К Тюдор - Похищение Энни Торн

Правда заключалась в том, что я был в отчаянии. С одной стороны, мне нужно было убираться куда подальше, с другой, я увидел возможность расплатиться со своими огромными долгами и свести старые счеты одновременно. Возможно, мысль об этом всегда вертелась на задворках моего сознания. Я знал, что у меня есть нечто, что может разрушить жизнь Хёрста. Мысль о том, чтобы еще и получить с него деньги, пришла позднее.

Я не ожидал, что он будет столь решителен в своем стремлении выжить меня из деревни. Однако, несмотря на все его угрозы и манипуляции, он наконец выложил все свои карты. Больше у него нет козырей. Остался лишь один способ от меня избавиться, и, хотя я не сомневался, что Хёрст способен на убийство, ставки были слишком высоки. Захочет ли он рискнуть карьерой, комфортной жизнью, семьей?

Я надеялся на отрицательный ответ и все же не готов был на это поставить.

Закрыв заднюю дверь, я вошел внутрь. Меня вновь охватило ощущение холода. Из стен опять доносились щелчки. Впрочем, я уже начал привыкать и к тому, и к другому. При этом я не был уверен, что это столь же хорошо, как привыкание к монотонному жужжанию Саймона. Привыкая, человек успокаивается. А привыкая к плохому, ты либо становишься его соучастником, либо оно тебя поглощает.

Я вернулся в гостиную и, взяв свой телефон, набрал номер Брендана. Он ответил почти сразу.

– Теперь-то тебе чего?

– А вдруг я просто хочу услышать твой сладкий голос?

– Надеюсь, ты в белье.

– Мне нужна услуга.

– Серьезно? Знаешь, у меня в бороде сейчас запуталось дерьмо песчанки.

– Я думал, что у твоей сестры хомяки.

– Песчанки, хомяки – какая, к едрене фене, разница? Мелкие ублюдки всю ночь сбрасывали дерьмо мне на голову. Сколько еще я должен здесь оставаться?

– Портплед, за которым я просил тебя приглядывать, все еще у тебя?

– Портплед? Какой портплед?

– Я сейчас лопну от смеха. Чехол для костюмов.

– Да, он у меня.

– Сможешь отправить его мне с ночным курьером?

– Джо…

– Слушай, я просто хотел сказать, что ты был хорошим другом. Спасибо тебе.

– Только не помри там от избытка чувств.

– Ну, я и говорю это на случай, если вдруг правда помру.

Повисла пауза. Затем Брендан, с трудом сдерживая эмоции, произнес:

– Иди ты к едрене фене, пока я не откусил одной из этих етитских песчанок голову, как Оззи Осборн летучей мыши.

Он повесил трубку. Я взглянул на часы. Полчетвертого дня. Я еще раз оглядел разгромленную гостиную. Подняв с пола Эбби-Глазки, я усадил ее обратно в кресло. Она смотрела на меня единственным холодным голубым глазом. На месте второго была теперь лишь темная пустая глазница. Я начал искать глаз, но тщетно. Внезапно у меня перед глазами возникла картина того, как копошащиеся черные жуки уносят его на своих спинках. Я мысленно поблагодарил свое воображение. Именно этого мне и не хватало для полного счастья.

Телефон зазвонил, заставив меня вздрогнуть. Я нажал на кнопку приема вызова.

– Алло?

– Почему ты не сказал, что собираешься прогулять уроки? Я бы к тебе присоединилась.

Бет. Ну конечно.

– Откуда у тебя мой номер?

– Взяла у Даниэль в вестибюле. Я знаю ее брата. Мы с ним играем в одной команде во время барных викторин.

– Значит, полагаю, ты знаешь, что случилось?

– Гарри сказал мне, что ты взял отпуск.

– Значит, вот как он это назвал?

– А ты как назовешь?

Я колебался.

– Ты ведь увольняешься, правда?

– Думаю, уже уволился.

– Господи Иисусе, это вполне может оказаться мировым рекордом.

– Рад, что моя краткость тебя впечатляет.

– Только никому не говори. Это как-то связано с произошедшим вчера с Джереми Хёрстом?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– Это сложно объяснить.

– Насколько сложно?

– Ну…

– Настолько, что потребуется несколько пинт пива? Или все настолько сложно, что не обойтись без нескольких бокалов бурбона?

Я задумался.

– Однозначно второе.

– Ясно. Увидимся в «Лисе» в семь. Советую предварительно хорошенько набить себе желудок.

Она повесила трубку не прощаясь. Прямо как Брендан. К чему бы это?

Нужно было что-то сказать. У меня накопились вопросы. Впрочем, я решил, что они могут подождать. Тяжело опустившись на жесткий каркас дивана, я стал думать о том, что неплохо бы приготовить себе кофе. Внезапно мой взгляд упал на Эбби-Глазки. Или теперь ее правильнее будет называть Эбби-Одноглазка? Решено, подумал я, подавив дрожь.

Я вышел из дома и отправился в закусочную.

Этим вечером «Лис» выглядел еще более захудалым и обшарпанным. Рассыпается на глазах, подумал я. Словно мое появление запустило нечто вроде цепной реакции. Словно бы обветшалый паб находился в мумифицированном состоянии, а теперь в его саркофаге появилась трещина, впустившая внутрь кислород, из-за которого все начало гнить и разлагаться.

Толкнув дверь, я вошел в зал. Обведя помещение взглядом, я понял, что ни Хёрста, ни его громил в тот вечер в пабе не было. За столами сидели лишь несколько угрюмо уставившихся в свои бокалы с элем и лагером пожилых клиентов – вероятно, тех же, что и в прошлый раз.

Бет еще не пришла, однако я заметил знакомое лицо. За барной стойкой вновь стояла Лорен. Она, конечно, не светилась дружелюбием, однако все равно выглядела явно выигрышнее своего похожего на вурдалака мрачного сменщика.

Я улыбнулся:

– Все в порядке?

Она взглянула на меня так, как будто видела впервые в жизни. Пришлось напомнить:

– Джо Торн. Учитель. Мы встречались у старой шахты.

– О! Да. Ясно. – Ее губы слегка дернулись, однако я не мог с уверенностью сказать, была ли это улыбка или же я просто вызвал у нее раздражение. – Ну, чего вам налить?

– М-м-м, бурбон, пожалуйста. Двойной.

– Два двойных.

Я обернулся. Рядом со мной стояла Бет. В этот раз ее волосы были распущены и спадали на плечи, отчасти напоминая дреды. На ней была надета кожаная куртка на два размера больше, из-за чего она казалась еще более миниатюрной, а ее ноги в обтягивающих черных джинсах и мартинсах – еще более худыми.

Бет скептически ухмыльнулась, и кольцо у нее в носу заблестело.

– В учительской все только о вас и говорят, мистер Торн.

– Правда? Вот, значит, почему мне икается.

– Или у Саймона просто есть твоя фигурка, в которую он втыкает иголки.

– Полагаю, он вне себя от горя из-за моего преждевременного отъезда.

– Если горе выражается в напевании «О, какое прекрасное утро» – то да.

Лорен со стуком поставила бокалы на барную стойку, однако, несмотря на ее привычную грубоватость, я заметил, что виски был в них налит щедро.

– Девять фунтов, пожалуйста.

– Спасибо.

Расплатившись своей последней двадцаткой, я задумался о том, насколько уже превысил лимит кредитной карты и когда банк заблокирует все мои платежи.