Джоди Пиколт - Второй взгляд

Руки мои кровоточат. Я заглядываю под каждый куст, под каждый камень. И вновь слышу, как она зовет меня, беззвучно, отчаянно. На этот раз интуиция не подводит меня. Остановившись на мгновение, поворачиваюсь и бегу к леднику. Открываю дверь. Под ногами шуршат опилки, которыми усыпан пол. И тут я вижу ее. Беру ее на руки и прижимаю к себе.

Ресницы у нее длинные, как ноготь у меня на мизинце. Кожа голубовато-бледная.

Лили. Лили Делакур-Пайк.

Опускаю ее в деревянный ящик для яблок, но все равно продолжаю ощущать на руках ее тяжесть. Теперь, когда она не со мной, мне все время будет чего-то не хватать.

Мой муж никогда не услышит меня, он никогда не поймет. Единственный способ показать ему, как жестоко он поступил, — отплатить ему тем же. Отнять то, чем он дорожит сильнее всего.

Один из блоков льда немного тоньше, чем все остальные. Вытаскиваю его на крыльцо и ставлю вертикально. Теперь надо сделать петлю и надеть ее на шею. Вскарабкавшись на ледяную подставку, привязываю конец веревки к балке. «Подожди, моя маленькая, мама идет к тебе», — думаю я и прыгаю.

Это больнее, чем я предполагала. Груз прожитой жизни тянет меня вниз вместе с земным притяжением. Легкие мои готовы взорваться, мир заполняет темнота.

До меня доносится плач. Болтаясь в воздухе, словно хрустальная подвеска на люстре, я поворачиваю голову к окну и вижу, как она машет своим крошечным кулачком. Она вернулась ко мне, когда я уже ушла вслед за ней.

«Лили!» — беззвучно кричу я и, вцепившись в веревку, пытаюсь отвязать ее от балки. Но узел слишком крепок. Лили… Ноги мои беспомощно дергаются в поисках опоры. Пытаюсь дотянуться до петли, но руки скользят по груди, не в силах подняться выше.

О боже, я не могу потерять ее вновь.

Она услышит мой голос, хотя он умолк навсегда. Она найдет меня на другом конце саванны. Она поплывет ко мне через бездонное озеро.

Даю своему ребенку обещание, которое дал мне мой собственный отец, еще до того, как мы с ним встретились: я непременно вернусь.

Лишь когда она растворилась в воздухе, Росс осознал, что все это время задерживал дыхание. Он выдохнул — долго и бесшумно. Окажись здесь Кёртис Уорбертон, он наверняка сказал бы, что они стали свидетелями так называемого вторичного явления. Подобное происходит, когда важное для призрака событие повторяется раз за разом, словно кто-то прокручивает назад видеопленку. Еще Кёртис добавил бы: перед ними предстал не сам призрак, но лишь оставленная им энергия. Но Росс не собирался исследовать природу только что случившегося события. Было важно одно: призрак Лии явился вновь. Она кого-то искала.

Однако она искала не свое дитя. И не Росса. Когда видение исчезло, Росс понял, какая причина заставила Лию вернуться. На другом краю поляны была Мередит Оливер, бледная от ужаса и потрясения. Она тоже видела Лию и слышала все, что та сочла нужным сказать.

В течение десяти минут Мередит ощущала, как ночная тьма сжимает ее, будто огромный кулак. Казалось, она с головой погрузилась в воду. Мередит была не в состоянии двигаться, думать, дышать. Она внезапно ощутила, что Вселенная — бесконечная Вселенная — слишком мала, чтобы вместить все чудеса, не постижимые разумом.

Например, призраков.

Неужели безумие поражает человека быстро, как грипп?.. Один щелчок выключателя — и все вокруг предстает в ином свете. Мозг ее отказывался воспринимать увиденное. Поверить в реальность призраков было так же трудно, как в то, что завтра утром не взойдет солнце. Все ее представления о мире внезапно рухнули, словно небоскреб, превратившийся в карточный домик.

Не было никаких ухищрений — ни дыма, ни двойных зеркал, ни загадочных заклинаний. Мередит видела призрака собственными глазами. Женщину, которая исчезла так же внезапно, как и появилась. Женщину, которая походила на нее как две капли воды.

Прежде Мередит постоянно убеждала Люси, что никаких призраков не существует, однако теперь все, во что она верила, было поставлено под сомнение. Она заблуждалась насчет существования призраков — но вдруг это далеко не единственное ее заблуждение? Возможно, небо вовсе не голубое. Возможно, наука не дает ответов на все вопросы. Возможно, она не слишком довольна своей жизнью. Сейчас Мередит была уверена только в одном: нынешний мир разительно отличается от того, в котором она жила вчера.

Неожиданно для себя самой она наклонилась и коснулась земли, точно желая удостовериться, что та по-прежнему твердая. По телу ее пробежала дрожь, и в этот момент кто-то накинул ей на плечи куртку. Мередит и не замечала, что на этой полянке она не одна. Рядом с ней сидел Росс!

Повернувшись к нему, она решила проверить, не лишилась ли дара речи:

— Это… это было на самом деле?

— Думаю, да.

Росс, судя по всему, был потрясен не меньше, чем она. Мередит вперила в него пристальный взгляд. Совсем недавно его рассказы о призраках казались ей чем-то совершенно невероятным. Мередит не могла в них поверить, потому что в подобные вещи верят только чокнутые… к числу которых, похоже, отныне принадлежит и она сама. Она попыталась вспомнить, о чем еще рассказывал Росс. После того, что произошло сейчас, к его словам стоит отнестись с большим доверием.

— Она так похожа на меня, — прошептала Мередит.

— Я знаю.

— И все же… я…

Она запнулась, не находя слов. Рука Росса накрыла ее ладонь, он придвинулся так близко, что его длинные волосы коснулись ее щеки. Взглянув на него, она увидела, что глаза его полны слез.

— Я знаю, — повторил Росс, но она поняла: он признаётся в том, что не знает ничего.

До этого дня призраки казались Мередит чьей-то фантазией, но она всегда верила в реальность человеческой боли. Она понимала, как тяжело быть одиноким тому, кто боится одиночества. Эмоции, которые она испытала, не подлежали сомнению, и Мередит ухватилась за них как за спасательный круг, не позволяющий утонуть в омуте невероятного. О, как это все было мучительно — отчаянные поиски, страх, тоска, самоубийство!

— Значит, все произошло именно так? — спросила она едва слышно. — Лия… повесилась сама?

— Повесилась сама… — повторил он охрипшим от горя голосом.

— И мы ничем не можем ей помочь?

— Ничем, — проронил Росс. — Она уже умерла.

Мередит вспомнила, как призрак взглянул ей в лицо. Ей показалось, что она смотрит в зеркало — и не только из-за внешнего сходства. Порой, подходя к зеркалу, Мередит замечала в своих глазах точно такое же выражение, как у Лии Пайк. До сих пор Мередит не задумывалась, как тонка и проницаема граница между жизнью и смертью. Но чувства матери, желающей во что бы то ни стало защитить свое дитя, были ей хорошо знакомы.

Материнство — это глубочайший инстинкт, заложенный природой. Оно меняет организм женщины на клеточном уровне. Даже после того, как ребенок покидает утробу матери, он по-прежнему остается частью ее существа. И если ребенок умирает — все равно, эмбрион ли это, новорожденный или тринадцатилетний подросток, — частица матери умирает вместе с ним. Лия, увидев своего ребенка мертвым, захотела ускорить процесс.