Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

— Могло. Но если бы не произошли такие обстоятельства, мы не сидели бы тут вместе теперь.

Они замолчали, прислушиваясь, как в капельнице булькают пузырьки воздуха, как по коридору шаркают неугомонные больные и персонал.

— Аня?

— Что?

— Тебе, наверное, пора. Как ты доедешь домой?

— На такси. Не переживай за меня.

— Я уже забыл, какая ты умная женщина. Всегда была умной, а с годами стала еще умнее. Помнишь, ты говорила: «Я умная, а ты сильный — идеальная семья».

— Помню, Рома, я много чего помню, хотя многое предпочла бы забыть.

— Прости меня.

— Давно уже простила.

— Знаю, это прозвучит глупо, но я все эти годы любил только тебя, каждый день думал о тебе. И сейчас понимаю, что ты — это лучшее, что было со мной. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я счастлив снова быть рядом. Мне так много надо тебе сказать.

В его признании примерно половина была неправдой. Не вспоминал он ее каждый день, забывал о ней и сыне на многие месяцы, погружаясь в свои проблемы. Но сейчас, сидя в темной палате возле Ани и сына, он ощущал прилив тепла и нежности. Он понял, что рядом с этой женщиной ему не придется искать оправдания, компромиссы с собой. Он бы смог просто жить, радуясь тихому семейному счастью, когда знаешь, что кто-то ждет, волнуется и заботится о тебе. Когда разговор с сыном не кажется экзотикой.

Еще он подумал, что она скажет: «Ты же был женат после развода со мной, о какой любви можно говорить? А я замуж не вышла». Но она знала, что он боится этих слов, и ничего не сказала. Тогда он еще раз удивился ее уму и такту, поскольку иначе ему невозможно стало бы говорить, оглядываясь на каждое слово. А ей, видимо, все-таки, хотелось, чтобы он говорил.

Она поднялась.

— Обязательно помойся и, ради бога, убери эту ужасную бороду. Я поехала. Не провожай. Побреешься, тогда разрешу провожать. Если что, в пакете есть одноразовый станок.

Судя по автомобилю, совсем не старой «Тойоте-Королле», Сергей неплохо зарабатывал в своей сауне. Понятно, почему он держится за работу.

Не имея конкретного плана действий, Свекольников припарковался в зоне видимости выезда из отдела милиции. Вход в подъезд не виден из-за КПП со шлагбаумом, куда пропускали только своих. Объезжая противотаранные бетонные блоки, сине-белые «Жигули» и «Форды» с проблесковыми маячками целый день сновали вперед-назад.

Он вглядывался в проезжающие служебные машины, стараясь разглядеть Баженова, но так и не увидел его. Рабочий день заканчивался, Роман Сергеевич пал духом. Нет, так он ничего не сможет узнать, одна надежда на Серегину сауну.

В пять часов вечера сотрудники стали покидать отдел. Кто в форме, а кто в штатском, они поодиночке и компаниями выезжали на личных авто и выходили пешком. На синей «шестерке» проехал Токарев. Свекольников максимально сконцентрировался. Около шести белая БМВ с Баженовым за рулем выехала на улицу Гагарина. Неприметная «Тойота» пристроилась через две машины сзади.

По фильмам, да и с точки зрения здравого смысла, Роман Сергеевич отдавал себе отчет, что если водитель не присматривается к тем, кто едет сзади, то следить за ним можно достаточно долго. Благо в городе пробки, оказывается, стали обыденным явлением. Но если объект опасается «хвоста», его вычислят через пять минут. Главная задача сейчас — максимально отдалиться и не потерять подозреваемого.

Баженов ехал спокойно в общем потоке, не ускорялся, не лихачил. Минут через пятнадцать пути он остановился возле районной поликлиники и вышел. Павел был в штатском, беспечно закурил и, не оглядываясь, уверенно двинулся к подъезду. Свекольников проехал мимо него и припарковался чуть дальше. Сержант не обратил никакого внимания на машину, видимо, слежки не опасался.

