Майкл Смит - Соломенные люди [litres]

– Думаешь, это?

– Вряд ли, – признался Бобби. – Хотя кое-что похожее в последнюю пару лет было. Федералы и полиция нескольких городов пытались прижать торговцев, которые чересчур нагло нарушали закон. Немалый процент оружия попадает на улицы именно таким образом, через тех, кто скупает его оптом, а потом продает парням из подворотен. Сейчас идет несколько судебных процессов, и, насколько я помню, один из них закончился год назад. Не помню, правда, точно, как именно. Но так или иначе, не понимаю, какое это может иметь отношение к твоим родителям.

– Я тоже, – согласился я. – Насколько мне известно, у отца никогда не было оружия. Не помню, чтобы он когда-либо касался этой темы, но обычно у людей, занимающих такое положение в обществе, дома имеется сейф с неплохим ассортиментом пистолетов и ружей. К тому же я просто не понимаю, к чему тут эта фраза.

– Ты искал?

– Где? В сборнике цитат?

Он закатил глаза:

– В Интернете, конечно.

– Господи, нет.

Я люблю Интернет. По-настоящему. Каждый раз, когда мне нужна какая-нибудь бесплатная программа, или я хочу узнать, что за погода в Боготе, или ищу фотографию женщины с мулом, я сразу же привожу в действие модем. Но как источник информации Интернет никуда не годится. Ты получаешь миллиарды файлов, каждый из которых хочет, чтобы его увидели, услышали и загрузили, а то, что мне реально нужно, оказывается словно затоптанным под ногами толпы. И почему-то каждый раз, когда я ищу нечто конкретное, я сразу же получаю «ошибку 404».

– Чертов ты машиноненавистник, Уорд. – Бобби уже подключал телефонный кабель.

Я оставил его с компьютером, жалея, что выбросил утром сигареты.

Пять минут спустя он покачал головой:

– На главных поисковых сайтах – ничего, на менее известных – тоже ничего, ничего нет и на специализированных поисковиках, которые мне знакомы, включая те, для которых требуются коды доступа.

– Вот тебе и Сеть. Глухонемой оракул, страдающий амнезией.

Я даже не стал делать вид, будто уже не говорил ему этого раньше.

– Это вовсе не означает, что там ничего нет. Это означает лишь, что если наш термин и встречается на каком-то сайте, то он из тех, которые неизвестны поисковым машинам.

– Бобби, нет никаких оснований полагать, будто мы там что-нибудь найдем. Пока еще не все, что случилось в мире, попало в компьютеры. К тому же это всего лишь два слова. Дай сотне обезьян достаточно времени, и одна уж точно сумеет напечатать их намного раньше, чем они воспроизведут «Макбета». Но это не значит, что кто-то обязательно поместит эти слова на какой-нибудь сервер с баннерами и счетчиком посещений, – а даже если и так, почему это обязательно должно иметь какое-то отношение к тому, что было на кассете?

– Есть лучшее предложение?

– Есть, – твердо сказал я. – Бутылка заканчивается, а я устал, и мне хочется еще выпить.

– Это мы сделаем после.

– После чего? Ты уже выяснил, что там ничего нет.

Бобби постучал пальцами по столу, прищурившись и глядя на занавески. Я почти слышал, как крутятся шестеренки у него в голове. Сам я от усталости и выпитого виски ощущал в голове лишь тяжесть и холод. За последние два дня на меня свалилось столько информации, что мне хотелось забыть обо всем, что я знал.

– В доме должно быть что-то еще, – наконец сказал он. – Что-то, чего ты не заметил.

– Только если его спрятали внутри лампочки. Я весь дом перерыл. Ничего там больше нет.

– Все совсем по-другому, когда знаешь, что ищешь, – сказал Бобби. – Ты думал, что ищешь еще одну записку, и зациклился на этом. А насчет видео подумал лишь случайно.

– Нет, – ответил я. – Подумал я о нем потому, что в обстановке дома мне что-то показалось странным. Похоже, моему отцу пришлось…

Я замолчал, встал и начал шарить в сумке от ноутбука.

– Что?

– Я же скопировал его жесткий диск на ленточный накопитель. Единственное, чего я еще по-настоящему не проверял.

Снова сев на стул рядом с Бобби, я вставил накопитель в слот, запустил программу поиска, набрал «соломенные люди» и нажал «ввод». Машина некоторое время жужжала и попискивала.

СОВПАДАЮЩИХ РЕЗУЛЬТАТОВ НЕ НАЙДЕНО.

Я попробовал с одним словом «соломенные». Ничего.

– Ну что ж, вот и все, – сказал я. – Бар нас ждет.

Я встал, ожидая, что он ко мне присоединится. Вместо этого он снова запустил программу поиска.

– А сейчас ты что делаешь?

– Пусть проиндексирует содержимое всех текстовых файлов на диске, – ответил он. – Если эти «соломенные люди» – нечто важное, то вполне возможно, что файла с таким именем и нет. Не каждому захочется, чтобы все было столь очевидно. Но слова могут присутствовать и внутри одного из файлов.

Мысль была вполне разумной, и я немного подождал. Скорость доступа у накопителя была хорошая, и весь процесс занял всего несколько минут.

Затем компьютер сообщил: текст не найден.

Бобби выругался:

– Почему, черт возьми, он просто не оставил письмо или еще что-нибудь, где бы говорилось, что он вообще имел в виду?

– Я уже задавал себе этот вопрос миллиард раз, и ответ один – не знаю. Пошли.

Однако он все еще не вставал.

– Послушай, – сказал я. – Я знаю, что ты делаешь это ради меня, и я тебе весьма благодарен. Но за последние сутки я выяснил, что либо мои родители были ненормальными, а у меня когда-то был близнец, либо они были совсем ненормальными и сделали вид, будто он у меня был. Я уже пару дней ничего не ел да еще по глупости выкурил утром сигарету, а теперь хочу выкурить еще сотню и сопротивляюсь из последних сил. Здесь больше мне делать нечего. Я иду в бар.

Он повернул голову ко мне, но взгляд его был устремлен куда-то далеко. Мне уже приходилось видеть подобный взгляд. Это означало, что он даже по-настоящему не слышит того, что я ему говорю, и не услышит, пока ход его мыслей не завершится.

– Увидимся там, – сказал я и вышел.

Помню, в юности я гордился тем фактом, что меня не кусают комары. Если мы отправлялись куда-нибудь на пикник или в поход с классом в неподходящее время года, я обнаруживал, что большинство вскоре покрываются маленькими красными пупырышками, чертовски болезненными, – независимо от того, мазались ли кремами, опрыскивались ли спреями или закутывались в сетки. Меня же комары не трогали, самое большее я получал один укус, в лодыжку.

Подобный повод для гордости может показаться странным, но, когда ты молод, все воспринимается совершенно иначе. Как только ты начинаешь осознавать, что не являешься центром творения, тебе настолько хочется хоть как-то выделиться среди других, что для этого подойдет практически что угодно. Я был мальчиком, которого не кусали насекомые. Обратите внимание, леди и джентльмены, и отнеситесь с уважением: вот идет некусаемый мальчик, антикомариное дитя.