Райли Сейгер - Запри все двери [litres]

– Вот мы и на месте, милая. 11А.

Лесли со своей спутницей обходят квартиру 11А, что-то негромко обсуждая. Пока что они осматривают противоположный конец квартиры. Кабинет. Гостиную. Сейчас они на кухне, Лесли что-то объясняет, но я не могу расслышать.

Я прячусь, лежа на животе под кроватью в главной спальне. Телефон я сунула под себя, чтобы, если Ник напишет снова, меня не выдало свечение экрана. Я боюсь даже раскрыть рот и медленно дышу через нос – так тише.

Голос Лесли становится громче. Мне даже удается разобрать слова – должно быть, она вышла из кухни и направляется в мою сторону.

– Это одна из лучших квартир в Бартоломью, – говорит она. – Конечно, они все хороши. Но эта – по-настоящему особенная.

Ее сопровождает молодая жизнерадостная девушка. Или, по крайней мере, она старается казаться жизнерадостной. Мне слышится нотка волнения в ее голосе, когда она отвечает:

– Да, это великолепная квартира.

– Бесспорно, – соглашается Лесли. – И потому жить здесь – большая ответственность. Мы ищем кого-то, кто действительно будет присматривать за квартирой.

А, она беседует с кандидаткой на замену Ингрид. Лесли не стала терять время попусту. Теперь понятно, почему девушка так нервничает. Она пытается произвести хорошее впечатление.

– Вернемся к интервью, – говорит Лесли. – Где вы сейчас работаете?

– Я актриса, – говорит девушка. – Подрабатываю официанткой, пока не получу роль своей мечты.

Она нервно смеется, словно сама не верит в то, что говорит. Я ей сочувствую. И сочувствовала бы еще больше, если бы не пряталась под кроватью, с ужасом наблюдая, как их тени движутся по стене коридора. Мгновение спустя они входят в спальню, и Лесли включает свет. Я стараюсь забиться еще дальше под кровать, как испуганное насекомое.

– Вы курите? – спрашивает Лесли.

– Только если это прописано в сценарии.

– Пьете?

– Не особенно, – говорит девушка. – Мне еще нельзя.

– Сколько вам?

– Двадцать. Через месяц исполнится двадцать один.

Они пересекают комнату.

Подходят к кровати.

Останавливаются прямо у нее – я даже вижу их обувь. На Лесли – черные туфли на высоком каблуке. На девушке – потертые кеды. Я перестаю дышать и зажимаю ладонью рот и нос, боясь произвести хоть малейший шум. Мое сердце колотится так, что Лесли с девушкой наверняка услышали бы, если б перестали говорить. К счастью, они продолжают беседу.

– Скажите, вы состоите с кем-то в отношениях? – спрашивает Лесли.

– Я, ну, у меня есть парень. – Вопрос, кажется, сбил девушку с толку. – Это плохо?

– Для вас – да, – говорит Лесли. – Временные жильцы должны соблюдать определенные правила. Одно из таких правил – никаких гостей.

Лесли направляется к ванной комнате – ее туфли исчезают из моего поля зрения. Девушка в кедах медлит пару секунд, потом идет следом.

– Совсем? – спрашивает она.

– Совсем, – отвечает Лесли из ванной; ее голос эхом отдается от кафеля. – Также вам запрещено ночевать вне этой квартиры. Так что, боюсь, вы будете довольно редко видеться со своим парнем.

– Уверена, это не станет большой проблемой, – говорит девушка.

– Мне уже доводилось это слышать.

Лесли возвращается к кровати; ее черные туфли оказываются в считаных дюймах от моего лица. Они отполированы до блеска – я даже вижу на коже свое искривленное отражение.

– Расскажите о своей семье, – говорит Лесли.

– Мои родители живут в Мэриленде вместе с моей младшей сестрой. Она тоже хочет стать актрисой.

– Должно быть, ваши родители вне себя от счастья. – Лесли ненадолго замолкает. – У меня больше нет вопросов. Давайте вернемся в лобби.

– Да, конечно, – отвечает девушка. – Вы возьмете меня на работу?

– Мы перезвоним вам через пару дней и сообщим о своем решении.

Они выходят из спальни, и Лесли выключает свет. Вскоре я слышу, как закрывается входная дверь и поворачивается ключ в замке.

Даже теперь, когда они ушли, я выжидаю.

Одну секунду.

Две секунды.

Три.

Потом я наконец решаюсь пошевелиться и достаю телефон, чтобы проверить сообщения.

Ник пишет мне полминуты спустя.

Они в лифте.

Я выбираюсь из-под кровати и на цыпочках крадусь в коридор, слишком напуганная, чтобы издавать хоть малейший шум. Дойдя до двери, я отпираю замок и осторожно выглядываю наружу, чтобы убедиться, что они действительно ушли. Убедившись, что я одна, я выхожу, запираю за собой дверь и бегу к лестнице.

Ник ждет меня на лестничной клетке, и при виде меня тревога на его лице сменяется облегчением.

– Это было невыносимо, – говорит он.

– Ты даже не представляешь насколько.

Мое сердце по-прежнему колотится в груди. У меня кружится голова от мысли, что я смогла ускользнуть и меня не выгнали из Бартоломью. Или, может быть, это из-за того, как крепко Ник держит мою руку, ведя меня на двенадцатый этаж.

Мы бежим прямо к его квартире, хихикая, пребывая в эйфории от того, как успешно все прошло. И вот мы внутри, и Ник прислоняется к двери, тяжело дыша.

– Неужели мы действительно это сделали?

Я тоже успела запыхаться:

– Кажется… действительно… сделали.

– Черт побери, мы это сделали!

Ник, все еще сжимая мою руку, заключает меня в объятия. Он такой теплый. Его сердце бьется так же быстро, как мое. Адреналин проходит сквозь него, как электрический ток, передаваясь мне; кажется, будто комната вокруг меня вращается.

Я смотрю Нику в глаза, надеясь, что это поможет. Но его взгляд лишь уносит меня все дальше. Это не тягостное чувство. Вовсе нет. Покачиваясь на волнах эйфории, я прижимаюсь к Нику всем телом.

Потом я целую его.

Всего на мгновение, а потом я смущенно отшатываюсь.

– Прости, – говорю я.

Ник смотрит на меня, и в его глазах мелькает обида.

– Почему?

– Я… Я не знаю.

– Ты не хотела меня целовать?

– Хотела. Но… Я не уверена, хотел ли этого ты.

– Попробуй еще раз и увидишь.

Я делаю вдох.

Придвигаюсь ближе.

Целую его снова. На этот раз медленно. Нервно. Я уже очень давно не целовала никого, кроме Эндрю, и какая-то маленькая, глупая часть меня боится, что я совсем разучилась. Но это не так. Целоваться по-прежнему очень приятно.

К тому же, Ник прекрасно целуется. Настоящий эксперт. Я полностью отдаюсь ощущениям – его губы, стук его сердца под моей ладонью, его рука у меня на спине.

Мы ничего не говорим, пока идем по коридору на подкашивающихся ногах, целуясь, отрываясь друг от друга и воссоединяясь всего через несколько шагов. Я следую за ним по винтовой лестнице в спальню, держась за его обжигающе горячую руку.

На последней ступеньке я на мгновения замираю – робкий голос в моей голове шепчет, что я слишком тороплюсь. У меня хватает забот. Нужно найти Ингрид. Найти работу. Найти способ взять под контроль свою жизнь.