Джоди Пиколт - Второй взгляд

— Ну, прежде всего, она, несомненно, была повешена, — изрек Уэсли. — Об этом говорит ее распухшее лицо и борозда на шее.

— А что еще ты можешь сказать? — спросил Илай.

Старый доктор пробежал заключение глазами:

— Есть множество признаков, подтверждающих, что она недавно родила… толщина стенок матки, молозиво, которое выделяется из молочных желез, размеры сердца. Да, и за несколько часов до смерти она схватилась с кем-то врукопашную. На голенях и запястьях кровоподтеки. Кстати, только синяки на запястьях свидетельствуют о повреждениях, полученных при жизни. Про синяки на голенях этого сказать нельзя, потому что она умерла прежде, чем наступила клеточная реакция. Возможно, она лягалась как бешеная, пытаясь вырваться из петли.

— А в какое время она умерла?

— Давай-ка посмотрим, — сдвинул брови Уэсли. — В желудке пусто, но накануне ей, естественно, было не до еды — она рожала. Провисела она достаточно долго, об этом говорят трупные пятна на ногах и на предплечьях… не меньше четырех-пяти часов. Но и не больше, потому что подкожные кровоизлияния не имеют четких границ.

— Ее муж сказал полицейским, что вынул тело из петли около девяти тридцати утра, — сообщил Илай. — Но убийца проник в дом в середине ночи.

— Не сходится, — пожал плечами Уэсли. — Судя по этому заключению, если дамочка была вынута из петли в девять тридцать, повесили ее где-то около пяти утра.

— Ну а если ее повесили посреди ночи?

— Значит, она была вынута из петли часов в шесть-семь утра. Иначе наблюдалось бы более выраженное окоченение.

Уэсли взял один из слайдов, приложенных к заключению, и стал рассматривать его на свет:

— Любопытно.

— Что ты обнаружил? — вскинул голову Илай.

— Парень, который проводил вскрытие, упоминает о синяке на спине и о печеночной гематоме. Судя по всему, он считает это признаками физической травмы. Посмотри, что он пишет насчет печени? Обнаружены расширенные кровеносные сосуды. Обычно это является следствием правосторонней сердечной недостаточности, но…

— Что «но»?

— Представь себе водопроводную трубу, закупоренную с одной стороны. Если сердце перестает выполнять свою работу, кровь остается в печени. Но она умерла в течение нескольких мгновений… времени для подобной реакции просто-напросто не было. — Уэсли, прищурившись, вновь принялся рассматривать слайд. — Давай-ка спустимся. Я хочу разглядеть это как следует.

Вслед за хозяином дома Илай пошел вниз. В подвале, где люди, как правило, устраивают мастерскую или тренажерный зал, Уэсли установил смотровой стол из нержавеющей стали и стеклянный шкаф, в котором хранились медицинские инструменты и микроскопы.

— Я помню это дело, — сказал он, снимая с полки проектор для слайдов. — В сорок третьем году, когда я приехал в Комтусук, о нем еще ходили разговоры. Помню, как-то раз на Хэллоуин сорванцы-мальчишки прятались в лесу поблизости от дома Пайка. Видно, собирались на следующий день хвастаться перед своими одноклассниками, рассказывая всякие страшилки.

— Да? Ну и что же они рассказывали?

— Насколько я помню, ничего. Туда они отправились смельчаками, а вернулись тихими, как церковные мыши. Мне пришлось лечить одного парня, футбольную звезду, который онемел на целый месяц. Я даже послал его в Бостон проверить гортань у навороченных специалистов.

— Ну и что у него было не так?

— Физически все оказалось в полном порядке. В один прекрасный день он заговорил как ни в чем не бывало.

— Думаешь, на участке Пайка с ним произошло что-то страшное?

Уэсли пожал плечами:

— Я думаю, иногда с человеческим организмом происходят удивительные вещи, о которых не прочтешь ни в одном медицинском справочнике. Печаль способна убить человека, а любовь излечивает от множества хворей. Я сразу понял, что немота этого парня не имеет никакого отношения к состоянию связок, гортани и всего прочего. Те доктора в Бостоне, конечно, ухватились за пациента и раскрутили его на кучу анализов и исследований, о которых мы здесь и слыхом не слыхивали. Но выяснилось, что прав был я: мальчишка лишился дара речи из-за нервного потрясения. А вот что его так потрясло — это уже другой вопрос.

Уэсли поместил слайд под микроскоп и припал глазом к окуляру.

— Ага, — пробормотал он.

— Что там такое?

— Отложения фибрина внутри перипортальных синусоидов и микроскопические зоны геморрагии. И коагуляционный некроз перипортальных гепатоцитов.

— Уэсли, умоляю, говори по-английски!

Старый доктор снял очки и потер глаза.

— Преэклампсия — это серьезное осложнение беременности. Оно становится особенно опасным, если возникает HELLP-синдром. Это название состоит из первых букв трех основных симптомов — гемолиза, повышения активности ферментов печени и тромбоцитопении. Впервые этот синдром стали диагностировать всего лет двадцать назад, и надо сказать, он хорошо поддается лечению. Но в те годы, конечно, дело обстояло совсем иначе… симптомы могли стремительно нарастать. Похоже, ее печеночная гематома — это именно следствие HELLP-синдрома… а вовсе не удара по животу, как решил твой судмедэксперт.

— По-твоему, это имеет какое-то отношение к моему расследованию?

Старый доктор покачал головой:

— Вряд ли. Это означает лишь одно: если бы Сисси Пайк не повесили, она, возможно, через пару дней умерла бы своей смертью.

Кожа Спенсера Пайка приобрела темно-желтый пергаментный оттенок. Из носа торчали трубочки кислородного аппарата. Он наблюдал, как Илай включает магнитофон, и в глазах его светилось раздражение, естественное для человека, который знает, что ему немного осталось, и не желает тратить драгоценное время на кого попало.

— В наше время продажа земельной собственности не являлась преступлением, — прошамкал Пайк.

— Это и сейчас не преступление, — кивнул Илай.

Он окинул взглядом других обитателей дома престарелых, сидевших в кафетерии. Все они сосредоточенно поглощали ланч, состоящий из блюд неопределенного вида и пюреобразной консистенции — что может быть лучше для беззубых ртов?

— Но мне бы хотелось узнать, почему вы решили продать эту землю.

— Для того чтобы иметь возможность продолжать роскошную жизнь, к которой я привык, — ухмыльнулся Пайк. — Разъясните этим безмозглым индейцам, детектив, что я — единственный законный владелец участка. Если бы мне вздумалось устроить там ярмарку, я сделал бы это с полным правом. Если бы я решил подарить землю расистской организации, никто бы мне этого не запретил. Но мне захотелось продать участок каким-нибудь дуракам-застройщикам и получить денежки, чтобы штат Вермонт и не надеялся получить его бесплатно после моей смерти. И я исполнил свою маленькую прихоть.