Белобров-Попов - Красный Бубен

Из леса вышел Валерка. За ним волочилось по земле длинное сухое дерево без листьев.

– Вот, блин! – сказал он никому, кинув ствол. – Вот вам большое дерево с сухими ветками. Делайте с ним что хотите! Ниггер свое дело сделал. Ниггер умывает руки.

– Ниггер угорает, – сказал Шурик и приставил колбасу.

– В пожаре Куклуксклана, – добавила Лариска.

– Покурив крутого плана, – закончил кто начал, то есть Валерка.

Долгая совместная работа в группе научила музыкантов писать спонтанные тексты или спонтанную музыку к ним.

Все замерли на секунду, а потом Валерка сбегал в машину за гитарой, и все сели на бревно дописывать песню про ниггера. Только Коля в творчестве участия не принимал, он сидел в стороне и один курил собственный косяк.

Валерка взял аккорд и сказал:

– Это будет блюз.

– Нет, – возразил Шурик, – это будет реггей. А третий сказал:

– Пусть будет чего получится.

– Точно, – подытожила Лариска.

Вот что уже было написано.

Валерка еще раз провел по струнам, послушал аккорд и, не задумываясь, сказал:

– Вытирай руки.

– Умывай ноги, – добавил Эдик.

– Пиджак, жилетка, брюки, – сказал Шурик.

– Ботинки-буги-ноги, – докончила Лариска. – Это припев такой будет «Буги-ноги».

– О! – сказал Валерка. – Буги-вуги получилось. – Он заиграл буги-вуги и запел. – Ботинки-буги-вуги! Ботинки-буги-ноги! Буги-вуги! Буги-ноги! Это фишка! У этого припева будет дикая популярность!

– С хрена ли она будет? – спросил Коля. – Я вот не понимаю, о чем эта песнь?

– Чего тут непонятного? – спросил Шурик. – Негр удол-бался и сбежал от хозяина с юга на север. Призыв к свободе.

– Негров, – добавил Эдик.

– А, – понял Коля. – Но все равно песня плохая, и тема у нас в стране не покатит. Свобода негров – это вчерашний день.

– А мы сделаем акцент на обдолбанность. На наркотики, то есть. И покатит. Наркотики – это сегодняшний день.

– А кто же будет петь? – спросил Коля с сомнением. – Для буги-вуги у вас ни у кого голос не подходит. Из вас никто буги-вуги петь не может.

– Тогда ты споешь, если такой умный.

– А что, – Коля посмотрел на небо. – Могу спеть. Не налажаю, как некоторые. – Он опустил голову и посмотрел с улыбкой на Эдика.

– Давайте дальше писать, а то забудем, – сказала Лариска.

– Гребет по Миссисипи, – сказал Валерка.

– Английский пароход, – добавил Шурик.

– Американский только, – поправила Лариска.

– Канадский.

– Хорошо.

– Гребет по Миссисипи.

– Канадский пароход…

– И капитан весь в синем…

– Дубинкой негра бьет.

– Бьет негра по прическе…

– Бьет негра по рукам…

– Бьет негра по матроске…

– И по его ногам.

– А тут припев «Буги-ноги»!

– Точно.

– Нормально пока получается.

– Хорошо бы на английский перевести.

– Негры сдохнут.

– Давайте писать, расисты!

– Негр в трюме травку курит…

– Черномазый психодел…

– И по Африке тоскует…

– Где впервые забалдел.

– Лучше прибалдел.

– Пусть.

– И припев.

– И всё! Два раза в конце повторим.

– Запев, припев и допев.

– И припев два раза в конце.

Песня всем понравилась. Строчку «Капитан весь в синем», Лариска предложила заменить на «Капитан из Бразилии».

– Так культурнее, – объяснила она. – Как у Вертинского.

– Президент Бразилии, – поправил Коля. – Это лучше. Песню переписали в блокнот и записали на диктофон, на всякий случай.

– Чем-то воняет, – сказал Валерка, поведя носом.

