Андреас Грубер - Сказка о смерти [litres]

– Я не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Потому что тебя это не касается.

– То есть ты не даешь мне увидеть, что творится внутри Пита?

– Это касается только его и меня.

– Но я психотерапевт Пита, мы должны об этом поговорить.

Пит все еще сидел с закрытыми глазами, наклонившись вперед.

– Почему мы должны это делать?

– Потому что я хочу помочь Питу.

– Но я не хочу ему помогать.

– Ты чувствуешь, что тобой пренебрегают? Пит уделяет тебе слишком мало внимания?

– Нет, мне не нужно признание.

– Возможно, не Питом – а кем-то другим?

Черный человечек молчал.

– Кто пренебрегает тобой, черный человечек?

Голос Пита стал ледяным.

– Я есть гнев и ненависть. Мне никто не нужен.

Черт! Она совершила ошибку. Быстро попыталась ее исправить, пока не потеряла связь с бессознательными чувствами Пита.

– Не ты, а Пит чувствует недостаток внимания, я права? И это вызывает в тебе ярость.

– Пит сильный.

– Мы оба знаем, что это не так.

– Ему не нужно признание.

– Возможно, не со стороны других заключенных, – предположила Ханна, – но есть тот, кто мог бы уделять ему больше внимания. Это вызывает в тебе ярость?

– Ты понятия не имеешь.

– О чем?

– Каково это – быть оставленным.

– Мать Пита была всегда рядом.

– Но отец бросил его. Он просто ушел. – Руки Пита сжались в кулаки.

Ханна взглянула на Осси и Виктора. Они затаили дыхание и не произносили ни звука. Очевидно, они еще никогда не видели Пита в таком состоянии.

Из личного дела Пита Ханна знала, что у него было расстройство психики.

– Ты чувствуешь давление, черный человечек? Угрозу? – Она знала, что это уникальный шанс узнать больше о Пите и его настоящих мотивах. «Давай же! Скажи что-нибудь!»

– Там это чудовище.

– Как оно выглядит?

– Оно черное.

– Что оно делает?

– Оно хочет меня проглотить, утащить в свою черную дыру.

– Кто или что есть это чудовище? Попытайся дать ему имя или описать какое-то качество.

– Оно… тоскливое, пессимистичное, несчастливое и…

– Депрессивное?

– Да.

За давлением скрывалась тяжелая депрессия, при этом мужская депрессия находила выражение в агрессии. Ханна подумала о досье Пита. Внезапно все встало на свои места. Но кое-что ставило ее в тупик. Все сходилось… слишком гладко.

– Хорошо, – сказала она.

Пит разжал кулаки.

– Ничего не хорошо! – В тот же момент он открыл глаза, вскочил и пнул ногой стул, так что кандалы забренчали, а стул разлетелся на части от удара об оконный переплет.

Охранники сняли наушники и схватились за свои тазеры. Один подошел к Питу.

Ханна тоже поднялась и сделала предупреждающий знак рукой.

– Все в порядке. Спасибо… Пит.

Она пододвинула Питу собственный стул.

– Можете сесть на этот.

Пит поднял голову и посмотрел на нее сверкающими глазами.

– Спасибо, что я смогла поговорить с черным человечком в вашей груди, – сказала она.

Осси расслабленно опустил плечи.

– Аллилуйя.

Пит ничего не говорил. Лишь враждебно смотрел на нее. На мгновение Ханна испугалась, что все это просто шоу, что Пит обвел ее вокруг пальца и сейчас громко рассмеется. Но ничего такого не произошло.

Когда человек хочет показаться взбешенным, существует много способов изобразить эту ярость. Можно махать руками, топать ногами, громко кричать, ругаться или делать свирепое лицо. Но одно нельзя сымитировать: узкие губы. Когда кто-то приходит в ярость, его губы становятся тонкими. Это как-то связано с капиллярным эффектом и сокращением мышц. И это невозможно симулировать.

Губы Пита стали тонкими – настолько, что превратились в белую ниточку. В этот момент он ненавидел ее, как никого на свете. И со всей прямотой описал, что сделал бы с ней. Но не упомянул, что изнасиловал бы. В полицейских отчетах она тоже не нашла ни слова о том, что его жертвы были подвергнуты сексуальному насилию. По какой причине СМИ все равно об этом сообщили? Несмотря на сегодняшний примечательный сеанс, она была в самом начале пути и должна была еще много выяснить о нем и его мотивах.

– Эй? Все в порядке?

Ханна подняла глаза. К ней подошел охранник.

– Да, спасибо, все хорошо.

Осси и Виктора уже вывели в коридор. Пит покидал комнату последним. Когда он был уже в дверях, Ханне показалось, что он ухмыляется.

– Пит? – шепотом позвала она.

Он обернулся, улыбнулся ей и прошептал:

– Вам понравился черный человечек?

Сабина по-прежнему не могла отвести взгляда от обугленного трупа. Связанный, торчащий из полого пня, обмазанный горючей пастой и сгоревший заживо. Неужели можно было радоваться мукам другого человека?

– Все в порядке, Белочка? – спросил Снейдер.

– Нет, не в порядке, – ответила она хриплым голосом. – Насколько человеку должен быть чужд Бог, чтобы совершить такое!

– Ну, я в Бога не верю, – ответил Снейдер. – Видимо, как и наш убийца.

– Возможно, он интересуется астрологией, – предположил Тимбольдт.

Сабина медленно, но уверенно помотала головой.

– Я считаю, что в данном случае речь идет о цифре одиннадцать. Еще одна жертва серии убийств.

Снейдер закатил глаза.

– Вы просто зациклились на этой идее. Я больше не собираюсь с вами спорить.

– Потому что вам надоело? – спросила Сабина.

– Нет. – Он провел рукой по лысине. – Потому что вы, возможно, правы… Я не знаю. – Он колебался.

Сабина удивленно взглянула на него. И это из уст Снейдера!

– Я дождусь судебного медика и буду занят здесь как минимум еще час, – сказал Снейдер. – Хотите пока вздремнуть в машине?

– Я спала в вертолете. – Она обернулась к Тимбольдту: – Я хотела бы послушать показания пожилой пары.

– Без проблем. – Мужчина снял диктофон с пояса и передал Сабине.

– Спасибо. – Она кивнула в сторону озера. – Можно я немного здесь осмотрюсь?

– Конечно, эта дорожка ведет вокруг озера. Но будьте осторожны и не упадите в воду. В некоторых местах берег очень скользкий.

– Хорошо, спасибо.

Сабина уже направилась к озеру, но Снейдер остановил ее:

– Вы собираетесь далеко уйти?

– Не волнуйтесь, я не сбегу.

– У тебя есть запасное оружие? – спросил Снейдер коллегу.

Тимбольдт взялся за поясную кобуру и достал малокалиберный пистолет «вальтер», который протянул Сабине.

– Полагаю, вы умеете с ним обращаться. Инстинктивно она дотронулась до места, где обычно носила кобуру со служебным оружием. Но и то и другое осталось в оружейном шкафу БКА в Висбадене. Они со Снейдером прилетели напрямую из Швейцарии, а брать оружие за границу им запрещалось.

– Да, я умею с ним обращаться, но разве это необходимо? Тимбольдт и Снейдер переглянулись.