Марк Эльсберг - Блэкаут

– Удивительное сходство вот с ним… – Сотрудница загрузила второе изображение.

Хартланд узнал один из фотороботов, составленных после полицейских рейдов в Италии.

Она поместила лицо рядом с шанхайской фотографией Драгенау.

– Разница в пять лет. Волосы стали короче, но в целом… Нужно поставить в известность Берлин, Европол, Интерпол и всех остальных. Посмотрим, известно ли о нем что-нибудь.

Под «всеми остальными» подразумевались секретные и разведывательные службы всех пострадавших стран, на которые они могли рассчитывать в текущей ситуации.

Командный центр

Значит, они все-таки нашли тело Драгенау на Бали. Теперь они еще усерднее станут копать в Ратингене. Что ж, долго им придется искать… За пару дней проверить миллионы строк программного кода – такое никому не под силу. И пусть за это возьмется хоть вся немецкая полиция. Они даже одного несчастного хакера не сумели задержать.

Дискуссии о ситуации на «Сен-Лоран» и на других атомных электростанциях и химических заводах по обе стороны Атлантики прекратились. Они осознанно не проникали в их системы. Ответственность за неисправности и аварии целиком лежала на их операторах, и всему виной были недостатки в аварийных системах. С этим аргументом вынуждены были согласиться и недовольные в их собственных рядах – что предприятия и политики не смогут отделаться от населения отговорками и ложью. И, приспособившись к новым условиям, люди привлекут их к ответственности. И начнут действительно что-то менять.

Орлеан

Аннет Дорель расчесывала волосы перед грязным зеркалом. Из туалета тянуло зловонием, и ей то и дело приходилось задерживать дыхание. Но когда она провела рукой по укладке и увидела на ладони прядь волос, то позабыла о всякой вони и судорожно втянула воздух. В растерянности стряхнула тонкие волосы в раковину. Еще раз провела рукой по волосам, осторожно потянула. И снова в пальцах остались седые прядки. «Волосы у всех выпадают, – подумала она, – и отрастают новые». В то же время на память пришли кадры из старых антивоенных фильмов. Через несколько дней после взрыва атомной бомбы главные герои начинали терять волосы. А спустя пару недель умирали в мучениях. Ее бросило в жар.

Слева женщина ее возраста мыла руки тряпкой, справа молодая мама купала ребенка в тазу.

Аннет снова провела дрожащей рукой по волосам. В этот раз на ладони ничего не осталось, но при этом она побоялась сильно тянуть. Поспешила прочь из уборной. Выложенный плиткой пол был до того грязный, что не хотелось ступать по нему даже в обуви.

Широкий коридор опоясывал зал, где при обычных условиях проводились спортивные мероприятия. Воздух стоял вязкий и холодный, с потолка светило несколько неоновых ламп. Весь день там не умолкали разговоры, чей-то шепот, храп, плач и ругань. Вот и теперь сквозь широкие двери в коридор текла эта мешанина звуков.

Аннет направилась в вестибюль, где помощники распределяли по местам вновь прибывших, раздавали одеяла и продукты, отвечали на вопросы. Мужчина в форме, примерно одного возраста с ее дочерью, раскладывал консервные банки.

– Простите, – сказала Аннет.

Мужчина прервал свое занятие и повернулся к ней.

– Мы прибыли вчера из зоны эвакуации, – продолжала она, но заметила, какой хриплый у нее голос, и прокашлялась. – Когда нас проверят на уровень облучения?

Мужчина положил руки на пояс.

– Не беспокойтесь, мадам.

– Но разве нас не должны осмотреть?

– Нет, мадам. Эта эвакуация – лишь мера предосторожности.

– После аварии в Японии по телевизору показывали, как людей во временных лагерях…

– Мы с вами не в Японии.

– Я хочу, чтобы меня осмотрели! – потребовала Аннет и не узнала собственный голос.

– У нас нет для этого ни приборов, ни персонала. Но повторяю, вам нечего опасаться. На «Сен-Лоран» ничего…

– Но мне страшно! – вскричала она. – Зачем же нас эвакуировали?

– Говорю вам еще раз, – мужчина уже явно терял терпение, – это мера предосторожности.

И он вновь занялся консервами.

Аннет чувствовала, как ее сотрясает мелкая дрожь, а лицо горит. К глазам подступили слезы, и она на секунду сомкнула веки.

Близ Ахена

Эберхарт и Карстен останавливались еще в двух местах. Пока они раздавали пайки, Шеннон и Манцано сидели в кабине. Лорен время от времени проверяла его лоб – похоже, жар понемногу спадал. Наверное, действовали таблетки из больницы.

Небо начинало темнеть. До Ахена оставалось еще несколько километров. Местность вокруг была малонаселенная, всюду простирались поля и небольшие леса. Карстен резко затормозил, и Шеннон почувствовала, как ремень врезался ей в грудь. Она посмотрела вперед и увидела лежащее поперек дороги дерево.

Дверцы распахнулись, раздались крики. Шеннон увидела дула винтовок, затем головы: лица замотаны в шарфы, кепки и шапки низко сдвинуты.

– Выходи! – скомандовали грабители и полезли в кабину.

Карстен попытался дать задний ход, но кто-то из нападавших ударил его прикладом по руке, другой приставил ружье к голове. Скривившись от боли, Карстен отпустил рычаг и поднял руки. Его потащили наружу, он едва не выпал, но успел удержаться и торопливо выпрыгнул. Эберхарт последовал его примеру. Снаружи послышались глухие удары и крики. Шеннон вжалась в спинку и машинально вскинула руки. Грабители навели на них ружья и что-то кричали. Лорен отстегнула ремень Пьеро и попыталась приподнять его, чтобы он самостоятельно смог выбраться из кабины. Затем подхватила рюкзак и его ноутбук. Кто-то потащил Манцано из кабины и попытался выволочь на дорогу. Шеннон ухватилась за него и протиснулась вперед.

– Полегче! – крикнула она по-английски.

Манцано навалился на ее плечо, и она помогла ему выбраться, чтобы он не ударился об асфальт. Эберхарт и Карстен скорчились на обочине. Один держался за голову, второй – за промежность.

Один из нападавших тем временем занял водительское сиденье, двое забрались назад, еще трое влезли с пассажирской стороны. Водитель дал задний ход, развернул грузовик и поехал в том же направлении, откуда они приехали.

– Ублюдки! – проревел Эберхарт им вслед.

Объятый облаком пыли, грузовик постепенно уменьшался и вскоре скрылся из виду.

«Кто бы говорил», – подумала Шеннон.

Эберхарт между тем поднялся, хоть и постанывал. Шеннон ничуть его не жалела: он получил по заслугам. Тем не менее спросила:

– Вы как?

– В кузове все равно ничего не осталось, – просипел Эберхарт.

Карстен тоже поднялся.

– Далеко еще до Ахена? – спросила Шеннон.

Эберхарт махнул вдоль дороги:

– Километра четыре.

Берлин

Михельсен как раз проверяла объемы продовольственных резервов, когда услышала чей-то голос над ухом: