Роберт Брындза - Девять Вязов

Кейт молчала, Тристан бросил на нее взгляд.

– Зачастую мне кажется, что для нераскрытых дел самое лучшее – это как раз частное расследование, – сказала Кейт. – У полиции, как правило, не хватает времени, и вообще британская полиция неохотно выделяет ресурсы на расследования заглохших дел, разве что появляются очень весомые основания.

– Они не посчитали нашу беседу с Малкольмом достаточным основанием для того, чтобы снова открыть дело?

– Нет.

– Я узнала о том, что случилось с Кейтлин, только через несколько месяцев. Мы уехали из Великобритании в конце августа 1990 года. Мы эмигрировали всей семьей: мама, папа, я и братишка, ему тогда было пять. У нас не было другой родни, а письма от друзей и соседей шли очень долго. Мы три месяца жили в молодежном общежитии. В общем-то, поэтому я и не знала ничего о Кейтлин.

– Вы были лучшей подругой Кейтлин? – спросила Кейт.

– Нет. Ее лучшей подругой была Уэнди Сэмпсон.

– Вы дружили с другими девочками из вашего класса?

– Во всей школе только мы трое учились по стипендиальной программе. Я, Кейтлин и Уэнди. Остальные учились за деньги, и не то чтобы все они были плохими, но большинство – заносчивыми сучками, извините за выражение. Отцы Кейтлин и Уэнди в их глазах заслуживали больше уважения, чем мой папа. Малкольм работал в городском совете, а Шейла следила за домом, домохозяйкой была, как вы говорите. Мой отец работал строителем, и в Британии мы считались рабочим классом. Я была низшей из низов. Вот мы и держались вместе.

– Над вами издевались? – спросил Тристан.

– Нет. Я была девочкой крупной, рослой, Кейтлин очень шустро соображала, а Уэнди была сильной спорт сменкой. Мы были в состоянии отразить их нападки. Но мы ведь учились в девчачьей школе. Когда травля есть, она ведь в основном психологическая, – сказала Меган.

– Значит, насколько вам известно, Кейтлин не общалась с другими девочками вне школы? – спросила Кейт.

– Нет, другие девочки никогда не приглашали нас в гости.

– Она, наверное, жутко расстроилась, когда вы уехали? – спросил Тристан.

Меган немного помолчала.

– Все было как-то странно. Мы были очень близки, но учебный год закончился, в августе я уезжала, и в этот последний месяц я стала видеть ее реже. Она все больше времени проводила с Уэнди. Я поняла это.

– Что вы имеете в виду?

– Ну мы просто перестали встречаться все вместе. По правде сказать, мне было не до этого. Мама таскала нас туда-сюда в Австралийское посольство в Лондоне, чтобы подготовить визы и документы к переезду. Мы не ссорились.

– Вы узнали о том, что случилось от Уэнди?

– Да. Но ее письмо дошло до меня только через несколько месяцев. Это было ужасно, но вы ведь должны помнить, интернета тогда не было. В Австралии эта история новостью не стала. Да и с чего бы? – Меган начала плакать и достала новую салфетку. – Простите.

– Вы помните девочку по имени Вики О’Грейди, которая с вами училась?

– Да.

– Вы дружили?

– Нет. Я терпеть ее не могла. Она стервозная была и постоянно прогуливала. На переменах ее ловили с выпивкой, – сказала Меган.

– Значит, никто из вас с ней не дружил?

– Нет.

Кейт посмотрела на свои записи.

– Но ведь Кейтлин работала вместе с Вики в видеосалоне? – спросила она.

– Да. По-моему, отец Вики владел сетью видеосалонов, и Кейтлин работала там по субботам. Вики тоже должна была там работать, но она в основном раздавала указания Кейтлин и заигрывала с покупателями.

– Завтра у нас назначена встреча с Вики, – сказала Кейт.

– Правда? Чем она сейчас занимается?

– Она работает визажистом на BBC в Бристоле.

– Что ж, отлично, хорошо устроилась. А что она может вам обо всем этом рассказать?

– Мы не знаем. Она говорит, что они с Кейтлин были подружками.

Меган казалась удивленной.

– Правда?

– Похоже на то, – сказала Кейт.

– Ничего не понимаю, но с тех пор ведь много воды утекло. Все это давно было. Удачи ей.

Повисла пауза, и Меган, казалось, впервые за время их разговора почувствовала себя не в своей тарелке.

– Хорошо, давайте поговорим про вечер, когда вы видели Кейтлин у молодежного клуба. Можете вспомнить? – спросила Кейт.

– Да, это было как раз в начале августа. Я запомнила этот день, потому что мама тогда с ума сходила от того, что наши визы еще не прислали, а у нас оставалось всего четыре недели. Было очень жарко, а этот молодежный клуб находился в старом большом зале, знаете, которые с окнами наверху. Мистер Картер, смотритель, не мог открыть окно, потому что потерял эту специальную длинную палку. За зданием бежал ручей, и большинство детей плескались там. Мы с Кейтлин играли в настольный теннис, и она вышла в туалет и не вернулась. Я нашла ее на улице у машины того парня постарше, полицейского. Она сказала, что познакомилась с ним в видеосалоне. Он зашел взять фильм напрокат, они разговорились, и он захотел показать ей свою новую машину. Как раз выпустили новую модель того года.

– Какую? – спросила Кейт.

– Синий «Ровер».

– Вы его видели?

– Да, но он сидел в машине, снаружи было темно, и машина стояла прямо под фонарем. Черные волосы зачесаны назад, выразительные черты лица, широкая улыбка и белоснежные зубы, я помню, как он высунулся из окна, улыбнулся и поцеловал ее.

– И что дальше?

– Кейтлин села в машину, крикнула «пока», и они уехали.

– Это было похоже на Кейтлин?

– Нет. Но ей было шестнадцать, мы все ходили на свидания с парнями. И я, и Уэнди встречались с парнями постарше. А сидя в машине, можно было спокойно целоваться… да и в газетах не писали ни о каких извращенцах, гуляющих по округе и убивающих молодых девушек. Мы просто подумали, что ей очень повезло, и на следующий день она пришла в школу, никаких проблем.

Тристан вытащил распечатку из своего блокнота и передал Кейт. Это была фотография Питера Конуэя с полицейского удостоверения. Кейт показала фото в камеру.

– Я могу по электронке отправить, если надо, но посмотрите, как вы думаете, не тот ли это парень? Это фото было сделано в 1993.

Меган склонила голову на бок и внимательно вгляделась в снимок.

– Я видела эту фотографию раньше, может быть, это и он, но это все было так давно… Его лицо было в тени.

Энид Конуэй жила в маленьком крайнем таунхаусе на захудалой улочке в Восточном Лондоне. Убогое местечко с выстроившимися в ряд грязными палисадниками, заваленными мусором, старыми машинами, холодильниками, собачьим дерьмом и осколками битого стекла.

В этом доме Питер вырос, и этот же дом он выкупил для нее, когда в 1991 году вернулся из Манчестера и начал работать в Лондоне.

В 2000 году Энид выпустила книгу-откровение «Не мой сын». Ей заплатили внушительный аванс и прислали писателя, чтобы взять у нее интервью. Он спросил ее в том числе, не собирается ли она переехать, теперь, когда она может позволить себе что-нибудь получше.