Сол Лелчек - Спастись от опасных мужчин [litres с оптимизированной обложкой]

Я насчитала три выстрела, каждый из них прозвучал оглушительно в замкнутом пространстве гаража. Я продолжала лежать. Сквозь сомкнутые веки я видела вспышки огня, вылетающего из дула. Он палил во что попало так быстро, как только мог нажимать на спусковой крючок. Далеко от меня. Я считала каждый выстрел. Вряд ли в магазине было больше десяти патронов и уже никак не больше двенадцати. Вначале он отвел затвор, чтобы дослать патрон в патронник, так что еще одного патрона, того, который должен был находиться в патроннике, у него не было. А лишние магазины с патронами люди с собой не носят, когда идут пить пиво в гараже со своими дружками.

Так что самое большее – двенадцать выстрелов, – и я снова смогу спокойно передвигаться.

Но до этого дело не дошло.

После четвертого выстрела раздался истошный крик боли, после чего последовал грохот, как будто кто-то рухнул на сложенные металлические предметы.

Стрельба прекратилась.

С того места, где раздался грохот, несся поток нецензурной брани.

Я встала и несколько секунд постояла совершенно неподвижно, мысленно просчитывая расстояние, которое я прошла от того места, где находилась вначале. Потом, регулируя шаг, двинулась к тому месту, где, по моим прикидкам, должна была находиться дверь в дом. Я поморщилась, когда острый осколок стекла врезался в мою пятку, но стекло – это хорошо. Значит, я нахожусь примерно там, куда и хотела прийти. Моя ступня нащупала линию, уходящую вверх. Дверной косяк. Пальцы начали ощупывать стену рядом с ним, пока не наткнулись на кнопку, поднимающую ворота гаража.

Я нажала на нее, и ворота начали подниматься. Самое нормальное зрелище в мире, знакомое миллионам жителей пригородов по всей стране. По мере того как ворота поднимались, в гараж лилось все больше солнечного света. Для большинства семей это означало, что пора выводить машину наружу или оглядеться по сторонам, чтобы взять клюшки для гольфа или грабли для песчаных ловушек, созданных на поле для мячиков, которыми в него играют. Или какие-нибудь другие вещи, которые люди держат в нормальных гаражах.

Я внимательно огляделась вокруг. Этот гараж выглядел по-другому. Его вид определенно нельзя было назвать нормальным.

Луис, согнувшись, лежал на полу. Если бы не кровь, текущая из рассеченной кожи на его голове, можно было бы подумать, что он спит. Тип в берцах тоже валялся на полу, скорчившись в неудобной позе, делавшей его похожим на огромного морского конька. Его дыхание было хриплым и неровным, и он обеими руками сжимал свое горло. Я догадывалась: это из-за того, что у него повреждена трахея. Но поскольку он все-таки мог дышать, она, вероятно, не была раздавлена, а только пострадала от ушиба. Скоро все придет в норму, но в ближайшие несколько минут ему будет явно не до того, чтобы активно двигаться. Я перевела взгляд на типа в пляжных шортах, который лежал на полу в другой стороне, обеими руками сжимая ногу. Он свалился на ряд пустых банок из-под краски, чем и был вызван грохот. Когда в замкнутом пространстве палишь куда попало из полуавтоматического пистолета, это отнюдь не всегда дает желаемый результат. Никогда не знаешь, куда попадет пуля, отрикошетившая от стены. Должно быть, одна из пуль попала в него самого: острый металл, шипящий кинетической энергией. Из его ноги текла кровь.

Я подошла к нему, откинув ногой в сторону пистолет, хотя, судя по его виду, ему уже расхотелось стрелять. Опустившись на колени, я внимательно осмотрела его ногу.

– Сегодня у тебя удачный день, – сказала я. Пуля прошла через его ногу навылет. Крови из раны вытекло не так много, чтобы это угрожало его жизни. – На твоем месте я бы не стала говорить о стрельбе, когда тебе будут зашивать эту рану, – сказала я. – Пуля в теле не засела, так что это может сойти тебе с рук.

Он понимающе кивнул.

– Забинтуй ногу своей майкой, – добавила я и кивком показала на типа в берцах. – Если ты вызовешь «Скорую», тебе придется объясняться с тамошними фельдшерами. Так что на твоем месте я бы попросила дружка довезти тебя до больницы. Луис явно будет не в том состоянии, чтобы вести машину.

Он поглядел на своих лежащих на полу гаража дружков.

– Почему бы и нет?

Я не ответила, уже натягивая свои ботинки.

– И ради бога, не доставай ствол, когда ввяжешься в драку в следующий раз. Стрелок из тебя никакой.

Луис зашевелился. Я видела, как его пальцы медленно сжимаются и разжимаются, слышала его стоны. Правая лодыжка заметно распухла. Я смотрела, как двигаются его пальцы. Он уперся ладонями в пол и начал подниматься, что-то невнятно бормоча. Похоже, он все еще был в ауте.

Я подняла с пола один из пятидесятифунтовых металлических дисков, соскользнувших с грифа штанги. Чтобы нести его, мне пришлось поднапрячься. Я подошла к Луису и подняла диск обеими руками, но мне все равно пришлось немного согнуть ноги в коленях, чтобы выжать этот вес. Уже не в первый раз я с легким изумлением подумала о разнице между мужчинами и женщинами, когда речь шла о физической силе. О том, как мужчины вроде Луиса могут поднимать штангу с шестью или восемью такими пятидесятифунтовыми дисками, делая это без особого труда. И в то же время их можно оглушить и вырубить, как и любого другого. Это показалось мне справедливым.

Приложив усилие, я подняла диск до уровня плеч.

Теперь металлический диск находился как раз над растопыренными пальцами его правой руки.

Я разжала руки.

Послышался ужасный хруст, и Луис испустил еще более истошный вопль, чем любой из слышанных мной здесь прежде. Не лучший способ прийти в чувство. Его левая рука прижала правую к телу, и я увидела в его глазах слезы боли. Я наклонилась над ним.

– Луис, – сказала я. – Послушай меня.

Его лицо было покрыто потом и пятнами крови. Скорее всего у него сотрясение мозга, и он еще долго не сможет ходить, пользуясь лодыжкой своей правой ноги. А его правая рука и ее пальцы? Я бросила на них взгляд, когда он бережно прижал их к животу. Они больше не походили на человеческие пальцы. Его рука превратилась в расплющенное искривленное месиво. Я видела, что он пытается меня слушать.

– Нам с тобой надо поговорить о Зои, – сказала я ему.

Он смотрел на меня с искаженным от боли лицом:

– О чем?

Я заговорила медленно и четко, чтобы он понял меня совершенно точно:

– Она зайдет за вещами. Ты заранее получишь предупреждение о ее визите. Очень важно, чтобы, когда она явится, тебя здесь не было. Собственно говоря, я бы провела этот день в другом городе. Поезжай куда-нибудь. Ты меня понял?

Он кивнул. Он все понял.

– Затем все закончится. Навсегда. Ты оставишь ее в покое.

Он снова кивнул. Ему было плохо от боли, но он понял.

Переполнявший мою кровь адреналин начал распадаться, и у меня начиналась кратковременная, вызванная химическими процессами депрессия, которая всегда наваливалась на меня после того, как мне приходилось прибегать к насилию. Мне больше не хотелось ни с кем говорить. Не хотелось оставаться в этом гараже и видеть людей. Мне хотелось сейчас одного – оказаться в какой-нибудь тихой комнате и заснуть. Я, не мешкая, вышла наружу. Хотел того Луис или нет, на звуки стрельбы могла приехать полиция.