Пол Блэкуэлл - Подводное течение

Я поворачиваюсь и смотрю в окно с о своей стороны на бурную речку, извивающуюся слева от нас. У меня просто были галлюцинации, пытаюсь я убедить себя. Я стукнулся головой и все в мозгу перепуталось. Мой мозг так подшучивает надо мной. Все это не по правде.

Но эта мысль меня нисколько не утешает.

Когда мы доезжаем до другого конца моста, я вижу знак, указывающий путь к стоянке кемпинга и огромный рекламный щит, на котором написано:

СПИРТОВОДОЧНЫЙ ЗАВОД ХОЛДЕНОВ, 8 МИЛЬ. ВСЕГДА РАДЫ ПОСЕТИТЕЛЯМ!

Я зажмуриваюсь и не открываю глаза до тех пор, пока не слышу знакомый хруст гравия нашей подъездной дорожки. Только тогда я решаю, что могу без опаски открыть глаза.

К несчастью, я ошибался.

Я шокирован до такой степени, что даже не в силах кричать.

Все выглядит совершенно иначе.

Да, номер дома остался прежним — 4275. Но дом больше не зеленого цвета — он ярко-голубой. Весь участок земли очищен от деревьев, кроме магнолии, растущей перед домом. На месте деревьев только трава — гладкий участок с ровно скошенной травой.

— Как ты, сынок? — спрашивает мама. — Тебе получше?

— Ага, — выдавливаю я, хотя для этого ответа мне требуется вся моя сила воли. — Гораздо лучше.

— Ладно, тогда ты пока иди в дом, а я вытащу вещи из багажника.

Вот только мне совсем не хочется заходить в дом одному. Я слишком нервничаю.

— Вещи? — спрашиваю я. — Какие вещи? — помимо одежды, которая на мне, не помню, чтобы в больнице у меня были какие-то другие вещи.

— Просто кое-какие продукты, Кэл. Не волнуйся, я справлюсь сама. Вот, держи мои ключи. Иди и навести брата.

Мой брат не в школе? Значит, он не соизволил навестить меня в больнице, но выбил себе выходной в день моей выписки.

Дрожа, я вылезаю из машины и направляюсь к входной двери. Воспользовавшись мамиными ключами, я отпираю замок и открываю дверь, страшась того, что могу обнаружить внутри.

Но внутри нет ничего необычного, разве что я не увидел огромные кроссовки Коула, об которые вечно спотыкаюсь. Я стою на пороге, и все тело буквально покалывает.

Не горю желанием видеть брата, решаю я. По крайней мере, пока что. Может быть, я ненадолго прилягу. Возможно, если я посплю все вернется на круги своя и снова обретет смысл. Я поднимаюсь наверх по лестнице, цепляясь за перила так, словно весь дом накренился под углом.

Добравшись до площадки второго этажа, я сворачиваю направо к двери своей спальни, плакат на которой гласит: Опасная зона — Не входить!

Должно быть это было забавно, когда мне было двенадцать, но сегодня это предупреждение выглядит несколько устаревшим.

Открыв дверь, я замечаю, что в комнате что-то изменилось, но на первый взгляд не могу определить что именно.

Не важно. У меня начинает кружиться голова и меня тошнит. Мне просто хочется прилечь. Не снимая ботинок, которые я забыл снять еще при входе в дом, падаю на кровать.

Несколько секунд я лежу, уткнувшись носом в подушку, но ощущения напоминает мне нападение Брайса, поэтому я, с трудом дыша, переворачиваюсь на бок. Рана на затылке пульсирует, все тело болит.

Я лежу так от силы минуту или две, когда слышу, как в дом зашла мама. Она заносит сумки на кухню, а затем зовет меня.

— Кэллум?

По крайней мере, один раз она произнесла мое имя правильно. Крошечный шажок к нормальному состоянию, но я рад и этому.

— Кэл, ты в порядке?

— Я в своей комнате, — отзываюсь я. — Прилег.

— Хорошо, милый. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Некоторое время я лежу с закрытыми глазами, надеясь, что это поможет моим нервам успокоиться. Я снова начинаю думать о возможности осложнений после травмы мозга, и что возможно, я трачу время впустую, просто лежа тут.

Может у меня внутреннее кровотечение или еще что-то, и оно каким-то образом повлияло на мою память.

Но ведь доктор сам сказал: мой мозг в порядке. Все в норме, согласно результатам сканирования. Тем не менее, я вспоминаю все истории, которые слышал, о людях, которые ударились головой и потом и у них были странные необъяснимые симптомы.

Например, история, которую мой учитель биологии прочитал в газете, о женщине в Англии, которая пришла в себя и поняла, что говорит с китайским акцентом. Если это правда, тогда возможно все.

Надо забыть про это, не хочу сейчас думать о подобных вещах. Просто хочу взять себя в руки. Лежа с закрытыми глазами, вдруг ловлю себя на мысли, что я гадаю, где же Коул. Он определенно слышал, как я зашел в дом.

Впрочем, может быть, он ушел куда-нибудь. Повел Джесс на прогулку — очевидно, эта обязанность легла на его плечи, пока меня не было. Это объясняло, почему она не выбежала мне навстречу, когда я вернулся домой.

Нет. Я слышу, как мама открывает дверь подвала и собака пулей вылетает оттуда. Мы не оставляем ее одну в доме, иначе она порвет все в клочья. Так что будет она скулить или нет, ее все равно запирают.

Цоканье когтей Джесс по полу кухни помогает мне почувствовать себя лучше. Она так рада, что кто-то пришел домой и, вероятно, получила вкусняшку за то, что долго сидела взаперти. Это больше похоже на дом, который я помню. Это дом, который я знаю.

Дыхание у меня замедляется, и я чувствую себя значительно лучше. Я просто хочу видеть свою собаку.

Открыв глаза, сажусь.

Что-то в моей комнате все-таки не так. Но что? Стоп — на полках нет книг. Половины моей коллекции, может даже большей ее части. Вместо них там лежат странные штуки: журналы, уродливые золотые кубки, и черный чемоданчик.

Нахмурившись, я встаю с кровати, подхожу к полкам и открываю чемоданчик. Труба? Что спрашивается мне делать с трубой? Я перевожу взгляд на толстую стопку журналов, лежащих там, где раньше стояли мои книги. Вытаскиваю один.

Поверить не могу. Еще один номер чертова Sports Illustrated!

И вот теперь мне становится по-настоящему неуютно. Такое ощущение, будто в комнате кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за мной. Я резко оборачиваюсь.

К моему ужасу на меня смотрит высоченная полуголая женщина. На стене висит постер, на котором изображена девушка в бикини, стоящая на четвереньках, а за ее спиной можно видеть прибой. Кто, черт его возьми, повесил это в моей комнате?

Ладно, эту загадку несложно разрешить. Наверняка это дело рук Коула — у кого еще может быть такое плоское чувство юмора?

Но это только подогревает мою злость. Вместо того, чтобы навестить меня в больнице, он оставался дома, чтобы подшутить надо мной, как будто это какой то длинный веселый сериал.

Он вообще не понимает, насколько все было серьезно? Как близок я был к смерти?

Есть у меня повреждения мозга или нет, но я пока еще не выжил из ума и могу сообразить, что произошло здесь — Коул заменил мои вещи своими. Значит он где-то поблизости, прячется и гогочет про себя.