Катажина Бонда - Очкарик

Петр проглотил слюну.

— Кого ты выбрал на мое место?

— Не так быстро, — засмеялся Пирес. — Наделал дел, поэтому принесешь себя в жертву. Но надо решить пару вопросов. Ты точно не хочешь знать, чем провинился?

Петр пошел на кухню за подносом со стаканами и бутылкой.

— Закройте дверь, — сказал он.

Вернувшись, он увидел Магдалену Прус, Артура Мацкевича и Леха Крайнува.

— Это же поляки. — Он указал на мужчин.

Потом порог переступил Мариуш Корч.

— Время перемен, босс, — сказал молодой социолог. — Король умер, да здравствует король.

Вперед вышла Алла и продекламировала на правильном польском языке:

— Таким образом, круг замкнулся. Ты спрашивал, кто займет твое место. — Она обняла Магдалену Прус. Потом протянула Давиду револьвер «бульдог», который они с Пиресом выловили из колодца. — Он все еще исправен, но больше уже не будет нам нужен. Разбери его и брось в реку, — приказала.

Докторша огляделась.

— Мне здесь не нравится. Элегантные люди должны обладать вкусом. Когда окажешься по другую сторону, передай отцу, что я отомстила за него.

Анатоль сделал знак собаке. Амстафф бросился на Петра, но только затем, чтобы его испугать и отвлечь от настоящей опасности. Дальше за дело взялся Давид. В руке у него были ножницы для разделки курицы. На этот раз очень острые, заточенные Якубом. Давид был трезв как стеклышко. Петр не издал ни единого звука, потому что острие разрезало ему гортань, а на свежую рубашку хлынул фонтан крови.

— Опасен не тот пес, что кусает, — обратился Пирес к Магдалене и сделал глоток холодной водки, — а тот, что рычит. — И объявил всем, кивнув в сторону Давида: — А мой нападает без предупреждения. В тишине. И оставляет за собой тишину.

После этого новый «совет справедливых» этого города разошелся по домам. Давид прибрался на месте преступления и занялся поиском документов.

Хайнувка, 2014 год

Саша пыталась освободиться, но скотч не поддавался. Мысли метались в ее голове. Здесь никого нет. У нее есть оружие. «Беретта» распирала карман. Это придало ей смелости. Вдруг она услышала чьи-то шаги. Кто-то крался. Вскоре раздалась знакомая мелодия, открывающая кодовый замок. Скорей всего, код был одинаковым для всех дверей. Дверь приоткрылась, в помещение заглянул Лукас. Он был взлохмачен, в порванной одежде. Местами в царапинах и пятнах грязи. Он молча подошел к Саше и стал перерезать путы. Когда он одним решительным движением сорвал скотч, которым был заклеен ее рот, Саша завыла от жуткой боли. Она набрала полные легкие воздуха.

— Беги! — крикнул Лукас и подтолкнул ее к выходу.

— А он? — Она указала на Квака.

— Мы не сможем его спасти. Они вот-вот обнаружат, что я сбежал. У нас нет времени.

Саша не послушалась. Подбежав к шкафу, она дернула за дверь. Та не поддавалась. Саша стала нажимать все имеющиеся кнопки. Стучала гипсом по оргстеклу. Но все напрасно. Наконец она обернулась к Лукасу.

— Введи код.

Он колебался какое-то время, но потом развернулся и выполнил команду. Раздался ровный писк, подсветка погасла. Устройство отключилось от сети. Саша расстегивала ремни на щиколотках и запястьях Квака, но одной рукой это у нее занимало намного больше времени. Лукас помог ей, и вдвоем они вытащили окровавленного парня из адской машины. Он стонал, когда его освобождали от игл. Кровь лилась на пол из отключенных трубок. Наконец Квак упал на руки к Лукасу.

Они были приблизительно одного роста и комплекции, но Ожеховский сейчас казался раза в два тяжелее и был словно без костей. Поляк забросил его себе на спину и направился в коридор. Пробежал несколько метров, дошел до процедурной.

— Я не дотащу его. — Он оперся о стену, тяжело дыша. — Придется оставить.

Саша здоровой рукой поддерживала парня с другой стороны. Она понимала, что Лукас прав.

— Он еще жив, — прохрипела она. — И не дождется помощи. Ты сможешь с этим жить?

Лукас скривился от отчаяния.

— Они найдут нас, — простонал он.

— Тогда иди, — злобно заявила Саша. И крикнула: — Тест на психопатию положительный! Поздравляю! Эксперимент с вагоном на рельсах. Если бы у тебя не было выхода и тебе пришлось бы толкнуть человека под поезд, чтобы спасти себя, ты сделал бы это?

Лукас поднатужился и посадил Квака у стены.

— Мне больше нравится анекдот о бабе, которая сталкивается с одним красавцем только на похоронах. А потом, чтобы снова встретить его, убивает собственную сестру.

Она рассмеялась.

— Прекрасно, — буркнул он, но взглянул на нее с симпатией. — Будет намного лучше, если мы все погибнем.

— Дай мне подумать, — произнесла она. Надо найти какую-нибудь тележку, носилки. Что-нибудь. Они же как-то транспортируют тела. Ведь эта вампирша не носит их на своих худых плечах.

Лукас вскочил и начал метаться в поисках чего-либо, на что можно было бы положить раненого, но большинство кабинетов и палат было закрыто. Вдруг он увидел лифт, заставленный коробками и закрытый на висячий замок, но тут к нему присоединилась Саша, и они принялись вместе расчищать вход в лифт.

— Это бессмысленно, — говорил Лукас. — У нас нет ключа. Тем более этот лифт не работает. Я жил здесь несколько лет. На нем никто не ездил.

Несмотря на это Залусская продолжала.

— Иди за ним, — крикнула она, с трудом хватая воздух. — И возьми простыню с какой-нибудь кушетки в процедурной. Надо завернуть его, а то еще инфекция попадет.

Лукас медлил. Обернулся. У Квака потрескались губы, глаза его были закрыты. Он что-то бормотал в бреду.

— Дай ему воды! — закричала Саша, не отворачиваясь.

Когда Лукас вернулся с простыней и водой в лейке, которой просто полил раненого, проход к лифту был уже свободен, Саша же стояла на широко расставленных ногах и целилась из пистолета в замок. Раздались два выстрела. Оба мимо. Лишь от третьего выстрела замок разлетелся на части. Они оба были шокированы грохотом. Эхо несло звуки выстрелов по всему подвалу. Тишина, наступившая потом, казалось, длилась вечность. К Саше первой вернулось хладнокровие. Она открыла решетку, подошла к заржавевшему рычагу. Лукас за это время приволок потихоньку приходящего в себя Квака. Вместе им удалось потянуть рычаг вверх. Лифт поехал.

— Ты в курсе, что нас, возможно, там уже ждут? — пробормотал Лукас.

— Поубиваю их всех, — прошипела в ответ Залусская. У нее было дикое выражение глаз, но она улыбнулась. — Ты опять спас меня.

Она склонила голову.

— Это не я, — шепнул он.

— Знаю, я видела картину. — Саша вынула из кармана письмо. — Потом прочитаю.

Повисла тишина.

— Прости, — сказала она и замолчала.

Он тоже замер.

— Я очень хотел увидеть тебя, — выдавил он наконец. — И ее. Ты назвала ее Каролиной?