Роберт Брындза - Девять Вязов

Питер лежал на кровати и, задрав футболку, поглаживал белый живот. Он всегда проглатывал все письма матери и теперь проглотил письма от Фаната. Переварившись, они все становятся частью его самого. Бумага и чернила превращаются в его плоть. Питер окинул взглядом маленькую камеру, он пребывал в радостном возбуждении, но все равно опасался. Кто он такой? На самом ли деле он может вытащить его из лечебницы и обеспечить им с Энид новую жизнь?

Питер закрыл глаза и вызвал в памяти образ матери, еще молодой, расположившейся перед зеркалом на ночном столике, закинувшей голову назад, чтобы надушиться. Его рука скользнула вниз, под ремень брюк.

Снова вместе. Я и мама. Вдвоем. Новая Жизнь.

Кейт съехала с автострады и почувствовала, как сильно у нее забилось сердце. Она бросила взгляд на Тристана, прокладывавшего на мобильнике маршрут. Они быстро двигались через вересковую пустошь, дорогу с обоих сторон обступали толстые деревья.

– На следующем повороте – направо, – сказал Тристан, когда Кейт сбавила скорость и они проехали мимо красной телефонной будки, установленной рядом с пастбищем; при виде машины овцы разбежались в разные стороны. Через несколько минут справа они увидели указатель «АВТОСВАЛКА „ДЕВЯТЬ ВЯЗОВ“». Они свернули направо и, подпрыгивая на грязных выбоинах, поехали по дорожке, окруженной деревьями, полями и старыми заброшенными домами.

Внезапно Кейт почувствовала прилив адреналина и азарт. Она так много времени провела в уютном университетском мирке, а теперь снова возвращалась в реальность. Дорога, вильнув влево, вывела их к огромной грязной свалке, где в разные стороны тянулись горы сваленных вместе старых автомобилей. Грязь из луж фонтаном летела на лобовое стекло.

– Территория у них огромная, – сказала Кейт. Она услышала звук пожарной тревоги, который то затихал, то раздавался снова, остановилась и опустила стекло. – Готова поспорить, что это их контора.

Сирена продолжала гудеть, Кейт поехала на звук и на следующем перекрестке из автомобильных куч повернула налево. Дорожка шла вниз, вдоль длинного ряда ветхих грузовых контейнеров. Скелетоподобная рождественская елка торчала на углу одной из крыш в компании с надувной куклой, наряженной в костюм Санты, с сигарой, торчащей из неприлично широко раскрытого рта. Сразу за грузовыми контейнерами дорожка выходила на неухоженную парковку, рядом с которой стоял трейлер. Впереди висела выцветшая рыжеватая табличка «ТОЛЬКО НАЛИЧНЫЕ. КАРТЫ НЕ ПРИНИМАЕМ!!!».

Окна трейлера были заляпаны грязью, а изнутри доносилась игравшая по радио песня Love Is All Around шотландской группы Wet Wet Wet .

Кейт остановила машину.

– Что мы им скажем? – спросила она.

– Я ваш сын. Любитель быстрой езды, сдал сюда машину и забыл в бардачке свой оберег Святого Христофора. Скорее всего, его там уже нет, но мы бы хотели проверить, – сказал Тристан.

– Ты только что это выдумал? – спросила впечатленная Кейт.

– Я состряпал эту версию пока мы ехали, – ухмыльнулся он.

– Неплохо. Может, тогда ты им свою легенду и изложишь?

– Лады.

Кейт припарковалась рядом с замызганным трейлером. Они пробрались к конторе по дорожке, усыпанной соломой, которая была призвана впитывать грязь, и постучали.

Дверь открыл мужчина в возрасте, одетый в бледно-голубые, забрызганные грязью и краской треники и такой же зачуханный толстый свитер и жилет. У него были длинные всклокоченные волосы, свисающие на лицо, и густая седая борода. Он с прищуром поглядел на Кейт, осмотрев ее с ног до головы, а затем перевел взгляд на Тристана.

– Чем могу помочь? – спросил он с явным шотландским выговором.

Тристан скормил ему историю про разбитую машину.

– Да вы ниче не найдете, – сказал он, махнув в сторону автомобильных куч, тянущихся вдаль. – Цыгане на эти тачки кидаются как саранча. Моим ребятам под страхом смерти запрещено брать что-нибудь, а за этими не углядишь.

– А если мы номер машины дадим, чтобы вы в базе посмотрели? – спросила Кейт. Она была готова дать ему фейковый номер, чтобы подкрепить их рассказ. Мужик достал из кармана сигареты и закурил.

– Вон моя база! – он выпустил сигаретный дым изо рта и ноздрей и мотнул головой, указывая на старый замусоленный проводной телефон и толстый желтый гроссбух с закручивающимися страницами.

Кейт повернулась к Тристану:

– Это ты виноват, что машину угробил, черт бы тебя побрал! Оберег был бабушкин! – закричала она, надеясь, что он сориентируется.

– Да это случайно вышло! Я не видел ту машину на светофоре.

– Потому что ты пялился на эту девицу возле супермаркета! – голосила Кейт, наслаждаясь их небольшим представлением.

Старик наблюдал за ними, убрав с языка прилипший табачный листок.

– Я думал, что это Сара, мам, она же мне в тот день сказала, что болеет и никуда не пойдет.

– Небось из-за нее-то ты оберег и снял. Я говорила тебе, не давай ей его надевать!

Старик вскинул грязную руку.

– Ладно, ладно. Когда ваш малышок в тачку въехал?

– Недель пять назад, – сказала Кейт. – Он в грузовик врезался на светофоре. Весь перед всмятку. Красный «Фиат».

– Вот перед вами вся свалка. Тут все по секциям, – сказал мужик, указывая вытянутой ладонью. – Вон там все за последние два месяца. Может быть, ваша тачка там. И хотя вам нельзя лазить по машинам, которые в кучу свалены… Я ведь не только работы могу лишиться, за то, что пускаю…

Он облизнул губы и сверкнул глазами в сторону Кейт. Хитрый старый козел хотел денег. Кейт пошарила в сумке и достала двадцатку. Старик взял ее и радостно потер между пальцами.

– У вас есть час, пока мой начальник не вернулся. Если что-то случится, вы сами по себе. Если полезешь наверх и свалишься – в скорую пусть твоя мать звонит… Я не хочу, чтобы полиция опять приезжала.

– В смысле «опять»? Из-за цыган, что ли? – спросил Тристан.

– В конце июля девчонку, проститутку, нашли вон там в дальнем углу. Бедняжка. Если она клиентов искала, не знаю, как ее так далеко занесло.

– А на камерах что-нибудь есть?

Он выпустил струйку дыма.

– Это вам не гребаный «Хэрродз» [2] «Хэрродз» – роскошный лондонский универмаг, один из самых знаменитых торговых домов в мире. ! У нас тут автосвалка.

– Труп? Здесь? – спросила Кейт.

– Я сам ее нашел, – сказал старик, глубокомысленно кивнув. – Там, где граффити с Бобом Марли.

– Кем она была?

– Мы не знаем. Полиция сначала всех допросила, а потом все утихло. Она сильно избитая была. В грязи вся.

– Ее ночью бросили?

– Скорее всего, – ответил мужик. – Тут по ночам никого не бывает. И место такое, на отшибе. Когда, бывает, ветер между железками завывает, так мурашки бегут.