Тэйлор Адамс - Поле зрения

– Нет, не умерла. – Джеймс понимал, что одного его утверждения недостаточно.

Эль мрачно улыбнулась. Ее следующая фраза потребовала двух вдохов.

– Ты действительно веришь всей той оптимистической чуши, какую несешь?

Джеймс хотел ответить «да», но не стал. Не смог. На сегодня хватит вранья. И покачал головой.

– Я тоже не верю, – промолвила Эль.

Ее слова укололи. Джеймс всегда знал, что это так. Но произнесенное вслух уязвляет больнее.

Глаза Эль расфокусировались. Джеймса поразило, насколько внезапно это произошло. Словно щелкнули выключателем, и ее мозг отрубился. Вот она была – Эйлин Линн Эверсман, женщина, обожающая кинострашилки, ненавидящая кинзу и не способная взять в толк, почему всем так нравятся словечки Бэтмэна, – и вот ее нет. Солнце осветило ее лицо, и Джеймс заметил, насколько оно посерело. Из-за синюшного оттенка удушения казалось, будто Эль погрузилась под воду и быстро тонет.

– Рой! Ты где, черт тебя побери? – крикнул Джеймс.

Тот подполз сзади и с силой сунул ему в руку рулон липкой ленты и единственный мятый пакет. Джеймс не представлял, что предполагал получить – скорее всего именно это, – но когда небольшие предметы оказались у него, сердце екнуло. Он схватил тугой пластик, вытряхнул хлебные крошки вчерашнего дня – дня, когда в мире еще царил здравый смысл, – и прошептал себе: «Односторонний клапан. Воздух выходит наружу и не попадает внутрь».

– Джип почти уже здесь, – напомнил Рой.

За работу!

– Потерпи, родная, все будет в порядке.

Джеймс подвернул пластик с каждой стороны, чтобы получился примерно квадрат, и приложил к пенящейся ране. Затем, отгрызая зубами, оторвал одну, две, три короткие полоски липкой ленты и прилепил одну с левой стороны квадрата, другую справа, третью внизу над пропитанной кровью майкой на бретельках. Пальцы онемели, едва слушались, будто он действовал в перчатках. Герметично приклеил ленту к мягкой коже жены, но, что важно, сверху оставил квадрат свободным (это главное, самое главное). Три стороны закрыты, одна свободная.

– Что ты делаешь? – спросил Рой.

– Помолчи.

– Забыл одну сторону…

– Заткнись! – Его зубы выбивали дробь. Важно услышать, как все будет действовать.

Господи, только бы получилось!

Джеймс посмотрел на жену: та безмятежно спала, привалившись головой к дверце машины. Он ждал, когда она вздохнет, чтобы убедиться, что его система действует правильно. Но проблема была в том, что Эль не дышала.

О нет! Нет, нет, нет!

Жена лежала неподвижной тряпичной куклой – старой, негодной, выброшенной на помойку. Странно, но следующая мысль Джеймса была вовсе не о ней. Хотелось подняться во весь рост, как она предлагала, распрямиться, пойти вперед, как бедняга Глен, и получить пулю. Ему не вынести ни секунды в мире без Эль.

Самоубийство внезапно показалось разумным выходом. Хотя в тот злополучный раз, когда он нашел ее пьяной в «субару», Джеймс так не считал. Разозлился на нее, но, видимо, просто не мог понять, насколько ей больно. Разумеется, он тоже оплакивал ее нерожденных детей, но только как нереализовавшиеся возможности, как неприсвоенные имена. Эль всякий раз чувствовала на клеточном уровне, как в ней зрела жизнь, а вскоре умирала. Наверное, теперь он ее понял.

Затем она задышала.

Втянула в себя воздух, верхний край квадратика затрепетал и со свистом выпустил его изнутри. Легкие освободились, и Эль вдохнула – пластик плотно прижался к ране, предотвращая всасывание. Воздух больше не поступал в грудную клетку. Джеймс ощутил в горле жаркий пузырь дыхания и тихо наблюдал, как повторяется сотворенное им маленькое чудо. Боялся оторвать взгляд, чтобы оно не прекратилось.

