Жоэль Диккер - Правда о деле Гарри Квеберта

Гарри стоял лицом к Нью-Йорку, слушая мой рассказ, и молча плакал.

— Когда я увидел письма, у меня в голове все смешалось, — продолжал я. — Я стал думать про вашу книгу, ту, что вы мне оставили в раздевалке фитнес-клуба, «Чайки Авроры». И вдруг до меня дошло, чего я раньше не понимал: в «Истоках зла» нет чаек. Как я мог столько времени не замечать: ни единой чайки! А ведь вы клялись вставить чаек! И вот тогда я понял, что «Истоки зла» написали не вы. Книга, которую вы писали летом 1975 года, — «Чайки Авроры». Эту книгу вы написали, эту книгу Нола перепечатала на машинке. А подтверждение я получил, попросив Гэхаловуда сравнить почерк писем, которые получала Нола, и надписи на рукописи, найденной вместе с ее телом. Он мне сказал, что результаты совпадают, и я понял, что, когда вы просили сжечь вашу пресловутую рукопись, ту, что написана от руки, вы меня попросту использовали, на все сто. Почерк был не ваш… Книгу, которая сделала вас великим писателем, написали не вы! Вы ее украли у Лютера!

— Замолчите, Маркус!

— Что, я не прав? Вы украли книгу! Есть ли более страшное преступление для писателя? «Истоки зла» — вот почему вы ее так назвали! А я-то все не мог понять, почему у такой прекрасной истории такое мрачное заглавие! Но заглавие относилось не к книге, оно относилось к вам. К тому же вы всегда мне говорили: книга связана не со словами, книга связана с людьми. Эта книга — исток зла, которое с тех пор подтачивало вас, зла самозванства, угрызений совести!

— Хватит, Маркус, довольно! Замолчите!

Он плакал.

— Однажды Нола оставила у вашей двери конверт, — продолжал я. — Это было 5 июля 1975 года. В конверте были фотографии чаек и письмо на ее любимой бумаге; она писала о Рокленде и о том, что никогда вас не забудет. Вы в то время старались с ней не видеться. Но письмо до вас так и не дошло, потому что Лютер следил за домом и забрал его, как только Нола убежала. Вот так, с этого самого дня, он стал переписываться с Нолой. Он ответил на письмо от вашего имени. Она отвечала, думая, что пишет вам, но он перехватывал почту из вашего почтового ящика. И писал ей в ответ, выдавая себя за вас. Вот почему он бродил вокруг вашего дома. Нола считала, что переписывается с вами, и эта переписка с Калебом превратилась в «Истоки зла». Но Гарри! Как вы могли…

— Я был в панике, Маркус! В то лето мне было так тяжело писать. Я думал, у меня никогда не получится. Я писал эту книгу, «Чайки Авроры», но мне казалось, что это очень плохо. Нола говорила, что она в восторге, но я никак не мог успокоиться. Приходил в страшную ярость. Она перепечатывала рукописные страницы на машинке, я перечитывал и рвал. Она умоляла меня прекратить, говорила: «Не делайте этого, вы блестяще пишете. Пожалуйста, прошу, закончите ее. Милый Гарри, если вы не закончите, я не перенесу!» Но я ей не верил. Мне казалось, что я никогда не стану писателем. А потом, в один прекрасный день, в дверь позвонил Лютер Калеб. Сказал, что ему не к кому обратиться, поэтому пришел ко мне: он написал книгу и не знает, стоит ли показывать ее издателям. Понимаете, Маркус, он думал, что я крупный писатель из Нью-Йорка и смогу ему помочь.

20 августа 1975 года

— Лютер?

Гарри, стоя на пороге, не скрывал удивления.

— Здра… Здрафтвуйте, Гарри.

Повисло неловкое молчание.

— Я могу чем-то вам помочь, Лютер?

— Я прифел к вам лифно. За фоветом.

— За советом? Я вас слушаю. Заходите.

— Фпафибо.

Они уселись в гостиной. Лютер волновался. В руках у него был толстый конверт, он прижимал его к груди.

— Ну, Лютер, что случилось?

— Я… Я напифал книгу. Книгу о любви.

— Правда?

— Да. И я не внаю, хорофа ли она. То ефть я хофу фкавать, как увнать, фтоит ли пефатать книгу?

— Не знаю. Если вы считаете, что старались изо всех сил… Текст у вас с собой?

— Да, но он напифан от руки, — извинился Лютер. — Я только фто обнарувил. У меня ефть отпефатанный вариант, но я, выходя ив дома, ввял не тот конверт. Мовет, мне ва ним вернутьфя и вайти поповве?

— Не надо, покажите, как есть.

— Профто я…

— Ну-ну, не стесняйтесь. Уверен, вы пишете разборчиво.

Лютер протянул ему конверт. Гарри вынул исписанные листы и, пробежав глазами несколько страниц, поразился идеальному почерку.

— Это ваш почерк?

— Да.

— Черт, у вас… у вас просто невероятный почерк. Как у вас так получается?

— Не внаю. Такой у меня поферк.

— Оставьте мне на время, если вы не против. Я прочту и честно скажу, что я об этом думаю.

— Правда?

— Ну конечно.

Лютер охотно согласился и ушел. Но не уехал из Гусиной бухты, а спрятался в зарослях и, как обычно, стал ждать Нолу. Вскоре появилась и она — счастливая, радуясь скорому отъезду. Она не заметила фигуры, притаившейся в зарослях и следившей за ней. Она вошла в дом через парадную дверь, без звонка, как обычно в последнее время.

— Милый Гарри! — крикнула она, давая знать, что пришла.

Никакого ответа. Дом, казалось, был пуст. Она позвала еще раз. Тишина. Она заглянула в столовую и гостиную, но его там не было. В кабинете тоже. И на террасе. Тогда она спустилась по лестнице на пляж и громко позвала его. Может, он пошел купаться? Он так делал, когда уставал от работы. Но на пляже тоже никого не было. Она запаниковала: куда он мог деться? Вернулась в дом, снова позвала. Никого. Обошла весь первый этаж, поднялась на второй. Открыла дверь спальни и обнаружила, что он сидит на кровати и читает пачку каких-то листков.

— Гарри? Вы здесь? А я уже десять минут вас везде ищу…

Он вздрогнул:

— Прости, Нола, зачитался и не слышал…

Он встал, сложил в стопку страницы, которые держал в руках, и убрал их в ящик комода.

Она улыбнулась:

— Что это вы читали такое увлекательное, что даже не слышали, как я воплю на весь дом?

— Ничего особенного.

— Это продолжение романа? Покажите мне!

— Ничего особенного, покажу при случае.

Она лукаво посмотрела на него:

— Вы уверены, что все в порядке, Гарри?

Он засмеялся:

— Все отлично, Нола.

Они спустились на пляж. Ей хотелось посмотреть на чаек. Она раскинула руки, словно крылья, и стала бегать широкими кругами:

— Мне хочется летать, Гарри! Всего десять дней! Через десять дней мы улетим! Уедем навсегда из этого несчастного города!

Они думали, что они на пляже одни. Ни Гарри, ни Нола не подозревали, что из леса над скалами за ними следит Лютер Калеб. Он подождал, пока они вернутся в дом, и только тогда вышел из своего убежища и бегом помчался к «мустангу», стоявшему на параллельной просеке. Приехав в Аврору, он припарковался перед «Кларксом» и бросился внутрь: ему непременно надо было поговорить с Дженни. Надо, чтобы кто-нибудь знал. У него было нехорошее предчувствие. Но Дженни вовсе не хотела его видеть.