Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

– Позвони, если тебе что-то понадобится, – говорит Хлоя. – У меня будет с собой телефон, хотя наш отель в какой-то жуткой глуши. На горе посреди леса. Пол говорит, там может не быть связи.

– Со мной все будет хорошо.

– Уверена? – спрашивает Хлоя.

– Абсолютно.

Положив трубку, я еще некоторое время сижу в гостиной и смотрю на обои. А обои смотрят на меня в ответ своими немигающими глазами, распахнув рты, словно пытаясь мне что-то сказать.

Может быть, им запрещено говорить, как мне запрещено приводить гостей или ночевать за пределами квартиры.

Может, они боятся говорить.

А может – и вот наиболее правдоподобный вариант – это всего лишь цветы на обоях, а Бартоломью и пропажа Ингрид начинают понемногу сводить меня с ума.

В двенадцать тридцать в мою дверь кто-то стучит.

Грета Манвилл.

Сюрприз, и, надо сказать, весьма приятный. Я устала искать несуществующие вакансии и каждые пять минут проверять телефон в надежде увидеть ответ от Ингрид. Еще большим сюрпризом становится то, что Грета явно собралась на прогулку. Она одета в черные брюки-капри и свободную рубашку. Свитер старомодно повязан вокруг шеи. На плече висит потертая эко-сумка.

– В знак благодарности за помощь разрешаю тебе проводить меня на ланч.

Она говорит со снисходительной надменностью, словно делает мне большое одолжение. Но я чувствую, что за этими словами скрывается одиночество. Мне удалось вытащить ее из кокона пыльных книг и «внезапных снов». Где-то в глубине души Грете, похоже, нравится проводить со мной время.

Я беру ее под руку.

– Почту за честь.

Мы идем в бистро в одном квартале от Бартоломью. Вход укрывает красный навес, а в окнах мигают огоньки. Бистро набито битком, и я начинаю беспокоиться, что мы не найдем свободного места. Но, едва завидев Грету, хостесс ведет нас к нише в углу, каким-то образом оставшейся незанятой.

– Я забронировала столик, – говорит Грета, открывая меню. – К тому же, владелец этого заведения ценит постоянных клиентов. А я прихожу сюда вот уже много лет, еще с тех пор, как жила здесь в молодости.

– Как давно вы переселились сюда снова? – спрашиваю я.

Грета смеряет меня суровым взглядом.

– Я пришла сюда, чтобы пообедать, а не отвечать на сотни вопросов.

– Как насчет двух вопросов?

– Два вопроса я разрешу, – говорит Грета, закрывая меню и подавая знак официантке. – Но сначала дай мне сделать заказ. По крайней мере, во время допроса я буду знать, что еда готовится.

Она заказывает лосось на гриле с гарниром из овощей, приготовленных на пару. Я ограничиваюсь салатом и водой, несмотря на то что платить, скорее всего, будет Грета. Сложно отучиться экономить.

– Что касается твоего первого вопроса, – говорит Грета, когда официантка уходит, – то прошел уже почти год. Я вернулась в прошлом ноябре.

– Почему вы решили вернуться?

Грета фыркает, словно ответ должен быть очевиден.

– А почему бы и нет? Здесь комфортно, и все, что мне необходимо, находится в пределах пешей досягаемости. Узнав, что освободилась квартира, я не стала медлить.

– Говорят, свободные квартиры тут бывают нечасто, – говорю я. – Разве на них нет общей очереди?

– Это уже третий вопрос.

– Вы можете ответить и на него.

– И совсем не смешно, – говорит Грета, хотя это не так. Она пытается спрятать улыбку, делая глоток воды. – Да, очередь действительно существует. Предвосхищая твой следующий вопрос, ее можно обойти, если знать нужных людей. А я их знаю.

Принесенные официанткой блюда производят кардинально разное впечатление. При одном взгляде на лосось Греты, пахнущий лимоном и чесноком, так и начинают течь слюнки. А вот мой салат – сплошное разочарование. Вялые листья с несколькими ломтиками помидора и сухариками.

Грета съедает кусочек рыбы и спрашивает:

– Что-нибудь слышно о твоей подруге, которая присматривала за квартирой? Как там ее?

– Ингрид.

– Точно. Ингрид с кошмарными волосами. Все еще не знаешь, куда она могла отправиться?

Я пожимаю плечами. Такой бессмысленный жест. Движение плеч лишь напоминает мне о том, как мало я знаю.

– Сначала я думала, что ей было страшно оставаться в Бартоломью.

Грета реагирует на мои слова совсем как Ник – с плохо скрываемым изумлением.

– С какой это стати?

– Вы не можете отрицать, что здесь что-то неладно, – говорю я. – Есть целые сайты, посвященные трагедиям, которые здесь случались.

– Поэтому я и не пользуюсь интернетом, – говорит Грета. – Там нет ничего, кроме пустых сплетен.

– Но многое из этого – правда. Слуги, скончавшиеся от гриппа. Доктор Бартоломью, спрыгнувший с крыши. В обычных домах такого не происходит.

– Бартоломью – не обычное здание. Из-за его дурной славы малейшее происшествие мгновенно раздувается до размеров мифа.

– Корнелия Суонсон – тоже миф?

Грета замирает, не донеся кусочек рыбы до рта. Она опускает вилку, складывает руки на столе, и говорит:

– Мой тебе совет, дорогая – не произноси это имя в стенах Бартоломью. Там никто не желает обсуждать Корнелию Суонсон.

– Значит, то, что о ней говорят – правда?

– Я этого не говорила, – отрезает Грета. – Корнелия Суонсон была сумасшедшей, и ей следовало бы жить в психиатрической лечебнице, а не в Бартоломью. А прочая чепуха – что она якобы имела сношения с той француженкой и принесла в жертву свою служанку в каком-то безумном ритуале – не более чем слухи. И твоей подруге я сказала то же самое.

– Ингрид спрашивала про Корнелию Суонсон?

– Да. Кажется, мой ответ ее разочаровал. Она надеялась услышать жуткие подробности, я полагаю. Но их попросту не существует. По правде говоря, самое странное, что мне доводилось видеть в Бартоломью, это действия одной юной особы, которая помогла мне выбраться из здания вчера ночью.

Я молча роюсь вилкой в салате.

– На седьмом этаже ты вела себя довольно… необычно. Не хочешь объяснить, что случилось?

Я помню, как Грета смотрела на меня, когда я вернулась в лифт вместе с Руфусом. Вот какова истинная цель нашего ланча – она хочет понять, что произошло. Я вполне могу промолчать, но чувствую желание все ей рассказать. Может быть, это из-за того, что Грета написала «Сердце мечтательницы», и я хочу отплатить ей. Рассказ за рассказ. Вот только у моего нет счастливой концовки.

– Когда я поступила в колледж, моего отца уволили с работы, где он провел двадцать пять лет, – начинаю я. – Он долго искал новое место, но в конце концов смог устроиться только грузчиком в ночную смену в соседнем городке. Моя мама работала неполный день в агентстве по продаже недвижимости. А по выходным подрабатывала официанткой, чтобы сводить концы с концами. Я тоже нашла себе две подработки, чтобы помочь. Взяла несколько кредитов на учебу. И оформила кредитную карту, но про это я родителям не говорила. Какое-то время нам удавалось оставаться на плаву.