Односторонний клапан. Сооруженный при помощи липкой ленты и пластикового пакета.

– Работает? – спросил Рой.

– Надеюсь.

– Говорят, что у скотча миллион способов применения. Этот, похоже, пока неизвестен.

Джеймс почти не слушал ворчание мотора и скрип тормозных колодок – джип остановился на дороге в нескольких ярдах от них. Не обращал внимания. Новая проблема возникнет через тридцать секунд. Пока он смотрел на Эль – сейчас это самое главное в мире, – наблюдал и ждал.

– Слышь, Джеймс. – Рой поднялся на корточки. – Черная борода. Он уже здесь.

– Я в курсе.

– Надо что-нибудь придумать, чтобы отбиться от него.

– Дай мне минуту.

– У нас нет минуты. – Рой скривился, посмотрев на лежавший между ними револьвер. – Какой прок от незаряженного оружия?

Джеймс пропустил его слова мимо ушей. В данную секунду неважно, насколько Рой прав, это не имеет значения. Пять стреляных патронов в аккуратно вложенном в кобуру револьвере. Почему парк-рейнджер из Монтаны носил разряженное оружие, хотя был не на дежурстве? Что ему понадобилось в Неваде? Неожиданно Эль открыла глаза – подвижные, живые – обвела взглядом светлое небо, нашла его.

Джеймс, обо всем позабыв, смотрел на нее.

Она слабо улыбнулась, явно не соображая, что с ней происходит. Будто опрокинула подряд четыре коктейля «Лемон дроп» и медленно сползала со стула в баре. Джеймс схватил жену за руки, но ничем помочь не мог, лишь рассмеялся. Громким, неестественным утробным хохотом, каким смеется аудитория за кадром в комедийных телесериалах. Пусть они попали в ловушку в этой адской долине и в двадцати футах от них вооруженный человек, готовый подцепить и увезти то единственное, благодаря чему они пока живы, но первая победа – только начало. Победа просто замечательная. Джеймс поцеловал Эль в лоб.

– Мне приснилось, что ты нас спас, – пробормотала она.

– Пока нет. – Он застенчиво улыбнулся. – Работаю над этим.

– Мы существуем?

Джеймс смахнул с ее глаз волосы и, целуя в переносицу, почувствовал, как трепещут ее ресницы. И это потрясающее существо мог вычеркнуть из мира слепой, случайный рикошет.

– Да, мы существуем, – ответил он.

Недалеко от них на дороге незнакомец уже открывал дверцу джипа.

Сердце превратилось в марширующий оркестр, когда Тэпп вставлял новый магазин и наслаждался тем, как он плавно скользит на место и защелкивается на запор. Десять патронов калибра.338 в два ряда по пять штук, золотистых, готовых к бою. Плюс одиннадцатый, уже досланный в патронник, микрометрически точный, ждет его сигнала и команды разбивающего капсюль бойка. Он смотрел, как Сватомир в клубах белесой пыли выходит из джипа, и, отпустив немного узду воображения, позволил мозгу вернуться к своим величайшим выстрелам. К полустертым воспоминаниям, от которых до сих пор испытывал толчки радости.

Я не должен.

Это неправильно.

Один он сделал много лет назад – за тысячу сто метров в голову по движущейся цели. Тэпп мыслил цифрами, но ни за что бы не вспомнил, под каким углом стрелял, был ли боковой ветер и каков требовался угол возвышения. Только свои ощущения, когда увидел, как голова женщины разлетелась, словно лопнувший прыщ. Пряный шоколадный восторг. Нечто наркотическое. То, что женщина была красива – восемь баллов из десяти, – лишь добавляло удовольствия оттого, что он уничтожил ее лицо. Почему?