Роберт Стайн - Игры для вечеринки

Эрик толкнул меня локтем под ребра.

— Уверен, тебе до смерти хочется быть со мной на вечеринке у Брендана. Я не против, если хорошенько попросишь.

Он прислонился ко мне массивным плечом. Я отпихнула его.

— Ты уже бывал на его днях рождения? Бывал, верно?

— Ага. Они офигенские, — сказал он и пригладил белобрысые волосы. — Совершенно безбашенные. Реально, без тормозов.

Я засмеялась.

— В смысле?

Он снова привалился ко мне.

— Сама же знаешь, как оно бывает, когда мы всей шоблой собираемся вместе, а предков рядом нет.

— Ты имеешь в виду такого рода вечеринки?

— Брендан непредсказуем. У него всегда найдутся какие-нибудь сюрпризы. Знаешь же, в играх он дока. Нам остается лишь преклоняться перед его гением. — Он, не вставая, отвесил шутовской поклон и чуть не свалился в нижний ряд.

Я засмеялась:

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты слишком серьезный. Выше нос!

— Мне так все говорят.

Следующий вопрос вырвался у меня непроизвольно:

— Как думаешь, почему Брендан пригласил меня? Я видела его в школе всю свою жизнь. Но на самом-то деле мы не друзья…

Эрик ущипнул меня за нос.

— Думаю, ты ему нравишься.

— Как? — Я оттолкнула его руку. — В смысле? Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами:

— Он мне говорил.

— Что он тебе говорил? Что он сказал? — Почему мое сердце так трепещет в груди?

Пухлая физиономия Эрика расплылась в лукавой улыбке.

— А тебе-то что?

— Эрик, не будь свиньей. Ну же, что он сказал?

— Мы прошли мимо тебя в коридоре после естествознания. Ну, Брендан и говорит, что он, дескать, хотел бы наброситься на тебя прямо там, в коридоре. Мол, ты самая горячая, самая клевая девчонка в школе.

Я снова пихнула его:

— Болван.

— Ладно. Ну, на самом деле он выразился немножко иначе. Он сказал, что ты ему нравишься. По крайней мере, мне кажется, что это было про тебя. Там, в коридоре, была куча девчонок. Так что, по здравому размышлению, он мог иметь в виду какую-нибудь другую.

Я покачала головой.

— Все ты выдумываешь. Здоров врать, Эрик.

— Знаю. Зато я миляга. Правда?

Я отвернулась от него, думая о Брендане. Может, он пригласил меня импульсивно, встретив в ресторане. А может, я и впрямь ему нравлюсь. Но от Эрика толковых ответов ни в жизнь не дождешься.

Зазвенел звонок, эхом отдаваясь от кафельных стен. Команды прекратили разминаться и поспешили к своим скамьям. Двое судей в черно-белых полосатых рубашках вышли на центр поля.

Послышались музыкальные трели. Я не сразу сообразила, что это звонит мой сотовый. Я достала его из кармана толстовки и поднесла к глазам.

Звонила Эми.

— Эми? Привет. Где ты? Игра уже началась.

— Забудь об игре, — сказала Эми. — Я не приду. Я наказана. Предки-тупердяи снова тупят.

— Почему? Что случилось?

Толпа вдруг повскакала на ноги и заревела. «Тигры» трусцой выбежали на центр площадки. Ответа Эми я не расслышала.

— Можно к тебе? — прокричала я, покрепче прижимая телефон к уху. — Ничего, если я приду?

— Игру пропустишь.

— Ну ее, эту игру, — сказала я. — Увидимся через несколько минут.

Я вскочила и попыталась протиснуться мимо Эрика. Но он сграбастал меня за пояс и усадил к себе на колени.

— Рэйчел, ты же сама знаешь, что сходишь по мне с ума. Зачем бороться со своими чувствами?

Я потрепала его по щеке.

— Хочешь назначить мне свидание на вечеринке у Брендана?

Он засмеялся:

— Не особо.

Я встала и поспешила дальше по проходу.

— До завтра! — крикнула я Эрику. Но он уже вовсю болтал с какой-то другой девчонкой.

Заверещал свисток, и игра началась. Я прошла вдоль края игровой площадки, открыла двери и вышла в коридор. Двери закрылись, отрезав рев болельщиков.

В коридоре не было ни души, все собрались в зале посмотреть игру. Направляясь к выходу, я думала об Эми. Ее родичи вечно ее шпыняют. Она никогда не говорила мне, почему. Они, мол, тупердяи. Я знала, что они с ней постоянно цапаются. И всегда без сколь-нибудь серьезного повода.

Как-то раз при мне мама Эми сказала, что той нужно поменять отношение к жизни. Эми поглядела на нее и сказала: «Это тебе нужно поменять отношение. А не мне».

За это Эми была наказана на целую неделю.

Тупизм полнейший.

Я вышла на парковку для студентов, расположенную позади школы. Был ясный, прохладный вечер. Изо рта у меня шел пар. Парковка была забита автомобилями. В свете уличных фонарей машины блестели ярко, как днем.

Через два ряда стоял мой белый «Камри». Ежась от промозглого холода, я потуже затянула толстовку. Отыскала в сумочке ключи. До машины оставалось всего несколько футов, когда я услышала за спиной топот бегущих ног.

Не успела я обернуться, как сильные руки грубо схватили меня за плечи.

Ахнув, я попыталась вырваться.

Но нападающий, крякнув, грубо развернул меня лицом к себе.

— Мак! — выдавила я. — Мак, ты что творишь? Пусти меня! Мак, что ты делаешь? Пусти!

— Я хочу только поговорить, — произнес он, припечатав меня спиной к машине. — Мы можем просто поговорить?

— Поговорить? Ты спятил? — закричала я. — Руки убрал! Сейчас же!

Он опустил руки, но не отступил. Его холодные серые глаза смотрели мне прямо в лицо. Его светлые волосы мерцали в свете фонарей.

Я встряхнулась, точно собака, которую замучили блохи. Я все еще чувствовала на своих плечах его хватку.

— Напугал меня до смерти, а теперь поговорить хочешь? — сказала я. — После того, что ты устроил вчера вечером?

Он взмахнул руками.

— Выслушай меня, Рэйчел. Просто выслушай.

Сердце мое колотилось. Мне уже случалось видеть, как его спокойствие в два счета сменялось вспышками бешеной ярости. На это страшно было смотреть. Что же мне делать, чтобы он не взорвался?

Я глядела на него так, словно видела впервые, напряженно следя за каждым его движением. Мак довольно красив. Эми говорит, что он похож на молодого Брэда Питта, и здесь я целиком с нею согласна.

Он редко улыбается. А временами на него нападает своего рода нервный тик, и он эдак моргает три-четыре раза в секунду. Словно судорога. Случается это нечасто, но, на мой взгляд, прекрасно показывает, насколько он психованный.

Сейчас на нем были линялая армейская куртка поверх черной футболки, джинсы с узкими, драными на коленях штанинами, и черные ботинки. Из кармашка куртки выглядывала смятая пачка сигарет.

— Мак, — прошептала я. — Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. После вчерашней ночи…

— Вчера ночью я обезумел, — проговорил он. — Ничего не соображал. Рэйчел, я всю ночь, до утра, провел в машине. Я так переживал из-за тебя. Всю ночь не спал. Даже в школу не смог прийти. Я думал… я думал… о нас с тобой. Мы…

— Нет, Мак, — сказала я. — Все кончено. Мне жаль. Но ты сам тому поспособствовал. Все кончено. Как ты мог подумать, что я стану с тобой разговаривать? После… после дохлой крысы!