Почти вместе они вошли в двери учреждения, без бороды Свекольникова действительно было трудно узнать. Он надел бахилы, Баженов прошел так. Они разошлись в разные стороны, лестницы наверх имелись как слева, так и справа от входа. Роман Сергеевич перешел на легкий бег, он заглянул в коридор второго этажа — большие очереди, но Баженова не видно. Потом поднялся на третий, и там его нет. Быстро спустился, прошел, лавируя в толпе закоулками второго этажа, — безрезультатно. Потерял? Вернулся на третий и вдруг увидел объект, говорящий с кем-то из медиков. Они беседовали в уединенном углу минут пять, Баженов что-то записывал на листок бумаги, звонил по телефону.

В этой части поликлиники почти не было людей, и Свекольникова могли заметить. Он прижался спиной к стене и слушал негромкий разговор. Если бы не колотившая в голову кровь, он, возможно, и смог бы что-то разобрать, но дрожь в теле и огромное волнение не давали сосредоточиться.

Вдруг разговор смолк, послышались шаги, Роман Сергеевич выглянул из-за угла и столкнулся лоб в лоб с врачом, Баженова в зоне видимости уже не было.

— Вы куда? — спросил врач. — Потерялись?

— Мне бы анализы сдать, — успел среагировать Свекольников.

— Что с вами? Вы белый как полотно. Анализы принимают на первом этаже в лаборатории с восьми утра. Теперь уже поздно, приходите завтра. Что-то еще?

— А мне жена сказала, что в любое время.

Доктор ничего не ответил, обошел непутевого больного и зашагал вниз по лестнице. Свекольников за ним.

— Виктор Вадимович, вы сегодня всех примете? — очередь, состоявшая сплошь из пожилых людей, нервно встретила врача. — Сколько можно гулять?

— Моя смена заканчивается в восемь, — объявил Виктор Вадимович. — Постараюсь принять всех, но скажите, чтобы больше не занимали. Заходите, кто по очереди!

Он вошел в кабинет, на котором висела табличка: «Терапевт. В. В. Андриановский».

— Сначала целый час отсутствует, а потом — «не занимайте», — продолжалось обсуждение в очереди.

— Зря вы так, он хороший врач, рецепты всегда выписывает, всех помнит. Цены-то сейчас какие!

— Всего пятнадцать минут отсутствовал, я засекала.

— Вы к Андриановскому? Он просил не занимать.

Когда Свекольников вышел на улицу, белой БМВ не было. Упустил. Он позвонил Анне Вениаминовне и предупредил, что не знает, когда приедет в больницу, но приедет обязательно. Попросил ее побыть часов до восьми, не ждать его.

Вчерашний и сегодняшний дни изменили Романа Сергеевича. От его отрешенности и умиротворенности не осталось и следа. Теперь он воплощал энергию и жажду действия. Хотя в душе начинал скучать по своей уединенной московской комнате, покою, чтению Библии. А вдруг Баженов поехал убивать Эдика? Он вмиг представил, как крупный сержант придавливает подушкой голову его сына, жена без сознания с кляпом во рту лежит в углу. Ему захотелось убежать, уехать и все бросить. Пусть оно как-то без него утрясется. Вон, следователь работает, умный мужик. Ведь жил же он без них многие годы? Он презирал себя за трусость и знал, что не поступит так, но в то же время понимал, что именно этого он и хочет по-настоящему. Роман Сергеевич достал из кармана открытку с изображением распятого Христа в терновом венце, приложил ее к губам, закрыл глаза и стал читать молитву. Он просил у Бога вразумить его, подсказать, как поступить — простить или наказать? Просил дать знак, и Бог дал ему знак. Зазвонил телефон. Сергей Пронин сообщил, что сегодня к десяти директор приказал подготовить сауну. Вероятнее всего, там будут Комедия и Баженов. Он поблагодарил Бога за четкие инструкции, потер свербивший без бороды подбородок и убрал иконку на место.