Крис Хаммер - Выстрелы на пустоши

– Спасибо, Мартин. После сегодняшнего допроса готовить просто нету сил.

– Значит, прошло не очень гладко?

– Можно сказать и так. – В ее голосе проскальзывает раздражение.

– Поделишься?

– Почему бы тебе не откупорить свою бутылку?

Мэнди приносит бокалы, Мартин открывает вино. Он пригубляет – она отхлебывает. Ему хочется развеселить ее каким-нибудь смешным тостом, но голова не варит. Так ничего и не придумав, Мартин просто подымает бокал. Мэнди не отвечает тем же, а выставляет на стол тарелки. Он начинает вынимать из пакета еду. Дамбу все равно вот-вот прорвет.

Долго ждать не приходится.

– Ну и кретины! Я ведь добровольно согласилась дать информацию. Меня никто не заставлял, я просто решила помочь – а они сидели там и осуждали меня, будто я какая-нибудь городская давалка!

Мартин всем своим видом пытается выразить сочувствие и выкладывает эксцентричные блюда в азиатском духе, купленные у Тони. В жареном рисе просматриваются кукурузные ядрышки, мясные волокна и кубики свеклы – все из консервных банок.

Потягивая вино, Мэнди продолжает:

– Да ты сам прекрасно знаешь копов. Я сказала все, что им нужно: Байрон провел со мной целую ночь. Меня спросили, откуда такая уверенность, я показала дневник, и его тут же конфисковали, а когда я поинтересовалась, на каком основании, они только посмеялись. Неужели они имеют право вот так забирать?

– Думаю, да. Твой дневник – материальная улика в следствии об убийстве.

– Знаешь, мне все это кажется злоупотреблением властью.

– Да, не без того, – решает поддакнуть Мартин.

– Но по-настоящему они достали не дневником, а всякими вопросами про мою жизнь. Например, сколько мужчин у меня было, насколько хорошо я знала Крейга Ландерса, как идет бизнес. Боже, да какое им дело до моего бизнеса?! Еще спрашивали, кто мои друзья, с кем регулярно общаюсь, кто в мое отсутствие присматривает за Лиамом. Зачем им все это понадобилось?

– Прикрыть свою задницу, – объясняет Мартин. – Полицейские завалили работу, повесили убийство автостопщиц на Свифта, а тут появляешься ты и показываешь, что они пошли по ложному следу. Вот копы и пытаются на сей раз ничего не упустить.

– И все это будет прилюдно обсуждаться в суде?

– Не вижу причин.

– А еще мне задавали всякие вопросы о тебе. Какое им на хрен дело? Год назад тебя тут даже не было. Ты-то здесь при чем?

– Полиция спрашивала обо мне?

– Угу. Тот жирный из Беллингтона и еще один, тощий и небритый. Меня от него жуть берет.

– Гофинг. Его зовут Гофинг. Что он спрашивал?

– Да так, задавал всякие странные вопросы. Надежный ли ты. Не кажется ли мне, что ты водишь меня за нос, лишь бы вытянуть информацию.

– И что ты ответила?

– Я сказала: «Конечно, он меня соблазнил. Теперь я глина в его руках».

– Правда? Что, так и сказала? – смеется Мартин.

– Нет. Усомнилась, что они правы, и ты зависаешь у меня ради информации. В конце концов, до сегодняшнего утра ты и не знал, что она у меня есть. Сказала им, что ты очередной престарелый неудачник, помешанный на юбках.

– Ух ты! Ну спасибо!

– Всегда пожалуйста.

Ее улыбка вновь исчезает, а жаль: такая красивая. Как по заказу, Лиам решает пукнуть, да еще и просто оглушительно для своих размеров, к тому же с каким-то тревожно чавкающим звуком. Несколькими секундами позже до них докатывается запах, вполне сравнимый с химической атакой, и остатки еды из «Сайгона» утрачивают свою привлекательность.

