Камилла Стен - Мертвый город

Как надолго Матиас планирует оставлять их в живых? Еще на несколько дней? На неделю? Она и Ингрид живы, поскольку пастору нравится видеть их побежденными. Так считает Эльза. Однако рано или поздно эта забава ему надоест. Им остается надеяться лишь на то, что с ними не расправятся как с Биргиттой и что их ждет быстрая смерть.

Наступила ночь, и город погрузился в темноту. Когда они сворачивают с дороги на тропинку, где кусты вскоре заканчиваются и появляются высокие сосны, Эльза едва замечает это. Она просто тащится вперед по корням и мху, тяжело переставляя ноги и слыша, как остальные жители города маршируют сзади в благоговейной тишине.

Лес заключает их в свои объятия. И там, внутри него, находится настоящая церковь.

Пастор оглядывается через плечо и перехватывает взгляд Эльзы. Его глаза излучают серебристый свет. В них нет ничего человеческого.

Понимание приходит к ней постепенно, а не как гром среди ясного неба. После всего случившегося это чувствуется почти как облегчение.

Она никогда не выйдет из этого леса.

– Ты, – говорит Айна и кивает в направлении дверного проема. – Ты идешь первой.

Я поворачиваюсь. Роберт встречается со мной взглядом; я медлю, но потом слышу за моей спиной скрипучий голос Айны. Он звучит спокойно и немного весело.

– Если ты побежишь, я перережу ей горло.

Она закашливается, потом продолжает говорить, но уже тише и более мягким тоном.

– Потом я разберусь с вами по одному. Куда вы денетесь? Сильверщерн – мой дом. Здесь вы не сможете спрятаться от меня.

«Она старая, – думаю я лихорадочно, – а мы молодые и сильные. Бегаем быстрее. Мы сумеем сбежать от нее при первом удобном случае. У нас есть шанс».

Я слышу, как позади меня тихо скулит Туне. Даже своими затуманенными мозгами она явно понимает всю серьезность происходящего – во всяком случае, делает все, что говорит Айна. Мне даже не хочется думать, чем все закончится, если ей придет в голову брыкаться и сопротивляться, как тогда, с Робертом и Максом.

Я вспоминаю разбитый затылок Макса и его вытянутую вперед руку, пустые, смотрящие вверх глаза Эмми. Открыв дверь, медленно выхожу в коридор.

– Топай в направлении площади, – говорит Айна. – В сторону леса.

Это кошмарный сон? Или все происходит в реальности?

Лес по ту сторону опушки выглядит непроницаемой стеной, за которой находится другой мир. Сосны возвышаются над нашими головами подобно ныне запрещенным языческим божествам. Я резко останавливаюсь. Замираю на месте. Внезапно чувствую, что не могу сделать больше ни шага.

Не могу идти туда. В темноту.

Мне становится страшно.

«Но тогда она убьет меня».

– Иди, – говорит Айна. У нее нет необходимости угрожать мне, поскольку Роберт шепчет за моей спиной: «Алис».

И мне этого хватает. Я могу наплевать на себя – уже была готова поступить так раньше, – но не на их жизни.

Лес вокруг нас оживает – совершенно неожиданно. По сравнению с Сильверщерном, который своей тишиной скорее напоминал кладбище, можно сказать, что сейчас вокруг нас стоит невообразимый шум. Со всех сторон слышны шорохи, повсюду заметно какое-то движение. Кажется, отовсюду на нас смотрят невидимые глаза, отслеживая нашу, возможно, последнюю прогулку…

От нервного напряжения мне тяжело дышать. В темноте я спотыкаюсь о корень и валюсь вперед. Чувствую, как Роберт пытается удержать меня связанными руками и помешать моему падению, но тщетно, и я оказываюсь на земле. Мое колено сильно ударяется о камень; боль мгновенно взлетает вверх по бедру. Я лежу несколько секунд лицом во мху, нога ноет, сердце наполняется чем-то сродни ненависти.

– Вставай, – командует Айна. Я не двигаюсь, и ее голос становится мягче, немного раздраженным. – Ах, ты не хочешь? Ты устала?

Мне необязательно видеть, что она делает, – я слышу звуки, вырывающиеся из горла Туне, и они все объясняют мне. Я заставляю себя подняться на руки, а потом и на ноги, стараясь не обращать внимания на боль в колене и скрипя зубами.

– Продолжай идти, – говорит Айна. – Прямо вперед.

Она улыбается, и это выглядит так, словно ее лицо разрезали ножом от уха до уха. Создается впечатление, словно она может в любой момент взорваться, впиться зубами, загрызть.

– Мы уже близко.

Близко к чему?

Хотя я уже начала догадываться – знаю, в каком направлении мы идем. Именно от этой части леса нам следовало держаться подальше, опасаясь провалиться под землю. Ведь внизу находится шахта.

Представители горнодобывающей компании даже не побывали в ней, поскольку ее главный вход закрыт и опечатан, как значится в документах. Но туннели уходят глубоко в толщу земли. И мне вспоминаются строчки из проповеди пастора Матиаса.

Только в тишине можно стать свободным. Только позволив темноте заключить нас в свои объятия, мы сможем открыть свои души свету. Чтобы Господь услышал нас, надо любить Его и быть безоговорочно преданным Ему, раствориться полностью в этой любви и преданности, чтобы возродиться новым человеком, более чистым и искренним, более свободным.

В тишине… Позволив темноте…

Вскоре я уже вижу между деревьями место, куда мы направляемся, – похожее на могилу отверстие в земле. Даже среди царящей вокруг темноты оно выглядит черным пятном. Отверстие большое и неровное; я понимаю, куда оно ведет.

Айне не требуется приказывать мне идти к нему. Я сама направляюсь в ту сторону и, остановившись у края, смотрю вниз, но из-за темноты мне не видно, насколько глубоко уходит дыра.

– Что… – бормочет Роберт за моей спиной.

Я отвечаю, прежде чем он успевает продолжить фразу:

– Шахта. Это вход в туннели.

– В нашу церковь, – шепчет Айна. Ее голос сливается с шорохом веток в кронах деревьев. – Прыгайте, – приказывает она громко.

– Что? – спрашиваю я и начинаю оборачиваться, но чувствую кончик ножа сзади у своей шеи и замираю на середине движения.

– Прыгай, – повторяет она; холодный металл касается моей кожи и, впиваясь в нее, причиняет легкую боль. – Прыгай, или я столкну тебя. Нам надо к ним.

Но я все равно не решаюсь шагнуть в темноту.

– Прыгай! – резко командует Айна. Я получаю сильный удар ногой в спину, а поскольку стою на самом краю, у меня нет времени среагировать на него.

Я падаю.

Спускаясь вниз, в темноту, она старается крепче держаться потными пальцами за перекладины. Они шершавые и занозистые; судя по ним, лестницу явно сделал на скорую руку кто-то не особо сведущий в этом деле.

Внизу царит кромешная тьма, и единственным источником света служит факел пастора; он освещает туннель в обоих направлениях.