светят красными мигалками скорая помощь и две пожарных машины. Весь квартал перекрыт, и у входа собралась небольшая толпа, в том числе несколько репортеров.

Они подбегают, стоит нам только выйти на порог.

Меня ослепляют вспышки камер.

Один из журналистов выкрикивает вопрос, но у меня в ушах по-прежнему звенит вой сирен.

Руфус лает, рассерженный не меньше меня. На его лай оборачивается Марианна Дункан. Она одета как Норма Десмонд [8] Героиня фильма «Бульвар Сансет». Роль исполнила Глория Свенсон. . Развевающееся платье в восточном стиле, чалма, солнечные очки. Ее лицо покрыто толстым слоем крема.

– Руфус?

Она подбегает и берет Руфуса у меня из рук.

– Мой малыш! Я так волновалась! – и добавляет, обращаясь ко мне: – Он испугался сигнализации и выпрыгнул у меня из рук. Я хотела его найти, но пожарный велел мне уходить из здания.

Она начинает плакать. Слезы прочерчивают дорожки в слое крема у нее на лице.

– Спасибо, – твердит она, – спасибо, спасибо!

Мне едва удается кивнуть. У меня кружится голова от сирен, вспышек камер и дыма, который по-прежнему клубится у меня в легких.

Я оставляю Грету с Марианной и осторожно пробираюсь через толпу. Жильцы Бартоломью заметно выделяются среди посторонних наблюдателей. Их легко отличить по одежде для сна. Дилан одет в пижамные штаны и кеды и, кажется, вовсе не замечает ночной прохлады. На Лесли Эвелин красуется элегантное черное кимоно – вместе с Ником она пересчитывает выбравшихся наружу жильцов.

Когда из дверей выходят парамедики с мистером Леонардом на носилках и в кислородной маске, толпа начинает аплодировать. Мистер Леонард в ответ дрожащей рукой показывает большой палец.

Я наконец выбираюсь из толпы. Иду на север, желая оказаться подальше от Бартоломью. У каменной стены, ограждающей Центральный парк, я наконец опускаюсь на скамейку.

Кашляю еще раз.

И только теперь я позволяю себе заплакать.

Доктор Вагнер выглядит удивленным, и я его понимаю. В его голосе звучит тревога, скрывающаяся под напускным спокойствием.

– Убегали?

– Да, говорю же.

Я не хочу ему грубить. Доктор Вагнер не сделал мне ничего плохого. Но мне трудно ему довериться. Результат нескольких дней, проведенных в Бартоломью.

– Я хочу поговорить с полицией, – говорю я. – И с Хлоей.

– Хлоей?

– Моя лучшая подруга.

– Мы можем ей позвонить, – говорит доктор Вагнер. – Вы помните ее номер?

– Он у меня в телефоне.

– Я попрошу Бернарда, чтобы он его нашел.

Я облегченно вздыхаю.

– Спасибо.

– Простите за любопытство, – говорит он, – но как долго вы жили в Бартоломью?

Мне нравится эта формулировка. Прошедшее время.

– Пять дней.

– И вам показалось, что вы в опасности?

– Сначала нет. Но потом – да. Со временем.

Я смотрю на картину Моне, криво висящую на стене за спиной у доктора Вагнера. Мне знакома эта картина, хотя я не могу вспомнить, как она называется. Наверное, что-то вроде «Голубой мост над кувшинками», потому что именно это на картине и изображено. Красивая картина. С койки мне виден изгиб моста над цветами в воде. Но я знаю, что, если взглянуть на картину с другого ракурса, она будет выглядеть иначе. Линии моста будут не столь изящны. Кувшинки превратятся в бесформенные пятна краски. Вблизи картина наверняка будет уродлива.

Так часто бывает. Чем ближе ты оказываешься к чему-то красивому, тем отвратительней оно кажется.

Совсем как Бартоломью.

– Вы почувствовали опасность и скрылись, – подытоживает доктор.

– Убежала, – поправляю я.

– Что подтолкнуло вас к этому решению?

Я снова опускаюсь на подушки. Придется все ему рассказать, хотя, возможно, это и не лучшая идея. Но доверие в данном случае ни при чем. С каждой минутой я все сильнее убеждаюсь, что доктор Вагнер действительно хочет мне помочь.

Вопрос не в том, что ему рассказать.

А в том, поверит ли он в то, что я расскажу.

– Бартоломью – как дом с привидениями. Но вместо привидений – прошлое. Там произошло столько ужасного. Столько трагедий. Они переполняют это здание.

Доктор Вагнер приподнимает брови.

– Переполняют?

– Как дым, – отвечаю я. – И я вдохнула этого дыма.

Я просыпаюсь в семь с небольшим из-за того же самого звука, который слышала прошлой ночью.

Звук, не похожий на звук.

На этот раз я уверена, что в квартире никого нет, но мне все равно любопытно, что же это такое. В любом доме есть свои собственные звуки. Скрипучие ступени, гудящие холодильники, звенящие от ветра оконные рамы. Главное – понять, откуда берется этот звук, и он больше не будет тебя беспокоить.