Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Да уж, не стоит. – Я смотрю на тот конец двора. – А вон в том сарае у вас что?

– Да просто старое барахло. Часть вещей мистера Грина.

Мне чрезвычайно хочется взглянуть, но придумать с ходу повод, который не звучал бы надуманно, я не могу.

– А чем занимался мистер Грин?

– Двадцать лет в морской пехоте, потом почтальоном работал. Хороший человек. Все в семью.

– А дети?

– Нет, – качает она головой. – Только мистер Грин и я. Ну, и вот Эдди.

Старушка снова наклоняется погладить собаку. В ответ Эдди бросает то, что грыз, и трется об ее руку. Я наклоняюсь посмотреть его трофей повнимательнее, и мне приходит мысль, которую рассказал один палеонтолог: в книгах перечислено куда больше видов динозавров, чем, скорее всего, существовало в реальности. Проблема в том, что раньше мы считали динозавров чем-то вроде огромных рептилий. Ящерицы – существа вполне простые в своем развитии. Детеныш крокодила выглядит практически так же, как взрослая особь, и отличается только размером. И когда палеонтологи находили совершенно разные наборы костей – при этом продолжая думать о рептилиях, – они решали, что нашли два совершенно разных вида. В то время как на самом деле это мог быть один вид, просто взрослая особь и детеныш.

Моя специальность – вычислительная биология, но я помню анатомию достаточно хорошо, чтобы понять: кость, которую грызет Эдди, никогда не бывала в мясной лавке или на кухонном столе и не принадлежала сбитой машиной собаке.

Больше всего она похожа на детское ребро.

Я достаю перчатку из кармана и тянусь за костью. Эдди рычит, но миссис Грин придерживает его. Я рассматриваю темно-коричневый обломок в тусклом свете и чувствую, как холодеют руки.

– Я писала жалобы тысячу раз. Говорила, что постоянно вылезают кости после каждого дождя.

Я всматриваюсь в заросший травой участок и вижу неровные силуэты, торчащие из травы.

Они повсюду.

Охотясь за Джо Виком – чье имя, между прочим, стало известно только за полчаса до того, как он попытался меня убить, – я выяснил, что жизнь сильно отличается от того, что показывают в кино. Полицейские расследования занимают длительное время. Можно часами или даже днями ждать, чтобы с тобой поговорили. А после того как ты собрал все детали головоломки и разложил на всеобщее обозрение, могут пройти еще месяцы, прежде чем окружающие признают, что головоломка вообще существует.

Чтобы поймать Джо Вика, потребовалось нарушить несколько законов и совершить несколько поступков, за которые мне стыдно. В какой-то момент прокуроры Монтаны, раздосадованные тем фактом, что подозреваемый мертв и им некого показательно судить, серьезно раздумывали, а не сделать ли козлом отпущения меня, заявив, что я вмешался в ход несуществующего расследования. И только благодаря мощной поддержке семей жертв, тела которых были обнаружены с моей помощью, не устававших во всех телепередачах говорить, сколько я сделал для них, а также недвусмысленным сигналам из администрации губернатора, из меня не состряпали преступника. Тем не менее я нажил изрядное количество недоброжелателей, выставив идиотами людей из правоохранительных органов, и откровенных врагов из числа товарищей Джо Вика, а их у него хватало. Даже некоторые полицейские не могли смириться и поверить в тот факт, что приглашали в дом и сидели за одним столом с жестоким серийным убийцей.

Прокручивая все это в голове, я набираю детектива Кормана. Он относился ко мне, как к досадной неприятности, но без враждебности. Да что говорить, он сам передал мне все эти дела о пропавших детях в надежде, что я найду чего-то, что упустил он сам. Я прошу миссис Грин запереть Эдди, чтобы он больше не уничтожал улики. Одному богу известно, сколько человеческих костей он уже сгрыз. В трубке автоответчик говорит голосом Кормана:

– Детектив Корман, я не могу взять трубку – вы знаете, что делать.

Я продумал все варианты его реакции на мой звонок, но к этому готов не был. Перезваниваю – снова голосовая почта. Опасаясь, что он мог выключить телефон на ночь, набираю 911.

– Служба спасения девять-один-один, чем могу помочь?

– Здравствуйте, я сейчас нахожусь на 17658 Уимблдон, и тут из земли торчат кости, вы можете прислать машину?

– 17658 Уимблдон? – Я слышу, как оператор набирает адрес на клавиатуре.

– Верно.

– Так, вам нужно будет связаться со службой охраны животных, сейчас переключу.

– Подождите, что?

– Если у вас проблемы с животным, то это к ним.

– Я не говорил ничего о животных!

– По нашим данным, с этого адреса поступали неоднократные жалобы, что животные приносят и бросают на участке кости.

Я смотрю на Эдди, прильнувшего изнутри к стеклу двери. Миссис Грин понимающе кивает. Я выхожу из себя:

– И вам даже не приходит в голову, что это могут быть человеческие кости? И ничего, что я отсюда вижу фрагменты как минимум четырех скелетов?

Голос оператора меняется, но совсем не так, как я рассчитывал.

– Сэр, мы уже посылали туда машину. Если вы не специалист в криминалистике, рекомендую сменить тон.

Оказывается, мне еще осталось куда выходить из себя, и я срываюсь на крик:

– Не специалист?! Ученая степень по антропологии – это не специалист?! Куча статей по эволюции в главных научных журналах – тоже не специалист? – Я размахиваю фонарем, и луч выхватывает из темноты полускрытую землей детскую челюсть. – Разве что вы используете крайне узкое определение термина «человек», а вот в этом чертовом дворе совершенно случайно погибло племя неестественных, мать их, низкорослых неандертальцев! В противном случае – это человеческие останки!

Миссис Грин одобрительно кивает из-за стекла и показывает большой палец. Если стенограмму этого разговора когда-нибудь опубликуют, детектив Корман меня по голове не погладит. Да, я включил злобного мудака на полную мощность, но некомпетентность оператора бесит.

– Я отправляю машину. Очень рекомендую вам успокоиться к приезду патрульных.

Я собираю волю в кулак, чтобы не швырнуть телефон в кусты.

Я все еще фотографирую кости во дворе, когда деревья озаряются красными и синими бликами мигалки на подъехавшей патрульной машине. Стараясь не наступить ни на одну кость, я размышляю о том, что тут нужно перемещаться предельно осторожно. Сарай в глубине сада притягивает меня, но я даже подходить к нему боюсь, пока полиция все не обследовала. Достаточно оставить там даже самый слабый органический след, чтобы будущие адвокаты Тоймена прыгали от радости, обнаружив это в отчете. Мы проходили это с адвокатами, которые защищали интересы тех, кто так или иначе наследовал многочисленное имущество Джо Вика. Более того, один из прокурорских работников рассказывал, что Джо Вик был вовлечен в производство и торговлю синтетическими наркотиками, а уж там была масса людей, готовых защищать свои интересы. Что, впрочем, меня уже не удивило после всего, что я видел к тому моменту.