Себастьян Фитцек - Инквизитор

Лифт неторопливо поднимался вверх по шахте, однако кабина все равно опередит его, если Каспар сейчас не сделает последний рывок. Он сжал зубы и начал перепрыгивать через две ступени.

Дзинь.

Каспар как раз вывернул из-за поворота на третьем этаже, когда звякнул сигнал над дверьми остановившейся кабины.

Успел. Но радость от выигранной гонки сменилась страхом. Потому что в тот момент, когда щель между алюминиевыми дверьми стала на глазах наполняться светом, он осознал, что через несколько секунд предстанет безоружным перед Инквизитором.

Последний толчок. Двери стали разъезжаться. Постепенно открылся вид на большое зеркало на задней стенке кабины. Каспар подавил рефлексы к бегству, поднял перед собой руки в защитном жесте и узнал…

– Что тебе здесь нужно?

Ничего!

Он так быстро развернулся, что большинство людей инстинктивно отступили бы на шаг назад.

Но Том Шадек не шелохнулся и даже не моргнул.

– Отвечай, что тебе здесь нужно?

Санитар уже переоделся. Когда до этого увозил Софию в кресле-каталке, он был еще в банном халате. А сейчас стоял во вчерашних белых джинсах и водолазке. Волосы уложены гелем.

– То же самое я могу спросить тебя, – ответил Каспар. – Это ты был только что в лифте?

– Э? – Санитар посмотрел в пустую кабину.

– То есть это ты… – Подбирая подходящие слова, Каспар и сам заметил, как идиотски они звучат. К тому же, когда он в таком виде. Босой, небритый, в одних пижамных штанах мятного цвета и застиранной футболке, он производил впечатление хрестоматийного сумасшедшего, которому забыли выдать вечерние таблетки.

– Не важно, я тебе потом объясню. Сейчас нам нужно найти Расфельда.

– Расфельда?

– Да, он исчез.

Каспара охватила дрожь.

Он взглянул на босые ноги, подошвы которых практически не чувствовал, и понял свою ошибку. Он мерз не из-за тонкой одежды. Клиника Тойфельсберг хорошо отапливалась. Он мерз из-за сквозняка, который ледяным воздушным потоком обдувал его лодыжки.

– И дальше что?

Каспар посмотрел вниз и забыл ответить.

Пятна крови на отполированном до блеска линолеуме снова поглотили все его внимание.

– Эй, псих, я с тобой говорю.

Он оставил Тома стоять у лифта и пошел за ржавыми следами по коридору, который через двадцать шагов поворачивал направо.

Свирепый голос санитара за спиной становился все тише, холод усилился, когда Каспар повернул за угол. В тот же момент он услышал хруст. Но на этот раз не металлический, а костяной. А потом он это увидел.

На двери запасного выхода в дальней части коридора рольставни опустились не до конца. Как муха, которая каждые две секунды забывает, что уже сто раз ударялась о стекло, жалюзи повторяли свои тщетные попытки закрыться, но тонкий металлический прут не давал им опуститься на последние два сантиметра перед разбитым дверным стеклом.

Каспар обернулся и хотел позвать Тома, но это оказалось ненужным, потому что тот уже стоял за ним. Вместе с Бахманом, который тоже добежал до них по лестнице.

«Что с Софией?» – хотел спросить Каспар, но консьерж опередил его своим вопросом:

– Вы нашли Расфельда?

– Нет, но посмотрите. – Каспар указал на металлический прут, которым заклинило внешние рольставни. – Видимо, он разбил им стекло.

– И поранился осколками.

Шадек опустился на колени и коснулся одной из многочисленных капель крови на полу.

– Вот дерьмище. – Водитель скорой помощи озвучил то, что думали все.

Форма и направление капель позволяли сделать лишь один вывод.

Инквизитор выпрыгнул из своей палаты и приземлился на балкон этажом ниже. Он разбил стекло двери запасного выхода и, прежде чем рольставни успели опуститься, закрепил их, вставив металлический прут. Забравшись в клинику, он откинул прут в сторону, и рольставни закрылись, оставив внизу щель в два сантиметра.

– То есть это означает, что мы…

– Да, – ответил Каспар на незаконченный вопрос Бахмана.

– Тогда подними их снова! Немедленно! – потребовал Том и указал на рольставни. До этого он безрезультатно пытался приподнять жалюзи с помощью прута.

– Нет. – Консьерж помотал головой.

– Что значит «нет»? Ты разве не видишь? Кровь ведет от окна. Мы заперли Инквизитора не снаружи, а внутри.

«Здесь. С нами».

– Нет, – кротко повторил Бахман, как будто смирившись со своим бессилием. – Это невозможно. – Он тяжело выдохнул. – Я не могу вот так просто поднять рольставни.

Каспар знал, что снежные кристаллы, которые в этот момент кружились за забаррикадированными окнами клиники Тойфельсберг, проделали большой путь. Высоко наверху, при минус пятидесяти, на частицах пыли осели и замерзли микроскопические капельки воды. Во время движения вниз через облака частицы были размером одна десятая миллиметра, и поэтому их крошечной поверхности оказалось недостаточно, чтобы расплавиться от теплоты трения. Лишь на высоте трех тысяч метров, когда они проходили через воздушный слой с температурой минус пятнадцать градусов, а вокруг ядра конденсации кристаллизировалось все больше молекул воды, снежинки приобрели свою типичную форму шестигранника. Каспар также знал, что шесть лучей каждой снежинки идентичны. Несмотря на турбулентные движения и различные углы, под которыми дуют ветра во время падения снежных кристаллов. И тем не менее с момента возникновения человечества на землю еще ни разу не упало двух одинаковых снежинок. Каждая была уникальна. Чудо природы, которое занимало еще Аристотеля. Каспар помнил все эти ненужные факты. В отличие от собственного происхождения, которое оставалось для него загадкой. Как он попал на эту виллу? Почему он знал мужчину, который только что пытался убить Софию? И кого он оставил одну там, снаружи, пообещав вернуться? Каспар почувствовал тянущую боль в груди, когда осознал, что реальность стала зеркальным отражением его внутренней ситуации. Рольставни под названием «Щит» не позволяли ему бежать из его тюрьмы и найти свою безымянную дочь.

– Ну, я не знаю, как вы…

Каспар попытался сконцентрироваться на обращении консьержа, который старался говорить расслабленным тоном.

– В последний раз я вставал в такую рань в Рождество, когда попросил у родителей в подарок железную дорогу. – Попытка Бахмана шуткой разрядить невыносимое напряжение провалилась. Никто не засмеялся. Наоборот. На него уставились восемь пар недоверчивых глаз. Если Шабек смотрел на консьержа с презрением, то в случае поварихи Каспар был готов к тому, что она в любой момент разрыдается. Даже Ясмин не проявляла, как обычно, безучастность, а нервно царапала себе запястье.

– Хватит нести чушь, Бахи, просто скажи, какой у нас план, – потребовала медсестра.