Грир Хендрикс - Безымянная девушка

Тот период своей жизни я вспоминаю как один сплошной праздник: тесная дружба с актерами и закулисными работниками театров; пьянящее чувство удовлетворенности, когда публика стоя аплодирует нашему творению. Но теперь, как частный визажист, я зарабатываю гораздо больше. И я давно поняла, что не у всех мечты обязательно сбываются.

И все же я невольно задумываюсь о том времени. Интересно, Джин остался таким же?

Когда нас представили друг другу, он взял меня за руку. Голос у него был густой и зычный, как и приличествует тому, кто работает в театре. Ему еще не исполнилось сорока, а он уже был на пути к славе. И взошел на вершину успеха даже быстрее, чем я ожидала.

Я силилась не покраснеть, а он произнес: «У вас чудесная улыбка». Это были его первые слова, обращенные ко мне.

Воспоминания приходят всегда в одном и том же порядке: он дремлет в кресле в темном зале, я приношу ему кофе, бужу его; он показывает мне театральную программку, свеженькую, только что из типографии, пальцем тычет в мою фамилию, напечатанную в составе участников постановочной группы; мы с ним вдвоем в его кабинете, он смотрит мне в глаза и медленно расстегивает брюки…

И последнее, что он сказал мне, в то время как я пыталась сдержать слезы: «Счастливо тебе добраться до дома. Пока?» Потом остановил такси и дал водителю двадцатку.

Интересно, он когда-нибудь думает обо мне?

Хватит , одергиваю я себя. Я должна жить дальше.

Но я знаю, что, если сейчас вернусь домой, заснуть не смогу. Воображение снова будут занимать сцены последнего вечера, что мы провели вместе, я буду ломать голову над тем, почему я поступила так, а не иначе, или размышлять об исследовании доктора Шилдса.

Я оглядываюсь на бар. Затем решительно открываю дверь, захожу. Взглядом нахожу темноволосого банкира. Он со своими приятелями играет в дартс.

Я прямой наводкой иду к нему. Он всего лишь сантиметров на пять выше меня, хотя я в ботильонах на низком каблуке.

– И снова здравствуйте, – обращаюсь я к нему.

– Привет? – протяжно произносит он с вопросительной интонацией.

– На самом деле парня у меня нет. Позволь угостить тебя пивом?

– Значит, отношения были скоротечными, – замечает он. Я смеюсь. – Давай я первый угощаю. – Он отдает приятелям свои дротики.

– Как насчет пряного виски? – предлагаю я.

Он идет к бару. Сэнджей бросает на меня взгляд, я отвожу глаза. Надеюсь, он не слышал, как я сказала Лиззи, что собираюсь домой.

Банкир возвращается с бокалами виски, мы чокаемся.

– Ноа, – представляется он.

Я делаю глоток из бокала, корица обжигает мне губы. Я не заинтересована в том, чтобы продолжать знакомство с Ноа после сегодняшнего вечера. Поэтому называюсь первым именем, что приходит на ум:

– Тейлор.

Я приподнимаю одеяло и, медленно выбираясь из-под него, озираюсь по сторонам. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить: я на диване в квартире Ноа. Мы пришли сюда после того, как выпили еще несколько порций виски в другом баре. Когда сообразили, что не поужинали и умираем с голода, Ноа побежал в гастроном на углу.

– Никуда не уходи, – распорядился он, наливая мне бокал вина. – Буду через пару минут. Хочу поджарить гренки, а яиц дома нет.

Должно быть, я почти мгновенно провалилась в сон. Полагаю, вместо того, чтобы разбудить меня, Ноа снял с меня обувь и укрыл одеялом. А еще оставил на журнальном столике записку: Привет, соня, гренки поджарю утром.

Я по-прежнему в джинсах и в кофточке: дальше поцелуев дело не зашло. Я хватаю свои сапожки, куртку и на цыпочках продвигаюсь к выходу. Когда я открываю дверь, она скрипит. Я кривлюсь, но из спальни Ноа не доносится ни звука. Я тихонько затворяю за собой дверь, затем натягиваю сапоги и торопливо иду по коридору. На лифте спускаюсь в вестибюль. Пока еду в кабине с девятнадцатого этажа, приглаживаю волосы и вытираю размазанную под глазами тушь.

Консьерж поднимает голову от мобильного телефона.

– Доброй ночи, мисс.

Я вскидываю руку на прощание и, выйдя из здания, пытаюсь сориентироваться. Ближайшая станция метро в четырех кварталах. Почти полночь, но люди на улице встречаются. Я иду к метро, на ходу вытаскивая из бумажника проездной.

Холодный воздух обжигает лицо. Я трогаю саднящее место на подбородке, натертое щетиной Ноа, когда мы целовались.

Как ни странно, этот дискомфорт действует на меня успокаивающе.

18 ноября, воскресенье

Ваш второй сеанс начинается так же, как и первый: Бен встречает вас в вестибюле и провожает в комнату № 214. Поднимаясь по лестнице, вы спрашиваете, останется ли формат тестирования прежним. Он отвечает утвердительно, но дополнительной информации не дает. Ему не позволено делиться тем, что ему известно; он тоже дал подписку о неразглашении.

Как и вчера, на столе в первом ряду вас ждет тонкий серебристый ноутбук. На экране – инструкции и приветствие: С возвращением вас, Респондент 52. Добро пожаловать.

Вы снимаете куртку, садитесь за стол. Многие из молодых женщин, что занимали это место до вас, мало чем отличались друг от друга: длинные прямые волосы, нервные смешки, некая детская угловатость во всем облике и манерах. Вы стоите особняком – и не только потому, что наделены нетипичной красотой.

Вы сидите прямо, будто кол проглотили. Сохраняете неподвижность почти пять секунд. Зрачки чуть расширены, губы плотно сжаты – классические признаки волнения. Вы делаете глубокий вдох и нажимаете «ввод».

На экране появляется первый вопрос. Вы читаете его, и напряженность уходит из вашего тела, губы смягчаются. Вы поднимаете глаза к потолку. Едва заметно киваете, наклоняете голову и начинаете быстро печатать.

Вы рады, что на экране не появился последний вопрос вчерашнего сеанса, – тот, что поставил вас в тупик.

К третьему вопросу вы уже окончательно расслаблены, больше не настороженны. Ваши ответы, как и в прошлый раз, не разочаровывают. Они оригинальны и откровенны.

Уходя тайком, я даже записки ему не оставила , печатаете вы, отвечая на четвертый вопрос: Когда последний раз вы поступили с кем-то нечестно и почему?

Вопросы теста специально не ограничены какой-то определенной темой, чтобы респонденты сами могли решить, в каком направлении им отвечать. Большинство женщин уклоняются от темы секса, по крайней мере, на столь раннем этапе тестирования. Но вы уже во второй раз ступаете на территорию, которая многих отпугивает. Вы старательно пишите: Я рассчитывала, что мы переспим и я уйду. Обычно подобные свидания проходят именно так. Но по пути к его дому мы проходили мимо торгового лотка с сухими крендельками, посыпанными солью, и я остановилась, так как не ела с самого обеда. «Даже не думай, – сказал он, таща меня прочь. – Я поджарю гренки. У меня они самые вкусные в этом городе».