– Время менять подгузник, – с притворной беззаботностью объявляет Мэнди, отправляясь вызволять своего мальца из стульчика. – Мартин, я бы хотела побыть сегодня с Лиамом. – Она держит его осторожно, чтобы не сплющить подгузник. – Ты не мог бы переночевать в мотеле?

– Конечно.

Мэнди подходит, все еще с Лиамом на руках, и великодушно целует Мартина в губы. Вонь стоит неимоверная.

– Спасибо, что заехал меня поддержать. За ужин – тоже. И за то, что выслушал.

Изгнанный, Мартин выходит на Хей-роуд, по-вечернему тихую. Солнце село, загораются звезды. На западе – кроваво-красная луна, словно лезвие косы. На улице никого, но возле универмага припаркована машина, и в витринах горит свет.

Надеясь купить воды, Мартин направляется туда, однако находит лишь Джейми Ландерса. Тот ссутулился на лавке у магазина и баюкает что-то очень похожее на четвертушку текилы. Взгляд парня устремлен на луну.

– Не возражаешь, если присяду рядом? – спрашивает Мартин.

Джейми равнодушно поднимает взгляд – ни следа той агрессии, что выражало его лицо в беллингтонской больнице.

Мартин опускается на лавку и отпивает из протянутой Джейми бутылки. Точно: текила.

– Как думаешь, такая луна… она что-нибудь означает?

С их скамейки луну видно через узкий просвет между нижним краем навесов и темными силуэтами магазинов по ту сторону дороги. Так она кажется намного больше, чем в открытом небе.

– Марево пожара в Пустошах придает ей такой цвет.

– Я знаю. И все же.

После нескольких мгновений тишины Джейми заговаривает снова:

– Насчет недавнего, в больнице. Извини, что вел себя как малолетний засранец. Просто Аллен погиб и все такое. Я был не в духе.

– Вполне понимаю.

– Глупо, да? Бессмысленно. Аллен выжил у Святого Иакова. Видел, как Свифт застрелил его отца и дядю. Сидел рядом с Джерри Торлини, когда в того попала пуля. Был весь в кровище. И выжил. А потом его не стало, ни с того ни с сего. – Для большей выразительности юноша щелкает пальцами. – Охрененно бессмысленно.

Мартин молчит.

– Я прочел твои статьи, – продолжает Джейми. – Как думаешь, ты приблизился хоть немного к разгадке? Почему Свифт слетел с катушек и начал по всем стрелять?

– Порой мне кажется, что приблизился, еще чуть-чуть, и все разложу по полочкам… а потом вдруг я снова там, откуда начал.

– Н-да. Ну, по крайней мере хоть копы с тобой разговаривают. Думаю, им просто ничего другого не остается.

– Почему ты так решил?

– У них мозгов не хватает распутать дело самим.

– Вот сам бы им об этом и сказал, – хохотнув, говорит Мартин.

– Ага, разбежался.

Снова умолкнув, оба смотрят на луну.

– Послушай, Джейми, день смерти твоего отца, день, когда его застрелили… ты охотился с ним и его друзьями накануне?

– Не-а. Аллен поехал, я нет. Он любил ружья и тому подобное. А мне было скучно со стариками.

– Ты хотя бы говорил с отцом в то утро?

– Да. Папаша был вне себя от ярости. Мол, копы сказали ему, что Свифт педофил. Грозился с ним расправиться, если тот меня хоть пальцем тронет.

– Расправиться?

– Пристрелить.

– И что ты ответил?

– То же, что и тебе: Свифт меня никогда не трогал. Не осмелился бы.

В голосе юноши нет ни тени гнева, да и эмоций, разве что подавленность. Снова повисает молчание. Видно, как движется луна, опускаясь к темной линии магазинов по ту сторону дороги. Мартин поворачивается к Джейми, собираясь спросить что-нибудь еще, и вдруг обращает внимание на рубашку парня: желтую с черным.