Рени Найт - Секретарь

– Наверное, это покажется странным, – начала она, – но вы – одна из немногих людей, которым, как мне кажется, я могу доверять.

С моей точки зрения, ничего странного тут и в помине не было.

– Я только что от Дугласа.

А вот это стало для меня новостью. Должно быть, визит к своему юристу она втиснула в расписание между дневными совещаниями. Мы сидели так близко, что, когда она повернулась ко мне лицом, я ощутила запах ее дыхания – запах страха, острый, едкий, нутряной.

– Дуглас позвонил мне, пока я была в разъездах. Ему стало известно, что полиция проверяет некую информацию, которую ей передали в связи с тем иском за клевету. – Она вытащила из-под себя руку и принялась обкусывать кожу на большом пальце, а мне захотелось ее остановить, как я делала, когда Анжелика грызла ногти. – Он объяснил, что полиция обязана все проверить, но это еще не значит, что будут какие-то последствия. Откровенно говоря, это же нелепость. Мы с ним страшно поскандалили. Знаете, Дуглас с самого начала советовал мне не подавать в суд на «Бизнес таймс». Он считал, что со временем эта история забудется, но ведь речь идет о моей репутации, Кристина, а не его. Доброе имя «Эплтона» – вот на чем стоит наш бизнес. Я не могла просто сидеть и смотреть, как какой-то журналист поливает нас грязью. Вы же понимаете, правда? Мне не оставалось ничего другого, кроме как подать в суд.

– Да, конечно.

– И я выиграла. Сам судья сказал, что это была «охота на ведьм». Меня оправдали. А теперь мне снова досаждают. – Она провела тыльной стороной ладони по глазам, и крошечная капелька крови с большого пальца попала на скулу. – Мне кажется, что я в опасности, – продолжала она. – Кажется, будто за мной следят, мои телефонные разговоры прослушивают… по-моему, они на все готовы, лишь бы уличить меня хоть в чем-нибудь.

– Кто они ? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Полиция, пара газет. И, подозреваю, наши конкуренты – как знать? Толпа. Это же охота на ведьм. Дуглас посоветовал мне обратиться в полицию. По его словам, он уверен, что мог бы как-то разобраться, но почему я? Это же абсурд. Если полиция тратит время на такие вещи, значит, деньги налогоплательщиков пропадают зря. Пусть бы ловили настоящих преступников, а не таких людей, как я.

– До этого дело точно не дойдет.

– Надеюсь, что нет. Так или иначе идти в полицию я не собираюсь, но считаю своим долгом принять меры для собственной безопасности. – Она накрыла ладонью мою руку и поднялась. – Мне бы не помешало выпить. Составите мне компанию?

Я кивнула и собиралась предложить приготовить напитки, но Мина уже клала лед в стаканы и наливала виски. Потом она снова села, протянула мне стакан и повернулась ко мне лицом. Она смотрела на меня изучающе, будто оценивала меня, и я поняла: она решает, насколько мне можно доверять.

– Я могу чем-нибудь помочь? – вызвалась я.

– Вы такая милая. – Она коснулась моей руки. – Есть одно дело. С папиных времен я хранила у себя в столе кое-какие бумаги. Боюсь, если они попадут не в те руки, их воспримут превратно, сочтут тем, чем они не являются. Понимаете, это личные бумаги. Не предназначенные для посторонних глаз. Кажется, среди них также есть мои давние записи. Вы сложили их в коробки по моей просьбе, когда мы переезжали в другой кабинет.

– Да, теперь они в архиве.

– Правда? А вы можете забрать их оттуда? И желательно вообще из этого здания. Я бы забрала их домой, но вряд ли они там будут в безопасности: вы же знаете, Маргарет застала журналистов, роющихся в мусоре.

– Я могла бы забрать их.

– И заберете?

– Да.

– К себе домой?

– Да. Завтра же утром первым делом схожу в архив.

– Вы могли бы сказать, что в коробки попали ваши вещи, Кристина. Кажется, надо расписываться в каком-то журнале? – В кабинет будто вернулась прежняя Мина – хладнокровная, уверенная в себе, решительная. – Вы же понимаете, я не стала бы обращаться к вам с подобной просьбой, будь в этих коробках что-нибудь незаконное. Подлить? – Она забрала у меня стакан и наполнила его снова. – Кстати, давно собиралась вам сказать: в августе дом в Италии будет пустовать. Не хотите провести там недельку? Возьмите с собой Анжелику. Ей понравится.

Я видела снимки дома Мины в Италии и знала, как она любит его. Он предназначался только для близких друзей и членов семьи. Предложение было заманчивым, но я колебалась, сомневаясь, что Анжелика захочет отправиться на отдых со мной.

– У вас озабоченный вид, Кристина. Понимаю. С подростками бывает непросто. Может, Анжелика охотнее согласилась бы поехать с подругами? – Она положила ладонь на мою руку. – Так почему бы вам не сказать ей, что я предложила отдохнуть в Италии вам, но вы не сможете поехать, а потом спросить, не желает ли она собраться с подругами и съездить туда вместо вас? Ручаюсь, она сразу ухватится за такую возможность. Только ни в коем случае не говорите, что это я посоветовала. – Она дотронулась своим стаканом до моего и отпила большой глоток виски.

Я услышала, как она с хрустом разгрызла ледышку.

– Спасибо, Мина. Если вы действительно не против…

– Нисколько. Вы же для меня как член семьи, и вам это известно, Кристина. – Она поднялась, потянулась за своим пальто, а я залпом опустошила свой стакан и тоже встала, чтобы уйти. – Знаете, Кристина, если подумать, пожалуй, лучше вообще избавиться от тех материалов. – Ее голос звучал так, будто эта мысль только что пришла ей в голову или мы все еще говорили о приглашении в Италию. – Там нет ничего, что следовало бы сохранить, а мне больше не придется о них беспокоиться. Может, выбросите их по дороге домой? Или как будет лучше, на ваш взгляд. Предоставляю это решение вам. Считайте, что вам понадобится просто немного похозяйничать, навести порядок.

«Немного похозяйничать» – вот и все, о чем попросила меня Мина Эплтон. Все мое преступление заключалось в наведении порядка.

«Поучительные истории для детей». Книжка, которая когда-то стояла на полке в моей детской спальне. Помню, вскоре после маминых похорон отец взял книгу, полистал, нашел этот стих и прочитал его вслух, заменив имя «Матильда» на мое, «тетушку» на «отца» и кое-где переставив слова. Я молчала, глядя не на него, а на коросту у себя на сгибе локтя, и продолжала расчесывать ее, мою экзему. И тогда он прочел то же самое снова и еще раз. Кристина так бесстыдно лжет… В больнице, после маминой смерти, я поклялась ему, что не выбегала на проезжую часть и шла за руку с мамой. Он наверняка понял, что это ложь, но я упорно стояла на своем. Правда была невыносима.