Кейт Хаск - Дикость

– Что происходит? Я торчу тут тридцать минут! – я крикнула.

– Тебя это не должно интересовать, – мужчина шикнул мне.

– Неужели самый настоящий бунт? Ты бы проверил… Вот в таких тюремных бунтах и погибают новички, – я не собиралась затыкаться.

В моём блоке больше не было других заключённых. Они мертвы, я осталась последней, а новеньких не было. Кроме меня и охранника никого больше не было.

– Ты мне сейчас угрожаешь? – парень подошёл к моей камере.

Он заметно нервничал. Я прочла его имя и вновь взглянула ему в глаза. Стоило было мне это сделать, как у Арнольда подкосились ноги. Он сам забыл, с кем разговаривал. Парень развернулся и пошёл дальше по коридору, будто прогуливался.

– Предупреждаю, – я всё же ответила на вопрос.

Арнольд был достаточно умён, чтобы больше не разговаривать со мной. Через несколько секунд сработала пожарная сигнализация. Парень подпрыгнул от страха.

– О, кажется, пожар или тревога. Наверное, в левом блоке творится что-то плохое, а скоро и до нас доберутся. Мне они ничего не сделают я своя, – я говорила, не сводя глаз с тощей спины Арнольда.

– Скоро их усмирят, надо будет – из города подмога приедет. Этот бунт никак не поможет тебе, ведь они всегда заканчиваются. Ещё ни один заключённый не сбежал из этой тюрьмы, так что ты всё равно сегодня умрёшь, – Арнольд обернулся и заговорил дрожащим голосом.

– Да, а ты прав мне терять нечего, а вот тебе? – я спросила.

– Моей жизни ничего не грозит, – парень гордо проговорил, но в следующую минуту дверь в мой блок открылась, и он был готов убежать, куда глаза глядят.

Я засмеялась. Он меня позабавил. Я решила прекратить забавляться. В коридоре послышались шаги. Это не заключённые прорвались, а кто-то из охраны приближался к моей камере.

– Что происходит?

– Обычный бунт. Иди к главному и доложи, что эта заключённая сбежала, – крепкий мужчина указал на меня, и мне сразу же стало не по себе.

Я его видела прежде. Поговаривали, что он плохо обращался с осуждёнными. Кареглазый брюнет смотрел на меня.

– Что? Но она же не сбежала, – Арнольд похлопал глазами.

– Ступай! Сделай доброе дело – она всё равно умрёт, а вот как… Да какая кому разница? – надзиратель уговаривал Арнольда.

Мне стало понятно, что он задумал. Он решил убить меня, а потом сообщит, что убил меня, когда я пыталась сбежать. Я отошла от решётки и с надеждой смотрела на молодого охранника.

– Хорошо, – Арнольд кивнул и с опаской посматривал на своего собеседника.

Убийца во мне, убийца в тебе. Каждый человек способен на убийство просто его нужно довести до такого состояния, когда он сорвётся. Каждый день по всему миру люди причиняют друг другу боль и страдания. Что движет ими? Крутой школьник задирает других учеников в классе. На работе всегда найдётся белая ворона, над которой все подшучивают. Ловили ли вы на себе эти косые взгляды? Ты тут не к месту. Ты недостаточно хорош для этого. Ты некрасива. Лузер, чужая, инопланетянин. Невольно ты начинаешь верить, что с тобой и правда что-то не так. А где моё место? Для чего я хороша? Что мне делать? Разве есть какое-то правило? Почему бы не отделить людей и пусть лузеры живут отдельно в своём городе. Только вот через какое-то время «крутым» станет скучно жить, они везде найдут себе новую жертву. Унижение, насилие, убийство, что их объединяет? Почему люди осознанно подвергают друг друга насилию и издевательствам? Это какой-то инстинкт? Лишь сильные выживают? Мы ведём себя, как животные, хищники. Удовольствие, вот в чём всё дело. Убери удовольствие и человеку станет скучно подшучивать и издеваться. Тепло разливается по всему телу, когда ты унизил кого-то. Какое это удовольствие понимать, что ты лучше, сильнее, острее на язык. Самооценка растёт, повышается тонус, но главный секрет в том, что на подобное способен только самый настоящий трус, который сам в душе лузер. Его жизнь не задалась, он несчастлив, у него не получилось ничего добиться в этой жизни и поэтому задирает того, у кого хоть что-то получается.

Я ставила себя на ступень выше, презирала людей, но разве сейчас я похожа на победителя? Что мне дали те годы, когда я убивала и унижала людей. Исход всегда один, мы рано или поздно все умрём. От нас зависит лишь умереть человеком или последней мразью. Я ускорила свою смерть, подтвердив свою вменяемость. Я призналась в убийствах, которые совершала. Пусть и поздно, но я хочу умереть человеком.

– Получи, тварь, – здоровяк врезал мне кулаком в живот.

Я отлетела назад и ударилась спиной об стену, а потом сползла вниз на землю. Он решил выбить из меня душу, я не буду сопротивляться. Я буду молчать и терпеть. Заслужила ли такую ненависть? Подобное обращение? Ещё как заслужила. Если бы мне дали второй шанс заново прожить мою жизнь, изменила ли я что-нибудь? Нет.

Я бы ни за что на свете не поменяла свою жизнь на новую, не променяла своих друзей. Не могу представить свою жизнь без Томаса, Колина и Ронни. Я любила этих мужчин всю свою жизнь. Любила, как умела и пусть часто бывала неправа. Любила, как могла даже того, кто недостоин был моей любви. Женщины безумны, когда влюбляются, они ослеплены жалким лучом надежды и напрочь забывают о здравом смысле. Так было и со мной.

Я – дикость. Вся моя жизнь сплошная дикость. Где бы я ни оказалась, всё наполнялось моей тьмой. Когда-то давным-давно вместе со мной на свет появилась тьма. Самая настоящая, безудержная, темнее самой тёмной ночи. Долгие годы она прозябала и сидела под семью замками. Ронни освободил её и сейчас сам сожалеет о содеянном. Он думал, что мы похожи, но не понимал, что мою тьму невозможно контролировать.

Дико было жить так, как жила я. Дикость любить Ронни, как любила я, зная, что он никогда не ответит мне взаимностью. Поступать с людьми, как это делала я. К чему бы ни прикоснулась, все наделялось моей дикостью. Я погубила стольких людей. За все мои ошибки и поступки я оказалась здесь. Теперь даже тюрьма наполнилась дикостью. Этот бунт не случайность. Меня нужно скорее убить, чтобы всё это скорее закончилось.

– Молчишь? Ну ничего, я ещё не таких ломал, – мужчина подошёл ко мне и схватил за шкварник.

Он с таким омерзением смотрел на меня, но в его глазах я видела удовольствие. Ему было приятно избивать меня.

– Ты будешь просить пощады, чтобы я убил тебя быстро.

Он взял меня за волосы и ударил лицом о стену. У меня хрустнул нос и потекла кровь. Я продолжала молчать и была подобно марионетке в его руках. Словно тряпочная безвольная кукла, мне оставалось лишь всё терпеть и ждать конца. Из-за того, что я не сопротивлялась, градус его удовольствия снизился. Да именно об этом я говорила. Бить меня было намного интереснее, если бы я плакала и унижалась перед ним. Он ждал, что я начну умолять его, но я была вынуждена лишить его подобного наслаждения.