Сергей Бабернов - Возвращение

Я умерил не в меру прорвавшийся алкогольный кураж. Подошёл к девушке. Взял у неё два тяжёлых пакета.

— С утра уж на ногах! — я по ослиному качнул головой, и где-то в трезвой глубине души проклял себя.

— Пьёте?

Чёрт возьми, какое право она имеет на осуждающие нотки. Тоже мне, провинциальная Памелла Моррисон или Табита Кинг!

— Моё дело, — для поднятия настроения требовалось как минимум пол-литра янтарного напитка.

— Алкоголь — способ одурманивания и ухода от реальности, — сообщила мне девушка, пока я прикладывался к купленному в ближайшем ларьке сосуду. — Если вы раб этого, то вы признаёте себя рабом во всём остальном. Ворон так говорит.

— Не Ворон, а Антон Лавей! — я, наконец, отдышался и закурил. — А до Лавея ещё тысяча людей! Ты меня будешь перевоспитывать или к Игорю пойдём?

— Странно всё, — девушка изучала взглядом бутылку с изображением жизнерадостного бородача. — Отец пьёт… Вы пьёте… Бабушка за вас заступается… Странно.

— Хватит! — человек, заведший приведение вместо кошки, обычно не склонен к дискуссиям. — Мы идём или нет?!

— А обещанный сюрприз?

Нет, но откуда в женщинах это?! Не иначе научились у обвившего раритетную яблоню Змия!

— Извини, не получилось, — если бы получилось, по-другому бы разговаривали.

— Вот и верь после этого мужчинам! — неужели их этому в школе учат?! Пока астральные хулиганы не совершили очередную безобразную выходку, я предпочёл покинуть место действия.

Больница обрушилась запахами свежего бинта и неведомых лекарств. Я уже упоминал Элиса Купера? Ни грех вспомнить приятеля Сальвадора Дали ещё раз. Певец Смерти обожает медсестёр Он прав! Оказавшись в больнице, вы попадаете в лапки этих созданий. Беленькие, чистенькие, заботливые — они забывают обо всём, что не связано с вами. Капельница, клизма, укол, таблетка — капризничай, не капризничай, наяда в застиранном, почти прозрачном халатике выполнит свой долг. Не они ли те самые валькирии?! Покинувшие Валгаллу девы битв.

Так я думал, провожая взглядом, мелькающие из-под белой ткани икры. Парадокс пришедшего в поликлинику здорового человека — ощущать себя здоровым. Здоровым! Здоровым настолько!!!! Ладно, не будем смущать девушку.

— Нам — хирургия, — сообщила Алла гениальной лифтёрше (способность засунуть под белый халат собачью шубу, овечьи рейтузы, совдеповское демисезонное пальто и ещё кучу одежды — разве не гениальность!) — К тем, кто вчера поступил.

— Мне делов больше нету, — буркнула старуха, — различать вчерашних и сегодняшних. У дежурной спросите.

— А у вас случайно фамилия не Капустина? — поинтересовался я. В ответ получил полный подозрения взгляд. — Понимаете, — несу чёрт знает что. Надо взять себя в руки, — навевает кое-что ваш вид. Помните такой шедевр — сто одёжек и все без застёжек? Кто ваш модельер позвольте полюбопытствовать?

Алла пребольно ущипнула меня за руку. Будто я сам не понимаю, что болтаю ерунду. Вот только остановиться уже не могу. Астральные шалуны медленно, но верно овладевают сознанием.

— А пьяным здесь вообще делать нечего! — рассердилась лифтёрша. — Я сейчас милиционера с первого этажа позову!

— Покорнейше прошу прощения, мадам! — с пьяной изысканностью я схватил затянутую в перчатку пятерню и попытался поцеловать. — Искренне раскаиваюсь! — я скорбным вздохом проводил поспешно спрятавшуюся за спиной старухи руку. — Я больше не буду.

— Вы понимаете, — Алла пыталась выправить положение с энергией утопающего, — это брат моего отца. Издалека приехал. А тут такое! Расстроился. Выпил немного… Извините!

— Выпил и веди себя по-людски! — лифтёрша снизошла до наставления. — Никто слова не скажет. Разве я без понятия. Нечего колобродить!

Моя склоненная голова была воспринята как знак раскаяния, сотрясаемые рвущимся наружу смехом плечи — едва сдерживаемое чувство скорби. Только бы больше ничего не выкинуть.

Лифт со скрипом остановился. Старуха сдвинула решётку, распахнула массивную дверь.

— Чтобы без фокусов! — она погрозила мне пальцем. Я присел в неуклюжем реверансе. К счастью, в эту минуту лифтёрша повернулась в мою сторону массивным тылом.

— Вы с ума сошли?! — Алла тащила меня по облезлому линолеуму вдоль увешанных медицинскими плакатами стен. — Что вы творите?!

— Извини, — то ли щекочущий запах медикаментов, рвущийся из-за многочисленных белых дверей, то ли угроза старухи пожаловаться представителю власти, так или иначе, но я немного протрезвел. Астральные хулиганы нехотя отступили. Я почувствовал себя идиотом. Чего, спрашивается, разошёлся? Бабушкин наряд не понравился! Сам бы целый день на сквозняке посидел! Назад теперь стыдно ехать. Уж лучше по лестнице. И перед девушкой неудобно. Поддержал, называется, в трудную минуту! — Нашло чего-то… Сам не знаю… Больше не буду. Честное пионерское!

— Снова дурачитесь?! Ну сколько можно?! Лучше бы я одна пошла!

— Всё. Больше ни одного легкомысленного слова. Клянусь здоровьем Президента!

Девушка только вздохнула. По сути дела, стыдить меня или отправлять обратно она уже опоздала. Мы достигли середины коридора, где в уютной нише склонилась над кроссвордом дежурная медсестра. Выясняя номер палаты отца и его самочувствие, Алла то и дело бросала на меня тревожные взгляды. Я оказался на высоте и вёл себя вполне прилично. Если и открывал рот, то исключительно для того, чтобы выяснить — не требуются ли травмированному родственнику какие-либо лекарства или витамины.

В палате мы застали двух бодающихся над крошечной шахматной доской пенсионеров.

— Игорёк покурить отошёл, — сообщил один из игроков, браво вжикнув «молнией» спортивного костюма. — Сейчас позову, — по-видимому, мужчине не особо фартило на чёрно-белых клеточках. Слишком уж поспешно он покинул место сражения.

Его противник это тоже понимал. Он проводил приятеля кривой улыбкой, указал нам койку Игоря и, оставив на произвол пластмассовое войско, взялся за газету. Алла уже принялась за второй пакет. Тумбочку заполонили банки и баночки. Их содержимое уже одним видом заявляло о своём солёно-остром вкусе. Свёрток с пирожками, чесночно-щекочущий параллелепипед сала и ещё куча продовольствия. Ешь, Игорь, поправляйся. Я от нечего делать полистал брошенный на койке журнал. Чем тут братец просвещается? Чем же ещё! «За рулём». Мало ему аварии! Хотя бы здесь от машин отдохнул. Может, надо было принести ему игрушечный грузовичок? Вот бы обрадовался.

— Ты?! — Игорь застыл в дверях, за его спиной маячил шахматист-беглец. — И сюда добрались! Добить решили!

— О чём ты? — мы Аллой заговорили одновременно.

— О чём? — Игорь попытался ударить загипсованной рукой о дверной косяк. Помешала перевязь. Глаза пенсионера забегали поверх развёрнутой книги. — Ты знаешь о чём! Кто тебя звал?! Чего ты припёрся? Сам припёрся и Её привёл!