Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

Затем ему пришло в голову, что он даже не сможет объяснить, откуда ему известно о том, что интересующая его книга стоит именно во втором ряду позади остальных. Поэтому он отважился на просьбу:

– Если возможно, то в автобусе я хотел бы выбрать себе книгу сам.

– Это еще почему?

– Мне нравится запах книг, он меня успокаивает, – ответил Тилль, нисколько не соврав при этом. – Если автобус все еще доступен, как вы говорили, то, возможно, с вашего разрешения его для меня откроют? Это несложно?

Тогда фрау Зенгер начала постукивать пальцами по досье Патрика Винтера, словно играя на невидимом пианино, но по выражению ее лица понять, что она думает о неожиданном предложении своего пациента, было невозможно.

– Вы хотите найти какую-то конкретную книгу? – наконец уточнила она.

– Я люблю Джеймса Джойса, – услышал Тилль свой собственный голос.

Ему пришлось назвать автора нужной книги, потому что другого выбора у него не было. Он во что бы то ни стало должен был поговорить с шурином и выяснить, под какой личиной здесь оказался. А кроме того, ему требовалось обговорить время с Армином, чтобы хотя бы показать Вольфу телефон. Поэтому Беркхофф добавил:

– Мне нравится его произведение под названием «Улисс».

Если фрау Зенгер и поразил столь необычный выбор пациентом этого классика мировой литературы, то виду она не показала.

– Хорошо, я сейчас проверю, есть ли у нас такая, и передам вам ответ.

Тилль поблагодарил и уже повернулся лицом к двери, как вдруг руководитель клиники окликнула его:

– Кстати! Сегодня химия назначена на полчетвертого!

Услышав такое, Беркхофф остановился, не в силах даже пошевелиться, буквально парализованный от внезапно появившегося ужаса. Охватившая Тилля паника достигла новой ступени, и он почувствовал, что его начало бросать то в жар, то в холод, как это бывает перед вспышкой острого озноба.

– Что вы сказали?

В ответ фрау Зенгер улыбнулась и ответила ему таким тоном, словно опасалась, что пациент хочет разыграть ее:

– Мы, естественно, продолжим лечение с того места, на котором оно было прервано до инцидента.

«О боже! Нет! Патрик Винтер, оказывается, был не только больным психически!»

Тут, словно в подтверждение его опасений, фрау Зенгер произнесла:

– Видимо, от пережитого волнения вы забыли о своем раке, господин Винтер.

Трамниц подождал, пока толстый мужчина в шлепанцах для бассейна обзовет на улице свою беспутную жену глупой шлюхой, выключил телевизор и с похотливой ухмылкой посмотрел на неожиданного визитера.

– Здравствуйте, госпожа адвокат! – поприветствовал он стройную блондинку с короткой стрижкой, семенившую по линолеуму на своих высоких семисантиметровых каблуках-шпильках.

– Добрый день, господин Трамниц. Как ваши дела?

– Хорошо. Однако я не ожидал вас так скоро.

– Учитывая особые обстоятельства, мне было нетрудно добиться свидания с вами, – сказала адвокат и подошла к кровати, на которой после завтрака перед телевизором в положении полусидя уютно устроился Трамниц.

Он беззастенчиво посмотрел на ее декольте и уже не в первый раз представил себе картину, в которой заставляет ее отрезать себе сосок на груди и съесть его.

– К тому же вы перенесли серьезную операцию, – ответила женщина, проделавшая на судебном заседании отличную работу.

Если бы не Пиа Вольфайл, то сейчас он сидел бы не здесь, в «Белом доме», а в Тегельской мужской тюрьме, где с людьми его сексуальных предпочтений обходились не с таким пониманием, с каким относились к нему эти глупцы, мнившие себя светилами психиатрии. Это она порекомендовала ему во время допросов упомянуть о якобы вшитом в голову предмете, отдававшем приказы. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в гильдии адвокатов Пиа считалась одной из самых высокооплачиваемых. Но это того стоило.

– Я должна лично убедиться, что вы себя хорошо чувствуете, – заявила Пиа и, наклонившись к Трамницу, прошептала ему на ухо: – И все ли еще в порядке?

При этом ее рука начала шаловливо блуждать под одеялом и схватила его пенис. Трамниц сладострастно застонал.

– Не волнуйся, красавчик, – прошептала Пиа, поддев Гвидо за подбородок двумя пальчиками и поворачивая к себе его голову, когда он попытался посмотреть на входную дверь.

Она поцеловала его, открыв губы и просунув язык ему в рот.

– Время адвоката является священным. Нам никто не имеет права помешать, – промурлыкала она.

В этот миг Трамницу вновь пришла в голову мысль о том, что его адвокат еще более нуждается в принудительном лечении в режимной психиатрической клинике, чем он сам.

Действительно, какая нормальная здоровая женщина влюбилась бы в серийного убийцу?

Конечно, ему доводилось слышать о невменяемых женщинах, которые свято верили, что такие мужчины, как он, нуждаются в любви и привязанности, которые не получили от собственной матери. В таком случае они якобы могли бы встать на путь истинный и перестали бы живьем сдирать кожу с младенцев. Какая ерунда!

Пиа тоже страдала синдромом добряка. Ведь она призналась, что влюбилась в него уже при первой их встрече. Глупая корова!

Причем его адвокатша была не единственной, кто раздавал ему авансы. По почте он еженедельно получал письма от разных сумасшедших шлюх, и некоторые из них выглядели совсем неплохо.

– О, Пиа, ты даже не знаешь, как хорошо ты мне делаешь. Без тебя я бы здесь долго не выдержал, – солгал он.

– Ах ты мой сладкий! – улыбнулась она в ответ. – Я знаю, насколько сильно мы нужны друг другу.

– Особенно сейчас, – засмеялся он, притягивая ее к себе. – Иди сюда, мне нужна твоя близость, а то я уже почти совсем разучился.

– Ах ты, негодник! – смущенно, как школьница, улыбнулась она.

С возрастом такая улыбка нравилась Трамницу все больше. Это было просто какое-то безумие, когда вроде бы успешные женщины в присутствии таких мужчин, как он, превращались в покорных самок.

– Скоро я снова активно займусь тобой, – прошептала Пиа, нежно сжимая его яички. – Но теперь, дорогой, мы должны использовать отведенное нам время, чтобы обсудить кое-что очень важное.

Трамниц тяжело вздохнул. Его пенис напрягся, и терпеть ему становилось уже невмоготу. К счастью, у корыстного завотделением он заказал на следующий день для себя проститутку. Столько ему еще удастся перетерпеть, тем более что появившаяся у него инфекция ослабляла его желание. Несмотря на антибиотики, при малейшем физическом усилии Гвидо потел, словно свинья, что он смертельно ненавидел.

– Я навела справки относительно доктора Хартмута Фри-дера.

– И что? – блеснув глазами, нетерпеливо спросил он.