Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

Титов закутался в плед и присел на лавку возле воды. Время будто остановилось, а пространство сфокусировалось в неподвижном созерцании отстраненного движения. Мысли покинули его. Звенящая пустота в голове. Сознание незаметно отделилось от тела, повисло облаком над головой. Блаженная пустота продолжалась несколько секунд, потом мозг снова начал работать, вызывая досаду и доставляя страдания.

Его облагодетельствовали, но сил радоваться он не находил. Неужели вырывать, отнимать приятнее, чем получать? Странно. Чем больше тебе дают просто так, тем больше ты ненавидишь дающего, тем сильнее желание отомстить за сделанное добро, тем сильнее ненависть и презрение. Отчего так? Неужели давая, мы унижаем человека? Тогда что ж, не давать? Господь заповедовал делиться. Богатым — раздавать свое богатство нищим, иначе не войдешь в царствие небесное. Если есть у тебя две рубахи, одну отдай бедному, чтобы он за это тебя возненавидел и убил, да еще завещал своим детям ненавидеть и убивать всех из твоего рода. Нельзя понять все мотивы человеческой ненависти, нельзя понять даже себя.

В его душе нарастала необъяснимая тревога. Он вздрогнул, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, повернул голову направо. Метрах в пяти стояла Даша, молча наблюдавшая за ним. Увидев, что ее заметили, она подошла к Титову совсем близко.

— Давно стоишь? — недовольно спросил он. — Холодно, иди в дом.

— Можно с вами посидеть, дядя Саша? — тихо попросилась девушка. — Шашлык остыл, невкусный. Они шумят очень, у меня голова разболелась.

— Посиди, только укройся.

Она села. Он снял себя плед и набросил ей на плечи. В отблесках фонарей Титов впервые рассмотрел Дашу. Стройная молодая женщина с вытянутым лицом, длинным ровным носом и большими черными глазами. Ее фигура вполне сложилась и не гармонировала с восприятием ее как ребенка. Вся ее осанка выражала скорбь, ожидание несчастья. Она чем-то напомнила ему ту убитую девочку из села Айрак, о которой рассказывал Михаил. Эта мысль поразила и парализовала его, словно соединяя необъяснимой нитью нечто общее в их судьбах. Он долго смотрел ей в глаза, стараясь угадать предзнаменование.

— Как поживаешь? — наконец спросил Титов.

— Хорошо. Мне почти всегда хорошо. Раньше было лучше, но сейчас тоже еще хорошо. Папа обещал пообещать мне собаку.

Она вдруг замолчала и замерла, неподвижно уставившись на что-то. Александр ждал, девушка не шевелилась и, кажется, даже не моргала. Прошла минута, другая, третья.

— Что там? — не выдержал он. — Куда ты смотришь?

— Никуда. Все думают, что я ненормальная, а я много читаю и много знаю. Такого, чего никто не знает.

— Чего же, например?

— Я знаю, что вы, дядя Саша, носите за плечами беду. Она, как большой сундук, тянет вас к земле, чтобы придавить. А в сундуке вашем деньги. Я закрою глаза и вижу. Чем больше денег, тем сильнее вас давит. Однажды вы упадете и станете похожим на черепаху, — она вдруг прыснула смехом. — Будете грести ногами и руками на месте. Папа вас не любит, и вы его. Ваша жена, змея, вас не любит — это видно всем. Вы никого и ничего не любите, даже эти деньги, но и вас никто не любит.

Она снова замолчала, но Титов больше ее не отвлекал. Он думал над ее словами. Вдруг Даша поднялась, сняла с себя плед и набросила его на Титова, накрыв того с головой.

— Только я одна тебя люблю, дядя Саша, потому что знаю, что ты хороший и мучаешься. Если ты полюбишь меня, то все будет хорошо. Я всё про любовь знаю, я много читала. Мы могли бы пожениться, хотя это необязательно.

Он стянул с головы плед и оглянулся кругом. Даша, прямая, как столб, возвращалась в домик. Глядя ей в спину, он со стыдом почувствовал влечение к этой взрослой девочке.

Часам к девяти они вернулись по домам.

Вечером ему позвонил Токарев и назначил встречу на следующий день после работы, но не в кабинете, а в кафе «Аврора», на рынке. Что-то, он сказал, у них там «сдвинулось» в деле.

Лежа дома в постели, он перебирал события дня, раз за разом возвращаясь то к странным словам безумной девушки, то к собранию акционеров, то к завтрашней встрече со следователем. Теперь Александр запишет беседу на диктофон. Рискованно, но попробовать стоит.

Вечером понедельника Александр оставил машину на стоянке возле городского рынка, в одном из корпусов которого и размещалась это так называемое кафе. Волнение его переросло в мелкую горячечную дрожь. Через несколько минут он встретится со следователем, и судьба его может круто поменяться.

Заведение, больше похожее на кавказскую пекарню с ассортиментом лавашей, хачапури, шаурмы и шашлыков, располагало несколькими пластиковыми столами и стульями под тентом и в самом помещении. Вот и всё кафе. Странный выбор для следователя и преуспевающего бизнесмена, учитывая контингент — торговцев с рынка, грузчиков, воров и охрану.

Весь день сегодня шел мелкий противный дождь, похолодало. Токарева на улице под навесом не было, Титов зашел внутрь. Николай Иванович махнул рукой из угла, где он сидел за столиком на двоих. Место оказалось достаточно уединенным, вполне пригодным для переговоров, если не обращать внимания на суету, шум и прогорклый запах кухни.

На столе Титов заметил пачку сухариков, старенький сотовый телефон и бутылку пива. Он пожал следователю руку, выложил на стол свой смартфон, отодвинул стул и сел напротив.

— Труба мое дело, Николай Иванович? — начал он, преодолевая волнение. — Правильно понимаю?

Токарев вздохнул, подвигал по столу сигареты, подыскивая слова. Похоже, он был не вполне трезв.

— Ситуация непростая, но не безвыходная, — Николай Иванович замолчал и нахмурился. — Труба — это когда уже попал в крематорий, не торопитесь туда. Прослушка на вас?

От неожиданности Титов вздрогнул. Включенный смартфон лежал на столе, запись уже велась. Он взял себя в руки, иронично улыбнулся и распахнул пиджак.

— Обыскивайте, гражданин следователь, чистый я, век свободы не видать.

— Ладно, ладно, будет вам ерничать. Сами знаете, народ сейчас ушлый, всего можно ожидать, — он долил пиво в стакан и выпил. — Закажете что-нибудь? Тут шашлык хороший делают для своих. Разговор у нас неофициальный, можно сказать, дружеский, так что… Нет? А я еще пива.

Наступила длинная пауза. Следователь и подозреваемый вскользь поглядывали друг на друга, набираясь решимости.

— Николай Иванович, прошу вас, говорите со мной открыто, все сказанное останется строго между нами, обещаю, — нанес Титов упреждающий удар. — Возможно, я и не догадываюсь о теме разговора, но в любом случае я готов к диалогу. Я вижу, вы порядочный и честный человек, так что предлагаю откровенно.