Карин Жибель - Всего лишь тень [litres]

Лейтенант убирает свой телефон, делает знак коллеге. Оба удаляются, Хлоя понимает, что они ушли в спальню. Наверняка, чтобы еще раз все осмотреть.

Оставшись одна, она колеблется, не налить ли себе скотча. Может, это поможет унять дрожь.

Я вернусь. И прикончу тебя .

Она берет мобильник, набирает номер Александра. Но, как и все предыдущие разы, попадает на автоответчик. Она дает отбой, закрывает глаза.

Когда она снова их открывает, оба копа снова в гостиной.

– Вы ранены? – спрашивает лейтенант, занимая свое место в кресле.

Хлоя приподнимает халатик, открывая гематому, которая уже начала наливаться на бедре.

– Это он вам сделал? Он вас ударил?

– Нет, это когда он волок меня по полу. Я попыталась зацепиться за скамейку в коридоре… И она на меня упала.

– Понимаю. Вы также говорите, что он пытался вас удушить. Не могли бы вы приподнять волосы?

Хлоя послушно выполняет, в полной уверенности, что следы нападения должны были остаться на горле. Лейтенант в форме наклоняется. От него пахнет кожей и тонким одеколоном, название которого Хлоя забыла.

– Ничего не вижу, – говорит он. – Немного красное, но чуть-чуть.

– И все же я думала, что он меня убьет, так он сжимал.

– Не сомневаюсь, – отвечает лейтенант, возвращаясь на свое место. – Что-нибудь еще?

– Нет, – признает Хлоя.

Короткая пауза, за время которой офицер готовится к атаке.

– Знаете, мадемуазель Бошан, я позвонил коллегам. Тем, которые приезжали к вам вчера вечером. Вы помните?

Хлоя хмурится.

– Конечно же помню. Это я вам и сказала, что они приезжали!

– Коллеги заверили меня, что они тщательнейшим образом проверили дом и не обнаружили ничего аномального. Но вы уже тогда думали, что к вам в дом проник посторонний.

– И что? – вздыхает Хлоя.

– Они сказали мне, что по внешним признакам вы были пьяны.

Пауза, длиннее первой, ошеломляет Хлою.

– Я не была пьяна! – вдруг взвивается она. – Я… Я выпила один или два бурбона, вот и все.

– Бутылка все еще на столе, та, которая пока не пуста, и в ней не хватает… пары больших стаканов, верно?

– Именно так я вам и сказала.

– А та, которая под столом? Она ведь пуста, так?

– Я не пьяна, черт возьми! – взрывается Хлоя.

– Ладно, успокойтесь, мадемуазель… Чем вы занимаетесь в жизни?

Безработная. Без пособия.

– Я работаю в рекламном агентстве.

– Очень хорошо… А кем вы там работаете?

– Я заместитель генерального директора.

Легкая восхищенная гримаса.

– И все в порядке? В агентстве, я имею в виду.

Хлоя колеблется, он пользуется этим, чтобы добавить:

– Если мы откроем дело, мы все проверим, вы же понимаете… Так что лучше отвечать откровенно, мадемуазель…

Хлоя смотрит на трупик бутылки виски на ковре.

Какая же я идиотка.

– Сегодня меня уволили. Ну, вернее, вчера.

– По какой причине?

– Я… я дала пощечину клиенту.

– Правда? А за что?

– За то… что он положил руку мне на задницу.

Он снова делает знак коллеге, та подходит с алкометром в руках.

– Будьте добры подуть, мадемуазель.

Хлое хочется вспылить. И даже выставить их вон. Но пока они здесь, она в безопасности.

Я вернусь. И прикончу тебя .

– Он… он заставил меня пить, – выдумывает она на ходу.

– Правда? – удивляется коп. – А почему вы об этом раньше не упомянули?

Хлоя проводит рукой по волосам.

– Я забыла.

– Ну конечно… Ладно, мадемуазель, мы не можем терять понапрасну время, вы должны понимать.

Она испепеляет его взглядом, он остается непоколебим.

– Лично я думаю, что вам приснился кошмар.

Веки Хлои смыкаются. Она только чуть покачивает головой.

– Я думаю, вы выпили больше, чем следовало, несомненно, из-за того, что вас вчера уволили. К тому же вы приняли таблетки. Судя по тому, что вы рассказали вчера вечером моим коллегам, вы не в первый раз вызываете полицейские службы из-за загадочного нападения… И мне кажется, вы в очередной раз что-то выдумали, чтобы вам пришли на помощь.

Он встает с сознательной медлительностью, садится рядом с Хлоей. Берет ее левую руку в свои, улыбается ей.

– И вы нуждаетесь в помощи, мадемуазель, – говорит он с удивительной мягкостью. – Вы не должны так оставаться.

Глаза Хлои внезапно наполняются слезами.

– Вы должны обратиться к врачу. К психологу или психиатру. Я могу вызвать «скорую», если вы пожелаете.

У Хлои больше нет сил. Ни протестовать. Ни объяснять. Ни приводить доводы.

В теле не осталось ни капли энергии.

– Мы можем отвезти вас в больницу и доверить специалисту. Хотите, я позвоню?

Хлоя колеблется; если она согласится, они ее запрут в лечебнице. Что угодно, только не это.

– Нет, – отвечает она.

– Знаете, вы не правы. Вы в опасности, как мне кажется. Но я не могу вас заставить, так что…

Он отпускает ее руку, отворачивается.

Все кончено.

Она снова добыча.

Всего лишь добыча.

Я вернусь. И прикончу тебя .

– Его нашла консьержка, – поясняет Маяр. – Она приходила к нему раз в неделю делать уборку.

В полном ступоре капитан Вийяр смотрит на труп Александра. Тот лежит на животе среди осколков журнального столика в гостиной со своим «зиг-зауэром» рядом с правой рукой. Его лицо повернуто к окну и купается в ясном свете. И огромная лужа крови. Его глаза открыты и несут неподдающееся расшифровке послание.

– Черт, быть такого не может, – бормочет капитан. – Алекс, быть такого не может…

Комиссар Маяр прислоняется к стене. Он тоже смотрит на друга. Вернее, на то, что от него осталось.

Прибывает медэксперт, обменивается рукопожатиями с обоими мужчинами. И тут же приступает к работе, в отвратительной тишине.

В конце концов Маяр садится. Ноги его не держат.

– Я бы сказал, что он мертв около двадцати четырех часов, – после недолгого осмотра объявляет медик. – Самоубийство, вне всякого сомнения.

– Это моя вина, – тихо говорит комиссар. – Я не должен был так ему об этом сообщать…

Вийяр вопросительно на него смотрит.

– Я позвонил ему вчера. И сказал, что Генеральная инспекция его отстранит. Что я ничего не смог сделать, чтобы прикрыть его. Он застрелился сразу после…

Капитан снова поворачивается к Александру. Хотя зрелище невыносимое.

– Вы убили его, – не церемонясь, бросает он. – Работа была всем, что ему оставалось.

– А что я мог сделать? – защищается дивизионный.

Вийяр не отвечает; он подходит к медэксперту, склонившемуся над Гомесом.

– Странно, что он надел глушитель, прежде чем покончить с собой, как по-вашему?

Коп в нем берет верх. Медик пожимает плечами.

– Может, не хотел, чтобы соседи сбежались. Чтобы его не нашли слишком быстро и не отвезли в больницу…

– Ты сейчас глупость сморозил, – нервно замечает капитан. – Когда кто-то пускает себе пулю в голову, какая важность, найдут его через тридцать секунд или через полгода? Он так и так мертв.