Белобров-Попов - Красный Бубен

Когда они немного пришли в себя и смогли воспринимать, кроме боли и страха, что-то еще, то увидели перед собой двух солдат в плащ-палатках, со старинными автоматами, с большой круглой шайбой, вместо рожка.

Из темноты вышел третий – старик в телогрейке. Из-под кепки у него торчала красная повязка, похожая на повязку дружинника, только на лбу.

– Ну что, пидаразы, наркоманы, фашисты, шпана?! – спросил он, как Костя Кинчев. – Выкурили вас из вашего гнезда разврата? Хе-хе-хе! А ну, стройся живо! – прокричал он так громко и резко, что ноги рок-музыкантов сами выполнили приказ пожилого.

Пожилой прошелся вдоль шеренги и крякнул:

– Не по росту, бляха-муха, встали! Считаю до двух, чтобы встали по росту!

Спотыкаясь и задевая друг друга, ребята задвигались и встали как положено.

– Другое дело, – старик засмеялся сухим каркающим смехом, от которого по спинам побежали мурашки, а остатки опаленных волос поднялись дыбом. – Значит так, – продолжил он, отсмеявшись. – Попались, супчики! Быстро мы вас накрыли. Ха-ха-ха! От русских не уйдешь! Мозолистая рука русской народной расправы сожмет так, что от вас только кусочки костей и жира останутся, – он выставил перед собой тощий кулак и поднес его к носу Коли Дурова, который стоял ближе всех. – Фарш от вас, господа, останется, который мы скормим своим собакам, чтобы они стали еще немного потолще, еще немного позлее и побеспощаднее гамкали на наших врагов!

Старик явно был сумасшедший. Какой-то полный бред он нес, какую-то чепуху! И это всем очень-очень не понравилось.

– Да что тут происходит, в самом деле?! – закричала Лариска. – Кто вы такие?! Что за шутки?!

– Что за шутки? – переспросил старик. И в голосе его прозвучало холодное железо садизма. – Что за шутки? Ты хочешь узнать, американская шлюха, кто мы такие? – Он медленно подошел к Ларисе. Лариса попятилась. Ее глаза округлились. – Куда?! Стоять, тварь! Выровнять носки! – он ткнул пальцем вниз. – Выровнять носки, я сказал!

Девушка подвинулась.

– Вот так… – Старик схватил Ларису за майку и дернул на себя. Майка порвалась. Из-под нее выскочила, как на концерте, большая Ларискина грудь.

– Ой! – Лариска закрыла грудь обеими руками. – Что вы делаете?! – У нее выступили слезы.

– Гы-гы-гы! – загоготал старик, широко раскрыв рот.

– Ты, мудак! – Коля Дуров бросился между стариком и Ларисой. – Ты что делаешь?!

Но сразу же отлетел на землю и схватился руками за разбитый затылок. А над ним стоял и ухмылялся толстый солдат с занесенным прикладом.

– Прыгучий какой, – сказал солдат. – Еще раз прыгнешь, и твоя голова расколется, как тыква, на вашем американском свинячем празднике!

Коля попытался подняться на четвереньки, но солдат пнул его сапогом по копчику. Дуров отлетел вперед и корчился от боли, скребя пальцами землю.

– Поняли, мистеры-твистеры?! – сказал старик. – Еще кто дергаться будет – расстрел на месте! – Он вытащил из кармана клочок бумаги, развернул, посмотрел на всех строгим взглядом и стал читать. – Народный Комиссариат Внутренних Дел сообщает, что в деревню Красный Бубен бешеными собаками американского капитализма запущена летающая тарелка с экипажем шпионов-диверсантов, которые имеют задание разъезжать по России на машине и развращать нашу молодежь проамериканскими песнями…

Что за чушь нес этот ужасный странный старик. Что за НКВД?! Какое НКВД в наше время?! И вообще, говорил он что-то несуразное! Но возражать, после того, что сделали с Колей и Лариской, было страшно. Коля до сих пор корчился на земле. А Лариска стояла зареванная и бледная, прикрыв грудь руками.

Старик приподнял шапку и поскреб грязными пальцами лысину. Звук получился такой, как будто он скреб железом по кости.

Ребят передернуло.

– … Нашими «катюшами» американская тарелка была подбита. Но диверсантам удалось попрыгать вниз на парашютах… кхе-кхе… и временно укрыться в темном лесу около родной деревни. С целью обезвредить засевшего в лесу противника, была послана группа «Рок-н-ролл Мертв» в составе: Колчанова Андрея Яковлевича, это я, – Колчанов улыбнулся, – бойца Стропалева Михаила и бойца-инвалида без рук Андрея Жадова.

Тот, которого назвали Жадовым, мотнул плечами, плащ-палатка слетела на землю, и все увидели, что он действительно без рук. А пустые рукава гимнастерки заправлены за солдатский ремень. Тем не менее на шее у бойца висел автомат.

– … При задержании шпионов, – продолжал читать Колчанов, – приказано устроить над ними полевой суд и расстрелять врагов на месте. Лица трупов обезобразить, а трупы облить керосином и сжечь. А что останется, растолочь в костную муку и скормить свиньям… чтобы не получилось, как с семьей Николая Кровавого… Уничтожить так уничтожить…

– Да вы что! – не выдержал Валерка. – Какие мы шпионы?! Мы русские, как и вы! Какие тарелки?!.

Колчанов резко выкинул вперед руку и схватил Валерку за яйца.

– Русские?! – он приблизил свое лицо к лицу Валерки, обдав его смрадным запахом, и крутанул руку с яйцами на полтора оборота по часовой стрелке.

Валерка взвыл.

– Русские так не воют, – сказал старик. – Так воют американские шакалы, которые называются у вас койоты! Это раз! Русские так не одеваются, так не стригутся, и от русских так не воняет дерьмом! – Он ударил свободной рукой Валерке в глаз. – Русские пьют водку, а не курят дурь! – Старик засунул руку Валерке под косуху и вытащил оттуда пакет с травой. – На, жри, падло американское! – Он впихнул мешок Валерке в рот. Трава посыпалась на грудь. Изо рта у Валерки потекла зеленая слюна. – Русские не пишут таких песен Ботинки-буги-ноги! А тем более их не поют! Русские поют песню Расцветали-яблони-и-груши! Три-четыре!

Солдаты затянули «Катюшу»:

страшно громыхало эхо над макушками деревьев. И совы подухивали им – полуночные бэквокалистки черного леса.

Колчанов одной рукой дирижировал в воздухе, продолжая другой держать Валерку за яйца. В конце каждого куплета он сжимал кулак, и Валерка истошно вопил.

– Вот как поют русские солдаты, – сказал он после песни. – И вот как воют американские шпионы в бессильной злобе им помешать! – Он разжал руку, и Валерка повалился на землю без чувств. – Вставай, америкашка, – Колчанов пнул его ногой. – Если бы ты был русский, ты бы не валялся в грязи, как теперь, а сражался бы до конца за свои тухлые яйца! Хе-хе! До конца тебе, впрочем, осталось немного. – Он пнул Валерку еще раз и подошел к Ларисе. Лариса замерла. От страха она перестала дышать. – Что, боишься меня, шлюха? А титьки свои показывать не боялась русским людям? А?! Давай, покажи нам титьки, – он дернул Лариску за руку.