Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

Так получилось, что он приехал домой около пяти вечера, до возвращения Валентины с работы. Услышав звук отпираемой двери, навстречу ему высыпали дети — Лена и Кирилл. Серьезная Лена поцеловала отца в щеку и, сказав: «Я делаю уроки, завтра контрольная», плавно ушла в детскую. Кирюша, как обычно, повис на руках отца.

— А ты делаешь уроки? — спросил Николай Иванович.

— Мы всё в школе сделали, — радостно ответил сын.

— Чем занимаешься?

— Играю в приставку.

— Прервись-ка, посмотрим, что ты там сделал.

Чтобы как-то искупить перед собой вину, он решил отныне уделять еще больше внимания детям. Чаще разговаривать, внимательнее проверять домашние задания и помогать их делать.

За окном быстро стемнело, пришла Валентина и сразу погрузилась в домашние хлопоты. Токарев всегда удивлялся ее способности без передышки отдаваться домашнему хозяйству, словно так и должно быть. Она готовила ужин, развешивала постиранное белье, а он сидел рядом в кухне, нехотя отвечая на вопросы о прошедших похоронах и поминках. Где-то около девяти вечера зазвонил сотовый телефон. На экране высветился незнакомый номер.

— Николай Иванович, это Эдуард Свекольников вас беспокоит.

— Слушаю вас, Эдуард, — ответил несколько удивленный следователь. — Что-то случилось?

— Нет, ничего, — замялся Эдик. — Просто я тут кое-что вспомнил. Хотел вам кое-что рассказать. Ну, поделиться кое-какими соображениями.

— Загадками изволите говорить.

— Просто я… не знаю, как сказать…

— Одну минуту, — Токарев перешел из кухни, где гремел телевизор, в тихую спальню. — Говорите, Эдуард. Что вас растревожило?

Он отметил дрожащий от волнения голос молодого человека, его нерешительность и слабость.

— Помните, вы тогда спрашивали меня про нож в квартире Владилена Феликсовича?

— Бабина? Конечно.

— Так вот я не решился сразу признаться, а теперь подумал и понял: надо все рассказать.

— Угу.

— Это я его принес. Не знаю, что со мной было, вернее, знаю, но не могу объяснить, впрочем, теперь не важно. Нож я отобрал у того, который напал на нас с Машей, когда я ее провожал.

— Грицай?

— Наверное. Он достал его, чтобы попугать, но я ударил, и нож выпал. Я тогда подумал — пригодится, спрятал в портфель и принес к Бабину.

— Зачем?

— Бабин когда-то давно стал причиной смерти моего деда, присвоил открытие, я решил отомстить.

— Зарезать?

— Не уверен. Не знаю. Но ничего не произошло. Я выронил нож, он залетел глубоко под диван и там остался. И хорошо, что так получилось. Вот и всё.

— Понятно. Сможете письменно изложить.

— Это обязательно?

— Да.

— Смогу, — твердо подтвердил молодой человек.

— Ладно, я понял. Хорошо, что решили сами признаться, состава преступления я тут не вижу, а следствию меньше работы. Вас уже выписали?

— Нет, я в больнице. Вроде обещают на этой неделе.

— Понятно. Что-то еще?

— Да, еще кое-что.

Эдик совсем замедлился, подбирая слова.

— Николай Иванович, тут такое дело… даже не знаю, как сказать. Я сам до конца не уверен.

— Говорите, Эдик, не переживайте, я не собираюсь вас ни в чем обвинять.

— Дело как раз не во мне. Деликатный вопрос, — наконец он решился. — Помните мою коллегу, Машу Горлову?

— Помню, я говорил с ней. Симпатичная такая.

— Это верно. Так вот, у нее есть отец, который долгое время где-то пропадал, а теперь вернулся и живет с ними в Покровском. Это за городом, недалеко.

