Роберт Брындза - Девять Вязов

В месте, где дорожка огибала главное здание, напротив дальней стены ограждения, он увидел красный вертолет скорой помощи. Два парамедика загрузили в вертолет пустую каталку, а затем сами забрались внутрь, и двигатель тут же заработал.

Мередит Бакстер не понадобится скорая, думал Питер. Она не спеша отправится прямиком в морг.

Изолятор отстоял от всех остальных корпусов лечебницы и располагался прямо напротив стены ограждения. Им пришлось какое-то время подождать у тщательно охраняемого входа, прежде чем входная дверь с жужжанием открылась. Питер услышал грохот вертолета, поднявшегося в небо, и увидел, как он закружил над лечебницей.

Уинстон, по-прежнему не проявляя никаких эмоций, оставался в изоляторе, пока Питера осматривал главный санитар – крупный лысый мужчина, лицо и руки которого были покрыты мелкой сыпью. Питера привели в маленькую комнату, где отвязали от каталки и предоставили самому снять одежду. Грубый лысый санитар полностью его досмотрел. Затем ему выдали кусок мыла и отправили в душ.

Питер долго стоял под душем, позволяя струям воды – сначала красным, потом розовым и наконец прозрачным – просто стекать вниз. Он намылился с ног до головы и почувствовал, как в его теле вибрирует каждое нервное окончание.

Последний раз он наведывался в изолятор восемь месяцев назад, когда произошел тот случай с Ларри, у которого Питер откусил кончик носа.

Питер знал, что его будут держать в одиночной камере без доступа к телефону, все посещения также будут запрещены. Кто-нибудь из лечебницы позвонит Энид и расскажет ей, что случилось. Ей сообщат о любых средствах правовой защиты и объяснят, что он будет содержаться в одиночной камере двадцать четыре часа в сутки с двумя пятнадцатиминутными прогулками во внутреннем дворике в день. По закону они обязаны будут сообщить ей, какое время будет назначено для этих прогулок.

После того, как он принял душ, ему выдали синий комбинезон и поместили в камеру, в которой были только деревянная кушетка и унитаз из нержавейки. Спустя какое-то время через окошко в двери просунули поднос с едой: серая желеобразная масса на пластмассовой тарелке, которую он полностью съел. Ему необходимо было копить энергию и сохранить силы. После того как пустую тарелку забрали из коридора, донесся голос Уинстона.

– Прогулочный двор.

Он швырнул капюшон в окошко и захлопнул его. Питер натянул капюшон на голову и затянул ремни. Окошко открылось снова.

– Встать у двери, руки за спиной. Не поворачиваться, – Питер почувствовал звучавшую в голосе Уинстона злость: он был в нем разочарован. Питер встал и послушно подошел к двери, где у него на запястьях туго застегнулись наручиники. – Отойти.

Он отошел. Окошко закрылось, открылась дверь. Рядом с Уинстоном стоял молодой блондинистый санитар.

Они вывели Питера из камеры и провели вдоль по коридору без окон, мимо дверей соседних камер. Изолятор, в котором располагалось всего шесть камер, представлял собой многоугольник, по центру которого был размещен прогулочный дворик. В двери, ведущей во двор, было небольшое мутное окошко из толстого защищенного стекла. Питер увидел, что на улице темно.

– Сколько сейчас времени? – спросил он. Тишина. – Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?

– Девять вечера. Отойти в сторону, – сказал Уинстон. Блондин начал возиться с ключами: прежде, чем открыть дверь, надо было отпереть три замка. – У тебя пятнадцать минут.

Питер шагнул сквозь открытую дверь прямиком в прохладный свежий воздух. Прогулочный дворик был очень маленький и убогий: голые бетонные стены и крошечный водосток посередине. Стены возвышались почти на пять метров, а над ними было еще три метра колючей проволоки. Маленький многоугольный кусочек неба вверху сиял оранжевым. Как и говорил Уинстон – сетку убрали.

Питер закинул голову и посмотрел в небо, вдыхая свежий, холодный воздух. На лице под капюшоном сияла улыбка. Девять утра и девять вечера. К этому моменту его матери уже должны были сообщить об убийстве доктора Бакстер, о его переводе в изолятор и о том, в какое время его будут выпускать на прогулку.

Теперь она передаст эту информацию его самому преданному фанату.

В семь часов, когда Кейт и Тристан приехали в Олтринхэм, было уже темно. Все магазины были закрыты, но пабы и клубы все еще работали, разноцветные вывески освещали улицы, на которых было полно молодежи.

– Около аптеки случаем нет паба? – спросил Тристан, когда они остановились на светофоре.

Через дорогу потянулся поток парней в модных рубашках и брюках и девушек в откровенных нарядах. Мимо, шатаясь, прошла толпа девушек в одинаковых розовых футболках и с пластмассовыми коронами на голове, явно отмечавших девичник. Одна девица приметила Тристана на переднем сиденье и, спотыкаясь, подошла к машине. Ни с того ни с сего она задрала футболку и прижалась к стеклу голой грудью.

Тристан несколько секунд просто пялился на нее, раскрыв рот. Кейт оцепенела и даже немного позавидовала девичьей упругости прижатой к окну груди.

– Да не пялься же ты так на нее, бога ради, – сказала она, перегнувшись через Тристана, чтобы постучать по стеклу.

Девица отступила назад. Загорелся зеленый, но компания подружек невесты начала обступать машину со всех сторон. Они все были в стельку пьяные и, раззадорившись примером первой, задрали футболки и чуть не ослепили Тристана. Кейт поразило то, что подавляющее большинство девиц было без лифчиков. Она посигналила. С глухим стуком одна из подружек вскарабкалась на капот и прижала лицо к лобовому стеклу.

– Привет, красавчик, – сказала она Тристану. – Это твоя мамаша?

– Это просто смешно, – сказала Кейт.

В принципе, она могла быть матерью Тристана, но презрительный голос девицы так и звенел у нее в ушах. Кейт включила дворники и омыватели, окатив девушку водой. Та взвизгнула и, матерясь, спрыгнула с капота. Кейт посигналила еще раз и начала медленно двигаться в сторону девичьей компании, которая все-таки расступилась, смеясь и улюлюкая.

– Ты как? – спросила Кейт.

– Отлично, – ответил Тристан, покраснев до корней волос.

– Нам надо сосредоточиться.

Они направились к аптеке Адлера. Толпа людей редела, по мере того как они отъезжали все дальше от веселого района, и в итоге улицы опустели совсем. В воздухе повисла тишина.

– Еще не поздно все бросить, – сказала Кейт, которая и сама уже начала думать, что все это – полное безумие.

– Нет. Если есть хоть какой-то шанс, что мы найдем там что-нибудь, что приведет нас к Кейтлин, то надо попробовать. – Кейт заметила, как Тристан начал нервно натирать колени вспотевшими ладонями.

Через несколько минут они подъехали к длинному ряду магазинов, среди которых располагалась аптека. В окнах двух агентств по недвижимости горел свет, чтобы с улицы было лучше видно фотографии квартир и домов, но в « Коста кофе » и в апетке было уже темно.