И действительно. Воняло так, как будто поблизости в кустах кто-то сдох и протух. Все заметили это, еще когда писали песню, но каждый подумал, что это кажется только ему одному, и ничего не сказал. И только Валерка так не подумал. Он вообще оригинально мыслил. Нестандартно и независимо.

Теперь, когда он произнес это вслух, все опять обратили внимание на вонь.

– Как будто корова сдохла.

– Почему корова?

– Она большая и воняет сильно. Отстала от стада, заблудилась в лесу и сдохла.

– Не может быть. Здесь деревня рядом. Ее бы по мычанию нашли. По звукам «му-у»!

– Ой! Мне страшно! Зачем ты так мычал? Как псих! Я испугалась!

– Му-у! НЕ БОЙСЯ, ЭТО Я, ТВОЙ СКЕЛЕ-ЕТ АБРАМ-М-М!

– Шурик, заканчивай!

– Чем-то воняет, правда… Спать не сможем.

– Давайте переедем.

Все подумали, что надо бы конечно переехать, но уж больно неохота двигаться. Опять сниматься, загружаться, переезжать, раскладываться… Офигеешь! Каждый про себя подумал, что если кто предложит переезжать и если все поддержат, то и он поедет, а сам инициативу проявлять не будет.

Никто не предложил.

Начали потихонечку располагаться на ночлег. Коля спал обычно в машине. Лариску клали в палатке между пацанами, для общественного контроля.

Коля сказал:

– Сегодня лягу с вами в палатке.

– Там и так тесно. Дышать нечем.

– Спи в машине.

– Не могу. Меня чего-то тусует.

Все тоже чувствовали тревогу, которая заполняла темные уголки организма. Каждый решил, что это отходняк, и старался не обращать внимания.

– Хорошо, спи в палатке.

– Только не лапай меня во сне.

– Нужна ты мне. Я тебя и наяву не лапаю.

– Грубиян.

– А что, надо лапать, что ли? Если надо, могу… – он протянул вперед руку.

– У себя лапай.

– У себя неинтересно, когда рядом солистка.

Залезли в палатку. Улеглись. Натянули на дверь сетку от комаров.

– Не выключайте фонарик, – попросила Лариска.

– Батарейки жалко. Сядут же.

– Новые купим. Всё же выключили.

Коля тут же захрапел. Его разбудили.

– В машину пойдешь.

– Идите вы, знаете куда… Полежали, но сон не шел.

Вдруг что-то засвистело, в следующую секунду раздался оглушительный взрыв. Палатку так тряхнуло, что неизвестно, как она вообще устояла.

– Что это?! – Лариска прижалась к Валерке. – Что это было?!

– Не знаю, – прошептал Коля. – Но, по-моему, нужно отсюда сматываться, пока не поздно…

– Ребята, – прошептала в темноте Лариска, – мне кажется, кто-то ходит у палатки…

– Тихо, ты…

Кто-то закричал снаружи:

– Выходи по одному!

Ребята застыли. Они еще надеялись, что это кричат не им.

– Эй, в палатке, предупреждаю последний раз! Если через пять секунд не выйдете, открываем огонь!

Таких угроз ребята никогда до этого не слышали, но поняли, что с ними не шутят. Клацание затвора подтвердило это дело.

– Ну! – закричал голос. – Раз, два, два с половиной…

Ребята, наталкиваясь в темноте друг на друга, ринулись к выходу. Палатка завалилась и стала похожа на завязанный мешок, в который насовали маленьких поросят.

Пока музыканты барахтались, кто-то снаружи поджег палатку и дико засмеялся. Палатка вспыхнула. Музыканты внутри закричали от боли и страха. Всем туристам известно, что средняя палатка сгорает секунд за десять. Но эти десять секунд показались ребятам вечностью. Вечными муками. За эти секунды они сильно обгорели, получили страшные ожоги, одежда сгорела наполовину, от волос остались дымящиеся клочки. И когда палатка догорела, на ноги поднялась уже не современная городская молодежь в модном прикиде, а погорельцы неопределенного времени и места действия.