Грир Хендрикс - Безымянная девушка

Он выбежал в магазин за яйцами, а я заснула на диване.

Вы хмуритесь. Сожалеете?

И продолжаете печатать: Я проснулась около полуночи. Но оставаться я не собиралась – и не только из-за своей собаки. Наверно, можно было бы черкнуть ему свой телефон, но я не настроена на длительные отношения.

В настоящий момент вы не хотите слишком близко подпускать к себе мужчину. Будет интересно, если вы подробнее выскажетесь об этом, и какое-то мгновение кажется, что вы так и сделаете.

Рук с клавиатуры вы не убираете. Но потом, тряхнув головой, отсылаете ответ.

Что еще вы подумывали написать?

На экране всплывает следующий вопрос, ваши пальцы взлетают над клавиатурой. Но вместо того, чтобы отвечать, вы сами задаете вопрос анкетеру.

Надеюсь, ничего страшного, если я нарушу правила? Просто мне в голову пришла одна мысль, печатаете вы. Я не испытывала чувства вины, когда уходила от этого парня. Я вернулась домой, выгуляла Лео и легла спать в свою собственную постель. Проснувшись утром, я почти не помнила о нем. Но сейчас вот подумала: может, я повела себя невоспитанно? Возможно ли, что, принимая участие в этом исследовании принципов нравственности, я становлюсь более нравственным человеком?

Респондент 52, чем больше вы открываете о себе, тем более завораживающую картину собой представляете.

Из всех участников данного исследования до вас только одна женщина обращалась непосредственно к анкетеру: Респондент 5. Она тоже во многом отличалась от всех остальных.

Респондент 5 зарекомендовала себя… особенной личностью. А потом разочаровала. И в конечном итоге не оправдала надежд.

21 ноября, среда

В повседневной жизни принципы нравственности постоянно испытываются на прочность.

Перед тем как сесть в автобус, который повезет меня домой к родителям, я покупаю банан и воду, а усталый продавец в магазинчике на вокзале дает мне сдачу с десятки, а не с пятерки, которую я ему протянула. Женщина с изрытым оспинами лицом и кривыми зубами держит кусок картона с надписью: Нужны $$$ на билет, чтобы навестить больную мать. Благослови вас Господь. Автобус заполнен до отказа, как всегда бывает перед праздниками, но худой длинноволосый мужчина, сидящий через проход от меня, занимает еще и соседнее пустующее место, положив на него свой рюкзак.

Я сожалею о своем выборе места тотчас же, как только сажусь. Моя соседка, уткнувшись взглядом в электронную читалку, расставила локти, покушаясь на мое пространство. Я притворно потягиваюсь и, якобы нечаянно задев ее по плечу, извиняюсь:

– Простите.

Водитель заводит автобус, выезжает с вокзала, и я мыслями снова возвращаюсь к воскресному сеансу, который проводил доктор Шилдс. Вопрос, которого я страшилась, повторно задан не был, но мне все равно пришлось рассказывать о довольно серьезных вещах.

Я написала, что многие мои подруги звонят отцам, если им нужно занять денег или посоветоваться по поводу того, как вести себя с излишне требовательным начальником. Матерям они звонят, если нуждаются в утешении – когда заболевают гриппом или ссорятся со своими парнями. При других обстоятельствах у меня с моими родителями тоже могли бы сложиться не менее доверительные отношения.

Но у моих родителей своих забот выше крыши; не хватало еще, чтобы они из-за меня переживали. А мне приходится строить счастливую жизнь не для одной дочери, а сразу для обеих.

Я откидываю голову на спинку сиденья, вспоминая реакцию доктора Шилдса: Не каждый способен выдержать гнет такой психологической нагрузки.

Зная, что кто-то меня понимает, я чувствую, что я не одна в этом мире.

Интересно, доктор Шилдс все еще проводит тестирование, или я стала одной из последних его респондентов? Ко мне обращались «Респондент 52», но я понятия не имею, сколько еще безымянных девушек сидели на том неудобном стуле и стучали по той же клавиатуре в другие дни. Не исключено, что он прямо в эту минуту опрашивает кого-то еще.

Моя попутчица меняет позу и, нарушая незримую границу, снова вторгается в мое пространство. Бороться с ее невоспитанностью нет смысла. Я отодвигаюсь ближе к проходу, беру в руки телефон и начинаю просматривать старые эсэмэски в поисках сообщения от одноклассницы, которая организовывала неофициальную встречу школьных друзей в местном баре после Дня благодарения. Но я листаю слишком быстро и вместо нужного сообщения натыкаюсь на эсэмэску от Катрины, что она прислала мне летом, – ту самую, на которую я не ответила: «Привет, Джесс. Давай встретимся, выпьем кофейку, поболтаем?»

Я абсолютно уверена, что знаю, о чем она хочет «поболтать».

Я провожу пальцем по дисплею, убирая это сообщение, чтобы больше его не видеть. Затем надеваю наушники и запускаю «Игру престолов».

Отец встречает меня на автовокзале. На нем куртка с символикой его любимых «Орлов» и синяя вязаная шапочка, которую он натянул на уши. На холоде от его дыхания образуются клубы белого пара, похожие на ватные шарики.

С моего последнего визита миновало всего четыре месяца, но, глядя на него в окно, я первым делом отмечаю, что он постарел. В волосах, что выглядывают из-под шапки, стало больше седины, плечи опущены, будто он изнывает от усталости.

Отец поднимает глаза и перехватывает мой взгляд. Быстро швыряет сигарету, что он курил украдкой. Формально он бросил курить двенадцать лет назад, и это означает, что он больше не дымит дома.

Его лицо расплывается в улыбке, когда я схожу с автобуса.

– Джесси! – восклицает отец, обнимая меня. Только он один так меня и называет. Рослый и плотный, он едва не душит меня в своих объятиях. Отец отнимает от меня руки и, наклонившись, смотрит в переноску, что я держу в руке. – Привет, малыш, – здоровается он с Лео.

Водитель автобуса вытаскивает из багажного отсека чемоданы. Я хочу взять свой, но рука отца меня опережает.

– Голодная? – спрашивает он, как всегда.

– Как волк, – отвечаю я по обыкновению. Мама расстроилась бы, если б я приехала домой сытой.

– Завтра «Орлы» играют с «Медведями» [3] Очевидно, имеется в виду «Chicago Bears» («Чикагские Медведи») – профессиональный клуб по американскому футболу. , – сообщает отец, шагая по парковке.

– Отличная была игра на той неделе. – Я надеюсь, что мой ответ достаточно нейтральный – похвала команде, за которую болеет отец, независимо от того, победила она или проиграла. Я забыла узнать счет, пока ехала в автобусе.

Мы подходим к старенькому «Шевроле Импала», отец ставит мой чемодан в багажник. Я замечаю, что он морщится: в холодную погоду коленка беспокоит его сильнее.

– Давай я поведу? – вызываюсь я.

Вид у отца почти оскорбленный, и я спешу добавить: