Дж. С. Монро - Забудь мое имя

Я подавляю дикое желание выбежать на улицу и заставляю себя вернуться на кухню. Там Тони уже открывает заднюю дверь. Но когда я прохожу мимо него, он берет мою руку в свою и задерживает меня. Я знаю, что за этим последует и чем закончится наш сумасшедший танец.

– Давай повторим это снова, – говорит Тони, растягивая лицо в безмятежной улыбке. И, зачем-то оглянувшись вокруг, наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в губы.

Я закрываю глаза и считаю «Раз, два, три», думая о Флер. А потом, почувствовав, как учащается мой пульс, отступаю в сад, отстраняясь подальше от Тони.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, а затем я ухожу быстрым шагом – только бы не побежать!

– Не описывай этого в своих записках, – кричит мне вслед Тони. – Мы можем поцеловаться в первый раз и завтра.

Мне кажется, меня вот-вот стошнит. И в этот момент звонит мобильник Тони. Почему-то этот звук заставляет меня замереть на месте, а тошнота резко проходит. Я нахожусь уже в глубине сада, пытаясь нащупать задвижку на деревянной калитке. Внутри вспыхивает лучик надежды: может, это звонит Лаура, чтобы сказать мужу, что с ней все в порядке?

– Я оставлю ключ здесь, на случай, если ты передумаешь, – говорит Тони, доставая его из кармана и пряча в один из маленьких перевернутых вверх дном горшков, стоящих у задней двери.

– Ладно, – бормочу я, наблюдая, как Тони прячет ключ, и испытывая непреодолимое желание броситься наутек.

– А сейчас мне надо переговорить с Лаурой, – добавляет Тони.

Люк в который раз изучает письмо – короткое и простое:

«Я ужасно рада весточке от тебя – после стольких-то лет! Пожалуйста, позвони мне завтра, в 7 утра по IST [10] или в 2:30 по BST [11] Британское стандартное (летнее) время. . А сейчас я ложусь спать. Подробнее обо всем завтра. Ф. » и поцелуй.

Подняв голову, Люк обводит глазами «Виндзорский замок» – почти пустой. С той секунды, как он прочитал это письмо в первый раз, Люк не перестает улыбаться. Слишком много акронимов, на его вкус. Но он как-нибудь это переживет. Ведь теперь он знает, что Фрейя зарабатывает на жизнь экспортом пашмин, и понимает, что это – привычный для нее язык международного делового общения. Шон ушел ночевать к своему брату, оставив Люка наедине с телефоном и очередной кружкой пива. Но прежде Люк успел показать приятелю это письмо. И они даже немного пообсуждали его. Только Шон не разделил воодушевления Люка. Он заметно подустал и немного расстроился. Ведь письмо подтвердило, что Джемма – не русский «крот».

Люк бросает взгляд на часы – еще два часа до того, как он сможет позвонить Фрейе. Независимо от того, окажется Джемма их дочерью или нет, Люк невероятно рад тому, что сумел установить с ней контакт. Ему надоело чувствовать себя брошенным… плыть по течению, без руля и ветрил… Впервые за множество лет он вдруг нашел столь нужное ему звено порвавшейся цепи – связующую ниточку… Юность, по крайней мере, память о ней! Она же часть того человека, в которого с годами превратился Люк. Она служит ему напоминанием о том, что этот человек – плод принятых им же самим решений. И теперь в его жизнь снова вернулась бодрящая надежда, которой он уже давно не испытывал.

Люк начинает подробно изучать страничку Фрейи в Фейсбуке. И его сердце сжимается. Он даже не подумал о том, что Фрейя замужем и ее муж выглядит на фотографиях довольно эффектным. Раздражающе эффектным.

Что ж, Люк рад, что Фрейя нашла свое счастье… А все остальные молодые люди на снимках… Похоже, они обожают Фрейю. Почему-то Люк поначалу решил, что это ее дети. Но они оказались ее племянниками. И никто из них на Джемму не похож.

Люк отпивает большой глоток «Гиннесса». Детей у Фрейи нет. Он не может отрицать, что разочарован. После разрыва с Хлоей он искал в сети Фрейю, да только довольно вяло. Приезд в их деревню Джеммы заставил его активизировать поиски. Но сейчас это уже не столь важно. Если Фрейя от него забеременела – а вероятность этого все еще под большим вопросом, – она, скорее всего, сделала аборт. И значит, Джемма – не их дочь.

Прикончив пиво, Люк решает выйти на улицу, спуститься к Темзе и погулять в Баттерси-Парке. Хороший способ убить время до звонка Фрейе! Когда Люк проходит по Челсийскому мосту, часы показывают час ночи. Но в Лондоне продолжает бурлить жизнь. И Люк тоже чувствует теперь себя живым. И молодым – гораздо моложе своих пятидесяти лет. В родительском доме в деревне он давно бы уже спал, убаюканный чистым воздухом и циркадным ритмом сельской жизни. Люк поправляет бейсболку от «Кархарт», которую он носит только в Лондоне (дома его часто подкалывает из-за нее Майло). И удлиняет шаг.

В половине одиннадцатого вечера парк закрывается. Но на Квинстаун-Роуд есть местечко за кустами, где они с Фрейей однажды – более тридцати лет назад – перелезли через его ограду. Люк уверен, что и сейчас может перемахнуть через кованую преграду с вертикальными прутьями. Только почему-то она оказывается гораздо выше, чем ему запомнилось. Оглянувшись по сторонам, Люк легко подтягивается на прутьях. Он еще способен бросить вызов годам! Довольный, Люк надеется так же легко спрыгнуть по другую сторону ограды, но цепляется брючиной за прут и, чертыхаясь, падает на землю. И лежит на ней несколько секунд.

Фрейя проснется через час или около того. Отряхнувшись, Люк направляется к Пагоде Мира, возносящейся над Темзой. Именно там они с Фрейей сидели и обсуждали свое совместное будущее со всем оптимизмом и наивностью юношеских лет. Они все разговаривали и разговаривали – сначала у пагоды, а потом долго прогуливаясь по петляющим дорожкам и аллеям. А когда служители начали закрывать парк на ночь, они спрятались от них в кустах и проболтали еще какое-то время. А потом занялись любовью – в первый и единственный раз.

Люк не случайно пришел сюда. Это поэтическое место как нельзя лучше подходит для того, чтобы восстановить связь с Фрейей. Только ей совсем необязательно знать, откуда он ей звонит. Люк скажет ей об этом, только если сочтет нужным.

А сейчас ему остается одно – ждать!

– Надеюсь, виной тому не карри моей матери, – говорит Абдул, когда я выхожу из общей туалетной комнаты в самом конце коридора на втором этаже паба.

– Нет, – бормочу я. – Карри вашей матушки был очень вкусным.

К сожалению, я налетела на Абдула, когда вернулась с ужина у Тони. И он видел, как я бегом промчалась по коридору в туалет, и слышал, как меня там вырвало.

– Может, вам что-нибудь принести? – спрашивает Абдул, застыв в дверях своей комнаты. Одет он в мешковатые шорты и рубашку регбийного клуба «Бат Рагби», явно не его размера.

– Спасибо, ничего не нужно. Все в порядке, – я действительно почувствовала себя лучше, после того как почистила зубы. – Извините, если потревожила вас.