Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

Около двух часов Титов бессмысленно кружил по городу. Оказалось, побег не такое простое дело. Он объяснил Варваре, что вынужден срочно уехать в Москву по делам, касающимся незаконного обыска на заводе. Предупредил о возможном посещении полицией их квартиры. Она среагировала спокойно, по-деловому, помогла собрать необходимые вещи. Титов вынул из тайника все деньги, часть забрал себе, часть передал жене и попросил спрятать. Уложил деньги, одежду и самые важные документы в рюкзак, накинул теплую куртку и выскользнул из дома.

Понятно, что его скоро будут искать на вокзалах и так далее. Наверное, и у знакомых, и в гостиницах. Где же ночевать? Где же отсидеться?

Город постепенно затихал, многие разъехались на дачи, темнело.

Александр ходил по улицам, рассматривая людей, вывески, проезжающие машины. Если бы не Ирка, он рассматривал бы их из-за решетки автозака. Ехал бы сейчас и прощался со всем привычным великолепием навсегда, старался бы запомнить все, что раньше представлялось рутиной, до мельчайших подробностей, чтобы потом этим жить, уткнувшись в черную шершавую стену тюремной камеры и давясь слезами в безысходном горе.

С каждым шагом тоска и отчаяние всё сильнее овладевали им. Никогда раньше ему не приходилось чувствовать себя настолько одиноким и никому не нужным. Сам того не замечая, он все время приближался к месту, где недавно встречался со следователем. Он понял, что без новой встречи нельзя, невозможно. Она должна состояться, эта последняя, может быть, встреча. Они обязательно должны объясниться.

Около восьми вечера он уговорил случайного подростка позвонить со своего аппарата по указанному им телефону.

— Могу я поговорить с Николаем Ивановичем? — пробасил серьезный парень. — Здравствуйте. Вы сейчас на работе? По очень важному делу, имею кое-какие сведения, — он кивнул Титову. — Ничего, ничего, до свидания.

— Сказал, на работе еще.

— Спасибо тебе, держи вот, — Титов отблагодарил парня деньгами и быстрым шагом пошел к известному ему дому.

Тополиный пух, как мелкая пена, заметал аллеи сквера, набирался горками на лавках, лез в глаза и нос. Титов устроился на той же самой скамейке, находившейся как раз на пути из отдела полиции к дому следователя. Солнце заходило, по небу пролегли алые полосы, начинались долгие северные сумерки. В своей куртке, не соответствующей теплому вечеру, он напоминал начинающего бомжа или заблудившегося туриста.

Ближе в девяти в конце дороги показался знакомый силуэт. Токарев не спеша брел по дорожке. В одной руке нес портфель, другую держал в кармане. Он спокойно посмотрел на скрывающегося в тени Титова, не узнал его и отвернулся.

— Николай Иванович, — тихо окликнул Александр следователя. — Найдете пять минут для меня? Это Александр Титов.

Токарев вздрогнул и остановился.

— Разговор есть, — продолжал Александр. — Извините, что беспокою вас вне рабочего времени.

— Сюрприз, — громко и раздельно ответил Токарев и оглянулся вокруг. — Признаться, вы удивили меня. Зачем вы закопались в пуху?

— Скрываюсь. Меня, наверное, ищут. Да? — спросил Титов, когда Токарев присел на край скамейки. — «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей столицы».

— «Ищут давно, но не могут найти парня какого-то лет двадцати», — закончил следователь цитату. — Ищем-ищем вас, Александр Михайлович, поговорить надо, но вы, никак, в поход собрались?

— В бегах я теперь.

— Чего так?

— Меня арестовать хотят. Вы открыли на меня охоту, травите, как кабана. За изготовление и, наверное, сбыт наркотиков.

— Секретарша? Я так и предполагал.

