Катажина Бонда - Очкарик

Полицейские хайнувского участка получили распоряжения взять на себя самую черную работу. Им предстояло допросить около сотни потенциальных свидетелей, в том числе скрывающихся «туристов» из-за восточной границы, у которых не было разрешения на торговлю. Их товар конфисковали и тщательно проверяли на предмет содержания запрещенных веществ, оружия и краденого. Полицейских ждала кропотливая работа, которой хватит на всю предстоящую неделю. Ясно было, что проверить всех посетителей Рубль-плаца нереально. Поиски убийцы Бондарука можно было сравнить с поисками иголки в стогу сена.

Романовская запретила своим людям спать, хотя официально они должны были сменять друг друга каждые восемь часов. Она обещала им вернуть переработанные часы, гарантировала премии и праздничные наборы. Никто не протестовал. Все понимали серьезность ситуации. Ее телефон не умолкал. Постоянно звонили мэр, староста и местные бизнесмены. Они не знали, как убийство Бондарука может повлиять на их дела. Каждый хотел хоть как-то себя обезопасить. Она понимала их, но пока была как никогда немногословна.

Весть о человеческой голове, найденной в капусте, моментально облетела городок. Местные уже знали, что она принадлежала директору фабрики. Скрыть удалось лишь то, что техники обнаружили, когда выложили капусту из бочки и выловили разбухшую от рассола голову. В рот Бондарука убийца сунул тщательно заламинированную записку. Листок был белый, а на нем от руки написано несколько слов по-белорусски. Комендантша была уверена, что если эта информация просочится, то вызовет резонанс на всю страну. « Вось жыццё кастрапатае. Хочам, каб нас кахалi. Але чаму? Гэтага нiхто не ведае ». Им было необходимо как можно скорей размотать это дело, потому что — как предупредил ее перевозбужденный мэр — полетят головы руководящего состава. Ей нельзя было это допустить. Ситуация могла в любой момент разрушить все ее планы. А она уже успела обрадоваться, что сменит кресло в полиции на теплое местечко в городской управе.

Мимо нее прошел судебный медик. Все ждали его, чтобы начать осмотр. Прокурор Анита Кравчик, сегодня в джинсах и велюровом пиджаке, поздоровалась с патологоанатомом и знаками попросила Романовскую присмотреть за входом. Кристина с облегчением вздохнула и встала у ограждения, совершенно не озаботившись тем, что ее принимают за постового. Она бесцеремонно подозвала сына, который как раз допрашивал очередную клиентку «ТО-МИ-ТО», якобы видевшую кого-то подозрительного. Кристине было достаточно одного взгляда на свидетеля, чтобы понять, что это пустая трата времени.

— Ни шагу отсюда, — приказала она сыну. И свидетелю: — Дежурный объяснит вам, как пройти в участок.

— А я?

Подошел Анатоль Пирес. На поводке он вел огромного амстаффа без намордника.

— Добрый день, пан директор, — вежливо поприветствовала его Кристина и попыталась сплавить городского сумасшедшего. — Если вам не трудно, будьте любезны тоже обратиться к дежурному. Только если дело не терпит отлагательств…

— Так и есть, — подхватил Анатоль. И продолжил «по-своему»: — Хотя вас вряд ли интересует, что хочет сообщить старикан.

— Пан Пирес, не сейчас. Без подколок, если можно. Вы же видите, что происходит.

Пирес наклонился к Романовской. Грустная собака не сдвинулась с места. Она апатично глядела на царящий вокруг хаос.

— Он кусается? — Романовская указала на когда-то рыжую, а теперь уже поседевшую собаку.

— Это она, — поправил ее старик. — Только плохих людей.

— Что за информация? — вздохнула Романовская.

— Да так. — Пирес махнул рукой. Ему, похоже, хотелось, чтобы она уговаривала его сказать.

Романовская вознесла очи горе.

— Вы будете говорить? Я спешу, — соврала она.

— В день свадьбы сыновья Бондарука заказали у меня убийство отца, — заявил он.

Романовская вглядывалась в мужчину, словно не понимала по-белорусски.

— Ну, деньги мне давали за отцеубийство. Все трое скинулись, гребаные братья Карамазовы.

— Можно знать сколько?

— Понятия не имею, потому что не принял заказ.

Романовская милостиво похлопала старика по спине.

— Мы проверим эту версию. Они первые в списке подозреваемых. Благодаря вам.

— Это не все. — Он схватил ее за китель негнущимися пальцами. — Я знаю, кто взял заказ.

Романовская молчала. Старик тоже ушел в себя. Оба думали о своем. Она — что старичок все-таки псих. Он же — что комендантша не верит ему. Поэтому он только иронично улыбнулся, а потом начал насвистывать какую-то военную песенку. Она никак не могла вспомнить, что это за гимн.

— Я вся внимание, — решила поднажать на него Кристина, потому что как раз подъехала полицейская машина с рабочими овощебазы.

Доставили всех шестерых человек, имеющих отношение к бочке, в которой капуста прибыла на рынок. У каждого причастного планировалось взять отпечатки пальцев, так же как у работников овощного магазина и прилегающих павильонов, чтобы исключить так называемые «слепые» отпечатки.

— Я не стану говорить здесь. — Он повернулся и пошел.

— Эй, пан Пирес! — позвала она его и подбежала. — Не время дуться.

— У меня три варианта, — сразу сказал он. Ему очень хотелось, чтобы его донос поскорей попал по адресу. — Мясник Нестерук — это раз. Смутный, отец сестры Зубров, — это номер два. А номер три — это та девица в гипсе.

— Зал усекая? — Романовская едва удержалась от смеха.

— Я не знаю, как ее зовут, — буркнул. — Та рыжая, что уже несколько дней крутится здесь.

— Почему вы так считаете?

— Я видел их вчера ночью в лесу. Возле сожженной хаты. Где когда-то был свинарник, а сейчас шептунья принимает. Они стояли возле безымянной могилы Под плакучей ивой.

— То есть березой?

— Там действительно березовая роща, но место называется Под плакучей ивой. Сразу видно, что вы не местная. Они очень долго говорили.

— Местная, неместная… Почему, в таком случае, вы пришли с этим ко мне, а не подали официальное заявление?

Он засиял.

— Я не хочу фигурировать в официальных бумагах. Но вам следует это знать. Она не чужая.

— Кто?

— Ну, я же говорю, что она тутэйшая. Видать, приехала за Стаха отомстить. — После чего наклонился и шепнул: — Может, это дочь Степана. Кто ее знает. Страшен не тот пес, что лает, а тот, что рычит.

— Спасибо. — Романовская вышла из оцепенения и протянула ему руку, чтобы он мог пожать ее.

Но тот тут же встал по стойке смирно и почтительно чмокнул ее в запястье.

— Если что, вы знаете, где искать старого дурака. — Он подмигнул ей и пошел, покачиваясь из стороны в сторону. — Молчаливый пес тоже побрел за ним. Только теперь Романовская заметила, что тот вовсе не был привязан. Поводок Пирес волок по тротуару. Несмотря на это пес шел ровно у его ноги.