Сергей Протасов - Страшный человек. Следователь Токарев. История первая

— Вы в самом деле так думаете?

— О чем?

— Ну, что хороший человек.

— Вот вам адрес, идите. Она порядочная женщина. Очень несчастная, у нее муж умер недавно. Несчастный случай. Прошу вас, аккуратнее с ней.

Титов взял листок, поднялся и накинул рюкзак на плечи.

— Спасибо вам, Николай Иванович. Жаль, что расстаемся, но желательно нам больше не встречаться. Что-то мне подсказывает, что мы все-таки встретимся. Не знаю! Я сразу понял, что вы близки мне чем-то, но не знал, до какой степени. Мы могли бы стать друзьями, но не стали врагами, и на том спасибо.

— Прощайте, Александр Михайлович. Осторожнее, вас ищут повсюду. Избегайте патрулей. Идите, пора мне.

Ольга Валерьевна оказалась открытой, разговорчивой дамой неопределенного возраста. Титову не было нужды что-то скрывать от нее, она ни о чем его не спрашивала, предпочитая говорить без умолку. Он узнал всю историю ее жизни. От рождения до замужества и гибели мужа, включая халатность Подгорного. О сыне, офицере, служившем на Дальнем Востоке, о внуках. Казалось, она молчала двадцать лет и теперь не могла наговориться.

Несколько дней Александр не выходил из дома. Ольга готовила ему, стирала вещи, вечерами они подолгу беседовали, сидя на кухне. За несколько месяцев одиночества женщина истосковалась по домашним хлопотам, по необходимости о ком-то заботиться, быть незаменимой в своей женской миссии — заботе о мужчине. Только сейчас он понял, как страшно оставлять женщину одну в мире, где правят мужчины, как трудно ей самой управляться и с женскими, и с мужскими делами, сколько горячих слез обиды и беспомощности впитали ее подушки.

Как мог он помогал ей по хозяйству, что-то чинил, поправлял, отмечая улыбку счастья на ее лице. Однажды, в приступе благодарности, она призналась ему, что хотела бы оставить его у себя навсегда. Не в качестве мужа, конечно, а в качестве хорошего человека и отзывчивого товарища. Ей очень хотелось, чтобы он жил тут. Потеряв мужа и оказавшись в тяжелейшем эмоциональном состоянии, Ольга научилась ценить рядом с собой хорошего мужчину, не героя, не всегда кладущего вещи на свои места, забывающего в раковине грязную посуду. Но внимательного и заботливого мужчину.

Ни со стороны Титова, ни с ее стороны не было и намека на нечто большее, чем доброе соседство. Денег она с него брать вообще не хотела, упирая на то, что она должна Николаю, что она теперь работает и зарабатывает достаточно, даже помогает внукам деньгами. Тем не менее, Титов убедил ее взять двести долларов, которые женщина сразу спрятала.

Праздничные дни Александр проводил в Интернете, пытаясь выяснить что-то о поисках себя органами внутренних дел. Интернет молчал, по телевизору — ничего, по радио — тоже. Токарев Ольге не звонил. Информационный вакуум создавал впечатление невидимости и неуязвимости, словно Титова и не существует.

В первый после праздников рабочий день Титов сделал пробную вылазку. Он ожидал увидеть свою фотографию на всех столбах и досках объявлений, но напрасно. Казалось, про него забыли, даже обидно как-то. Тогда он решился навестить Дашу. Они не виделись три дня.

Даша сидела на своем месте и, не отрываясь, смотрела на площадку, где Александр обычно парковался.

— Я жду тебя, а ты все не идешь, — не поворачивая головы, сказала она, когда он присел рядом на скамейку. — Бегаешь, прячешься. Саша, давай убежим вместе, на юг.

— Почему на юг?

— В Шуморовский Покровский монастырь, — отчеканила она. — Я с женщиной разговаривала, она рассказывала, что там хорошо. Красиво и спокойно. Это недалеко, по Московскому шоссе. Отвези меня туда, папа не против.

— Папа? Он же…

— Да, я знаю, он умер. Его нет больше среди живых. Ты не думай, он не винит никого, он умер, потому что устал жить, — Даша говорила так, будто рассказывала о командировке отца. — Пришел его срок. Душа его пока среди нас, и он приходит ко мне, мы разговариваем. Он хотел всё отдать в монастырь, но не успел, а мне нечего отдавать. Он дядю Женю встречал. Дядя Женя, пока того злодея не накажут, не может уйти, бедненький. Мучается здесь. Я знаю, ты не веришь мне.

— Верю. Дашенька, милая, верю, — горячо зашептал он. — Я готов убежать. Иди домой, собери вещи, какие тебе нужны, и приходи вечером сюда. Я обо всем позабочусь, мы найдем твой монастырь, я побуду там с тобой, сколько захочешь.

Он шел, держась рукой за сердце, как в бреду. Пренебрегая осторожностью, не прячась, не разбирая дороги, почти не видя ничего кругом. В последний раз, для очистки совести, он прошел мимо фитнес-клуба, не глядя на его вывеску, двери и окна. Вся его жизнь четко сфокусировалась на единственной цели — увезти Дашеньку из города, пристроить ее в монастыре и самому где-то рядом молиться за души своих друзей, за ее душу, выполнять простую работу и ждать избавления от страданий. Всё, что до сих пор волновало его и представлялось смыслом жизни, отодвинулось в прошлое, потеряло остроту и актуальность, как давно прочитанный и полузабытый рассказ о жизни другого, вымышленного человека.

Солнце переплыло за полдень, радостный яркий свет сквозь нежную зелень заливал улицу. Ночью прошел ливень, но теперь было жарко. Титов замедлил шаг, переступая покрытые тополиным пухом и желтой пыльцой лужи, вбирая благодать природы, с наслаждением вдыхая чистый свежий воздух. Он шел с опущенной головой, подруженный в свои мысли, изредка бросая взгляд вперед. Противоречивые эмоции, страхи и неопределенность постепенно укладывались в какое-то новое понимание будущего. Без надежды на прошлое, почти без сожалений. Следствие практически закончилось, никто больше искать виновных в смерти Безроднова и Волкова не собирается. Зачем? Заказчика не все равно не достать. Никому ничего не надо! Получается, погибли ребята без отмщения.

Впереди, метрах в пятидесяти, не торопясь шел человек, напоминающий кого-то из прошлого. Это был Семигин. Его мягкие, сдержанные движения ни с чем нельзя перепутать. На большом расстоянии Титов шел за ним, размышляя, что предпринять. Если позвать полицию, то заберут обоих, а вернее, его самого. Семигин легко сбежит. Тогда что делать?

Преследуемый ускорил шаг и направился в сторону жилого массива. Он задержался около киоска с мороженым, походил возле, ничего не купил, двинулся дальше. Титов сокращал дистанцию. Семигин быстро шел, почти уже бежал, в сторону квартала гаражей. Должно быть он заметил преследователя. Александр не отставал, азарт погони захватил его. Не зная, что будет делать, он стремился схватить убийцу и насильника, будто от этого зависела вся его дальнейшая жизнь. Семигин скрылся из виду за углом одного из гаражей. Титов летел, прерывисто дыша и сжимая от нетерпения кулаки. За углом никого. Он осторожно выглянул, чья-то тень скрылась за следующим поворотом. Александр не помнил себя, его сердце гулко билось, глаза горели, тело дрожало от полученного адреналина, как на спарринге с ужасным, многократно превосходящим соперником. «Куда же ты? — шептал он, сдерживая ненависть. — Куда бежишь, родной? Подожди, не спеши».