— Думаю даже, вы нарочно ей или при ней сказали что-то, чтобы она смогла меня предупредить. А между тем я ни в чем не виноват. Ни сном ни духом, что там Волков организовал в лаборатории. Как вы его арестовали, я туда и не ходил. Это его вотчина — наука, открытия, изобретения и так далее. Вы верите мне?

— Причем тут «верите — не верите», Александр Михайлович? Факты. Вы взяли на работу человека, разрешили ему чем-то заниматься по ночам, просили не беспокоить.

— Так ведь Олег записку передал из тюрьмы.

— Из СИЗО.

— Какая разница? Он подробно всё описал. Чтобы ночами парню разрешили работать, чтобы не беспокоили. На минимальную должность. Он просил. Его письмо есть в кадрах. Посмотрите.

— Вы, конечно, и оформили.

— Почему же нет? Повторяю вам, наука и всё, что с ней связано, — его участок работы. Он отвечает за это направление. Какие у меня основания для отказа? Нет оснований. Опросите всех: я даже не приближался к лаборатории и студента этого в глаза не видел. Согласен, трудно поверить, но тем не менее я ни при чем.

— Зачем тогда побежали?

— Так ведь вы же разбираться-то не станете. Сегодня пятница, впереди три выходных. Схва̀тите меня — и в обезьянник до десятого. Да еще к уголовникам подселите, чтобы они среди меня правильную воспитательную работу провели. Так вы с Олегом поступили? Невиновного человека посадили, и он умер у вас. Невиновный! Ваша организация, когда берет под стражу, должна отвечать за человека полностью. За его физическое и психическое здоровье, за его жизнь. Кто из вас ответит за смерть Волкова? Вы?

— Он покончил жизнь самоубийством, — раздраженно проговорил Токарев. — Вскрыл себе вены.

— И вы верите? Скажите еще — не выдержал мук совести. Ни с того ни с сего вскрыл. А как он тогда из тюрьмы свое имущество продал неизвестно кому? Конечно, он сам себя убил, и ваше ведомство за его смерть не отвечает. Верно? Молодцы вы, завидую вашей бронебойности, господа офицеры.

— Что продал-то, какое имущество?

— Квартиру свою, машину, что-то еще. Его там у вас в оборот уголовники взяли, заставили подписать какие-то документы, вот он и не выдержал.

— Откуда вы знаете?

— Знаю. Рассказали. Вы проверьте, если интересно.

Токарев задумался. Становилось понятно, почему записка Волкова написана авторучкой, а не карандашом, откуда водка и наркотики. Его устранили, когда он стал не нужен. Николаю Ивановичу стало противно за себя.

— Мы бы не взяли его, если бы вы не поспособствовали, помощник правосудия.

— Как прикажете вас понимать? — задергался Титов.

— Не догадываетесь?

— Нет.

— Интересно у вас получается! Обвиняете вы скоро, прямо жжете глаголом своим в самые чувствительные места. Посмотреть, так ходячая справедливость. Только у этой справедливости выгнило все внутри. Закатал друга в СИЗО, подстроил всё красиво и в обвинители записался. Так?

— О чем вы?

— Не понимаете? Извольте! Вашу личность опознали бабки из подъезда Урбанюка-Ижинского.

— Кто это?

— Михаил Урбанюк, он же Александр Ижинский, проживавший по адресу Проектируемый тупик, одиннадцать, квартира два. Вспомнили? Гражданки сообщили о ваших с ним встречах. Полагаю, вы друзей заказывали. Или, все-таки, подарок готовили? Дали деньги профессиональному убийце, чтоб он торт праздничный лучшим друзьям купил! С розочками. Это еще не всё. В вашем рабочем компьютере нашли файл фото, которое вы отпечатали и подбросили Михаилу-Александру. Вы его удалили, но корзину не вычистили. С вашего же принтера сделан отпечаток, думаю, экспертиза установит аутентичность. Мало? Водитель ваш, Альберт Губайдуллин, подтвердил, что привозил вас к дому Безроднова, где вы якобы не были.