Сергей Игнатьев - Пляшущие тени

Еще появилась пустота внутри. Сперва я не придавал этому значения. Но ощущение становилось все более четким. Что-то пропало, но ничего не прибавилось. Осталась пустота, которую все время нужно было заполнять. Ненароком, исподтишка, никогда помногу, всегда по мелочи. Взять немножко у другого, чтобы у тебя прибавилось. Брать, если по чуть-чуть, можно было снова и снова, но пустота никогда не уходила.

В остальном, мне, что называется, поперло по полной программе.

Не знаю, было ли это связано с черными вихрями. Скорее всего, да.

Через несколько дней после разговора с Никитой, я устроился в офис одной неплохой компании, у меня завелись деньжата, я купил себе пару отличных костюмов, наконец-то отделился от родителей, поселившись в съемной однокомнатной квартире. На машину еще не накопил, но в автошколу записался. Квартирка моя, правда, была не особенно шикарно обустроена. Из мебели наличествовала просторная кровать, скрипящая пружинами, едва живой шкаф, тумбочка в коридоре, холодильник на кухне и стол с ноутбуком. Еще была гитара, но расстроенная. Но это было неважно, потому что я и играть умел только «Все идет по плану» и «Алюминиевые огурцы». У меня даже стола кухонного не было. Карикатура на холостяцкую квартиру.

В общем, роскоши никакой сразу не появилось, но стало прибавляться понемножку. Я понял — дальше будет больше.

А черные вихри теперь преследовали меня повсюду. Я видел их в метро и на улице, я замечал их среди знакомых, однокурсников и коллег по работе. Сначала это пугало меня, потом ничего, привык.

Было и еще много интересного — цветные пятна, вихрящиеся спирали, яркие вспышки. Но приятнее всего были черные вихри. Это было, как говорилось в фильме про Брата, все мое, родное.

Большинство людей при моем новом, особенном взгляде сливалось в серую массу. Это было по-настоящему страшно. Бесконечные вереницы бесцветных силуэтов. Серые манекены. Обыкновенные.

С ними мы и работаем, говорил Никита, это куклы для манипулирования. Люди, каждый из которых нес в себе неповторимую вселенную, стоило только посмотреть под другим углом, превращались в серую толпу. Это была не метафора, а буквальная визуализация. Они были бесцветные.

Это дойные коровы, говорил Никита. Стадо. У них мы берем. Немного, ровно столько, сколько нужно. Он говорил убежденно, на мое возмущение отвечал легкой снисходительной улыбкой.

Нескольких недель мне хватило, чтобы начать видеть людей такими. Может, я видел их такими и раньше? Не помню.

Я свернул окно программы, в которой верстал рекламный буклет для работы, лениво пошарил по экрану курсором, отыскав папку с музыкой, и запустил случайный выбор. Выпал «Пикник», «Ночь шуршит над головой как вампира черный плащ».

— Зачет! — сказал я вслух. — В тему.

Я повел пальцами по сенсору. На мониторе открылась фотография девушки, сидящей над раскрытой книгой, подперев щеку кулачком. В длинных русых волосах запутались солнечные лучи, упавшие сквозь широкие окна институтской аудитории. На лице улыбка, в зеленых глазищах пляшут чертенята. Улыбалась она редко, но совершенно очаровательно, как-то озорно, по-мальчишески. На ней был открытое клетчатое платьице поверх яркой оранжевой футболки. Вот тоже ее черта, одеваться в яркие, броские цвета. Снимал я на телефон, но все равно получилось хорошо.

Просто Оксана очень фотогеничная.

— Повезло же мне тебя встретить, а?

На Оксану, с которой мы учились на одном курсе, я решил посмотреть своим новым, особенным взглядом, чуть не в первую очередь. Лучше бы не смотрел.

Она тоже была из наших. Из «минусов». Не знаю, почувствовала ли она меня, но я увидел ее четко. В роящейся черной мошкаре.

Вот так и начинаешь верить в судьбу, в «две половинки» и всякое прочее. Хотя это, конечно, не наш с ней вариант. В смысле, не мой. Ей было на Дениса Яблокова, что называется, параллельно. Никита обещал мне «сбычу мечт», но в данном конкретном случае произошел явный прокол.

Не знаю, обещал ли ей кто-нибудь такое. Был ли у нее свой Никита, подвернувшийся так вовремя с предложением, от которого нельзя отказаться. Нельзя потому, что это даже не предложение, а напоминание, информация к сведению, возвращение к истокам.

Но у нее-то как раз все складывалось. По слухам, появился у нее богатый любовник, лет на дцать постарше, карьера тоже шла в гору, в универе и так проблем не было никогда. Да и относились к ней всегда куда лучше, чем ко мне. Красивой девушке не обязательно что-то кому-то доказывать, пытаться быть душой компании. Можно просто блистать и очаровывать. Хотя она и была из тех, кто все время доказывает.

Следующим треком на ноутбуке выпала «Алиса», «В театре теней сегодня темно».

— Жжешь, Костя, — сказал я вслух. — Прямо в точку!

Меня не смущало то, что я лежу один на диване в темной комнате и говорю с экраном ноутбука. Я попал в такую историю, когда уже поздно беспокоиться о психическом здоровье. Поздно «боржом» пить. Хотя Никита вроде втирал мне что-то про психиатра? Может тоже попробовать?

Телефон, валяющийся в прихожей, загудел, вращаясь на тумбочке в режиме виброзвонка. Голубой экранчик озарил прихожую призрачным светом.

Звонок среди ночи меня мало удивил. В последнее время я даже привык к таким звонкам.

Я встал с кушетки, пошел в прихожую.

— Да?

— Здорово, чего не спишь? — бодро спросил Никита.

— Не спится.

— Слушай, у меня к тебе такое дело… Ты завтра… то есть, уже сегодня утром свободен?

Я покосился на экран ноутбука. Недоверстанная полоса терпеливо ждала меня.

— Ну… как тебе сказать…

— Скажи, как есть. Дело у меня серьезное, Дениска.

— Тогда свободен.

— Вот и отлично. Давай встретимся с тобой в шесть, в парке на «Речном». Возле этого… поэта индийского… Ну, где в субботу пиво пили?

— У Рабиндраната Тагора, — подсказал я.

— Точняк. Ну и голова у тебя, Дениска. Прямо Вассерман. Ну как, ты будешь?

— Буду.

— Вот и отлично. До встречи.

Я положил телефон на столешницу. Снова поглядел на экран ноутбука. Буклет молчаливо звал меня, мол, приди Яблоков, и доверстай меня, наконец. Ничего, подождет мой буклет.

Я прошел на кухню, раскрыл холодильник. Прищурился от яркого света, вытащил банку энергетика. Поболтал ей, открыл, чпокнув кольцом, сделал жадный глоток ледяной шипучей жидкости.

С банкой в руке вернулся обратно к компьютеру.

Что это ему понадобилось от меня в такую рань? Чего там у него стряслось?

В шесть часов я послушно приплелся на окраину парка у метро. На статуе индийского поэта мерцали дождевые капли.

Под утро дождь перестал, было сыро и туманно.

Долговязую фигуру Никиты я увидел издалека. Он топал своими военными ботинками по лужам, спрятав руки в карманы куртки защитного цвета, с маленьким ГДР-овским флажком на рукаве. На голову его был напялен капюшон спортивной кофты.