Себастьян Фитцек - Пациент особой клиники [litres]

– «Улисс», – насмешливо произнес Касов таким тоном, словно пародировал манеру общения гомосексуалистов. – Наш дорогой господин Винтер – настоящая книжная сова и, естественно, читает только возвышенную литературу. Джеймс Джойс! Кто бы мог подумать? Можно взглянуть?

С этими словами он схватил книгу и буквально вырвал из рук Тилля это специальное издание в кожаном переплете.

Пока Касов, втянув голову в плечи, протискивался к заднему ряду сидений, Беркхофф успел незаметно опустить мобильник в карман своих спортивных брюк, хотя и не был уверен в том, что подозрительный врач этого не увидел. Однако времени на то, чтобы поставить выдолбленную книгу обратно на полку, у него уже не оставалось, и теперь она находилась в руках этого неприятного человека.

– Вам нравится содержание? – поинтересовался Касов.

При этом иронический тон и сама двусмысленность вопроса усилили у Тилля ощущение того, что главный врач третьего отделения просто играет с ним в кошки-мышки.

«Что этот сукин сын обо мне знает?» – подумал Беркхофф и посмотрел на Седу, стоявшую в проходе автобуса позади Касова. Она тихонько покачивала головой, словно давая Тиллю понять: «Я и сама не знаю, какие недобрые намерения у него в голове».

– Я еще не прочитал эту книгу, – ответил Тилль на вопрос Касова.

Тут где-то в недрах автобуса послышался приглушенный гул, свидетельствовавший, скорее всего, о том, что включилась система автономного обогрева салона.

– Я полагаю, вы хотите взять «Улисса» с собой в палату? – продолжал между тем задавать вопросы Касов.

При этом, держа фолиант обеими руками, он принялся трясти книгу, как ребенок, пытающийся угадать содержимое рождественского подарка.

– Я еще думаю, – ответил Тилль, моля в душе о том, чтобы Рикарда не повесила трубку.

Одновременно он заклинал Бога, чтобы Касову не пришла в голову мысль открыть книгу. Поэтому, решив отвлечь врача от этого намерения, Беркхофф спросил:

– Чего вы от меня хотите?

– Я просто хотел поинтересоваться, как ваша рука, – ответил Касов с насмешливой улыбкой, даже не стараясь скрыть свою ложь.

Он указал на светло-синюю повязку, наложенную Тиллю на пальцы, затем на его опухший глаз и добавил:

– Я слышал, что прошедшей ночью вы оказались несколько неловким.

– Да, кто-то допустил ошибку, – отозвался Беркхофф, сознательно идя на провокацию, а сам подумал: «Мы оба прекрасно знаем, что ты специально распорядился запереть меня с Армином. Осталось только выяснить зачем».

Тилль старался не смотреть на книгу, которую врач постоянно теребил в руках, к счастью не глядя на нее. В противном случае Касов мог бы обнаружить пустоту в теле фолианта и догадаться, что это был тайник.

«И тогда он меня обыщет», – со страхом подумал Тилль.

– Кто-то совершил ошибку? – между тем переспросил Касов с леденящей улыбкой и заявил: – Боюсь, что этот кто-то может причинить себе еще больший вред, если не заткнется. Мы поняли друг друга?

«Нет, – мысленно ответил ему Беркхофф. – Однако подозреваю, что настоящий Патрик Винтер наверняка знал бы истинные причины, по которым он имел в твоем лице врага. Поэтому я лучше промолчу».

Тилль кивнул и постарался смиренно посмотреть на врача. Однако долго покорность ему изображать не пришлось, потому что Касов открыл книгу. От этого у Беркхоффа перехватило дыхание и помутнело в голове, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Между тем Касов, по-садистски косясь на Тилля, медленно перевернул обложку, словно она была выполнена из свинца, и если при этом он и удивился тому, что фолиант оказался слишком легким, то причина была им вскоре найдена. Врач провел пальцами по страницам и начал их листать. Касов переворачивал страницу за страницей, пока не добрался до выдолбленного в книге места.

Того самого, где совсем недавно был спрятан мобильник!

Касов даже бровью не повел. Он не выглядел рассерженным и не начал кричать. Не стал и хватать Тилля за руку, чтобы вывести его наружу. Поэтому у Беркхоффа промелькнула мысль, что его станут обыскивать прямо в автобусе. А тогда будет обнаружен не только мобильник, но и игла для инъекций, которую он с таким трудом раздобыл.

Доктор оставался спокойным, но это спокойствие было явно напускным. От него веяло ледяным холодом, хотя он и не двигался, по-прежнему держа в руках раскрытую книгу Джеймса Джойса именно на тех страницах, где раньше был тайник.

У Тилля возникло ощущение, что Касов выдыхал не углекислый газ, а пары охлаждающей жидкости, отчего температура в салоне библиотечного автобуса начала заметно снижаться.

«Великий Боже! НЕТ!» – мысленно восклицал Беркхофф, отчетливо осознавая, что если у него отберут мобильник, то единственная ниточка, связывавшая его с внешним миром, будет разорвана.

Тилль лихорадочно размышлял, стоит ли ему употребить иглу в качестве оружия против Касова. Но он хорошо понимал, что такое принесет ему только вред – за это его в лучшем случае посадят в изолятор. Однако более вероятной была перспектива с треском вылететь из клиники, ведь фрау Зенгер наверняка вызвала бы полицию, а Беркхофф даже не знал, какой состав преступления ему могли вменить уже сейчас и без нападения на Касова. Наверняка таких пунктов было несколько. Кроме того, Тилля беспокоил вопрос о том, какое наказание ожидало Седу, все еще стоявшую в проходе, словно каменное изваяние. Ведь от нее не могло укрыться то, что пациент звонил по телефону в ее присутствии.

В этот момент Касов поднял голову, и Тилль впервые заметил, что брови у врача шли к вискам, завиваясь, словно усы. Тогда ему вновь стало плохо.

«Неужели все должно закончиться именно так? – пронеслось у него в голове. – Обидно, ведь несмотря на то, что продвинулся я не так уж и далеко, все же мне удалось проникнуть в клинику и даже пережить здесь ночь. Хотя и не очень удачно».

Действительно, он преодолел достаточно серьезные препятствия и наверняка добрался бы до Трамница. Правда, при одном условии.

Если бы у него было больше времени.

Неужели он так и не попрощается со своим сыном из-за этого засранца?

Неужели все было напрасно?

– Я могу все объяснить, – заявил Тилль, не зная, что именно ему сказать, ведь у него не было запасного плана на случай, если его разоблачат.

В принципе, у него вообще не было никакого плана, за исключением намерения добраться до дневника Трамница, что уже само по себе было делом отчаянным, если не безнадежным.

– Меня это не интересует, – сказал Касов, отчего Тиллю стало еще хуже, ведь, возможно, именно сейчас Беркхоффу предстояло узнать, что именно намеревался предпринять врач по отношению к Патрику Винтеру.