— Я знаю, где Покровское, — Токарев вспомнил разговор с отцом Маши, вспомнил сам дом и странное впечатление, оставленное этим человеком.

— Ну да. Так вот. У него какой-то непонятный бизнес откуда-то сразу взялся в городе. Он хорошо на этом имеет, но дело не в этом. Той ночью, когда мой папа преследовал машину с преступниками, там еще перестрелка была и погиб сотрудник, ее отец вернулся домой под утро и рассказал, что на него напали какие-то пьяные мужики, ранили чем-то в ногу и повредили машину.

— Вот оно что! Продолжайте. На машине приехал?

— В том-то и дело, что машину он якобы успел сразу сдать в ремонт, то есть Маша ее больше не видела. Машина, кстати, как раз «УАЗ-Патриот». Он вроде ездил по каким-то делам, и хулиганы его ударили в зад. Я так понимаю, преступники бросили УАЗ на шоссе, и он теперь в милиции.

— Само собой. Какая нога, не сказала?

— Левая.

— Понятно. Как его зовут, как он выглядит?

— Не знаю, я его никогда не видел, а Маша не рассказывала.

— Что еще?

— Вроде всё. Он, отец ее, требует, чтобы они никому не говорили, потому что боится тех, кто напал на него.

— Ясно. Когда был разговор?

— Сегодня вечером, пару часов назад.

— Как у них в доме обстановка, отец этот никуда не собирается?

— Она не сказала.

Свекольников замолчал. Токарев услышал в трубке глубокий, трагический вздох. Тем не менее картина прояснялась. В памяти возник невразумительный фоторобот, составленный при участии Свекольникова-старшего, и следователь вспомнил, где видел это лицо. Действительно, на картинке был изображен отец Марии Горловой, который угощал его чаем с кардамоном. В квартире Бабина в мусорном ведре эксперт нашел испитую заварку чая, не пакетик, а именно листья, с тем же кардамоном. Вот он — Комедия, любитель хитрого чая, тихо проживает в селе Покровском у своей женщины со своей же дочерью, душит людей и продает их квартиры. Пульс Токарева подскочил, по телу пробежала дрожь.

— Николай Иванович, я, наверное, не должен вам этого говорить, в любом случае нет никакого смысла, все равно вы сделаете всё по-своему. Но если все-таки будет возможность… Мне не просто далось решение позвонить вам и заявить на отца своей девушки. Не хочу говорить про гражданский долг и прочее. Не знаю даже, доносчик я или поступаю правильно. Эти люди стреляли в моего отца, убили милиционера. Я думал, думал, сомневался, но все-таки решил звонить вам. Мне Маша нравится, я рассчитываю на продолжение общения, на отношения, и я не хотел бы, чтоб она знала о моем участии в этом деле. Что я сам вам все рассказал, и, получается, она нечаянно предала отца. Пусть и невольно, доверилась человеку, который быстренько слил информацию. Понимаете?

— Мы не скажем, — рассеянно ответил Николай Иванович. — Но ты как сможешь с ней жить? Ведь ты-то знаешь! Впрочем, дело твое.

Закончив с Эдуардом, он сразу доложил о разговоре и своих догадках Шарову. Учитывая, что этим вечером по случаю поминок работники не совсем трезвые, решили следующим утром составить план операции, подключить ОМОН, получить постановление на обыск и задержать предполагаемого Комедию, а сейчас выслать наблюдателей к его дому.

— Он ушел, — грустно докладывал Токарев на другой день.

В просторном кабинете Шарова на председательском месте восседал Мещанов, по правую руку от него, за длинным приставным столом — сам Шаров, за ним Томилина, напротив них Токарев, Кривицкий и молодой Василий Зайцев. За спиной Мещанова висел портрет президента, стояли российский триколор и красный флаг Московской области с Георгием Победоносцем, поражающим копьем Змея Горыныча. После гибели Солнцева сводная бригада больше в ленинской комнате не собиралась.