Сол Лелчек - Спастись от опасных мужчин [litres с оптимизированной обложкой]

Пять минут спустя я уже снова находилась на скоростной автостраде. На этот раз я ехала в крайнем правом ряду, позволяя тем, кто мчался быстрее, проноситься мимо меня слева. Часть моего сознания пыталась ответить на вопрос, почему такие мужчины, как Луис, выделывают с женщинами подобные вещи. А в это время другая часть моего сознания, обремененная знанием людей, даже не заморачивалась подобными мыслями. Я училась этому на протяжении большей части своей жизни.

В том числе и после окончания университета.

Когда учеба осталась позади, я несколько раз объехала вокруг Залива, ненадолго задерживаясь то в одном городе, то в другом, пока снова не оказалась в Беркли, не имея ни малейшего понятия о том, что бы мне хотелось делать дальше. Как-то днем, в Окленде, проходя мимо убежища для женщин, ставших жертвами домашнего насилия, я вспомнила те два нескончаемых года, которые мне пришлось провести в моей первой приемной семье, и остановилась. Неделю спустя я уже проходила аттестационный курс, после чего в течение первого же месяца начала работать в качестве сотрудницы, оказывающей первую помощь. В полном соответствии с моей должностью в мои обязанности входило встречаться с женщинами, ставшими жертвами домашнего насилия, сразу же после того, как это произошло, где бы они в это время ни находились. Встречаться, чтобы утешить их, предложить поддержку со стороны убежища, разработать план по обеспечению их безопасности. Во время обучения акцент делался на то, чтобы помочь таким женщинам залечить свои душевные раны, обрести уверенность в своих силах, необходимую для того, чтобы начать новую жизнь. Но моя работа включала в себя и выполнение других функций. Таких, как оказание им помощи в поиске работы и самостоятельной аренде жилья.

А также, возможно, и в том, чтобы остаться в живых.

В этом-то и была загвоздка. Многие из женщин, уходивших из убежища, залечив свои душевные раны, возвращались к нам снова. Причем, когда это происходило, их душевные и телесные раны приходилось залечивать заново, с самого начала. И в каждом таком случае неизменным было одно – чем чаще эти женщины к нам возвращались, тем в худшем состоянии они находились. Постепенно я начала понимать: как только мы помогаем им встать на ноги, незримые силы снова сшибают их с ног. Только на самом деле в этом были замешаны не незримые силы, а незримые люди. И они вовсе не были незримыми, они не скрывались. Они действовали вполне открыто.

Первой, кому я оказала помощь такого рода, была Клара. Любящая повеселиться иммигрантка с Гаити с жизнерадостной улыбкой и испуганными глазами. Когда я увидела ее в первый раз, под глазом у нее был синяк. Во второй раз у нее был сломан зуб. В третий раз у нее оказалось сломано запястье. Оказалось, что ее муж был в прошлом военным, и когда напивался, ему начинало казаться, что он по-прежнему ведет бой, а силы противника чаще всего олицетворяла собой его жена. После третьего раза я уговорила ее оставить его, использовав при этом все убедительные аргументы и риторические приемы, которым меня научили во время прохождения подготовки. Прибегнув к каждому из многочисленных веских доводов, чтобы убедить ее начать новую, лучшую жизнь и найти в себе для этого внутренние силы.

Она согласилась. Я была рада. Она тоже была рада.

Она оставила его. Для этого ей потребовалось немало мужества, а я испытывала гордость. Но не учла одного важного обстоятельства. Когда женщина принимала решение уйти от своего мужчины, он мог пойти и найти ее. Как представляла себе я, уход женщины являлся последним шагом. На самом же деле он был только первым. И самым опасным. Я начала понимать, что часто женщинам, которые решались уйти от своих мужчин, в итоге приходилось хуже всего. Как будто то, что они посмели поступить по-своему, было наихудшим из всех возможных оскорблений. Возможно, все дело было в унижении, возможно, в слепой ярости, а возможно, в том, что некоторые из этих мужчин вообще имели склонность реагировать с помощью насилия на любую часть своего бытия, с которой что-то было не так, как им хотелось. Они могли ударить ногой собаку, женщину, ребенка или не понравившийся им чем-то телевизор с одной и той же озверелостью, безразличной и тупой…

Другие мужчины, похоже, просто находились в состоянии глубокой и непонятной депрессии. И они могли быть самыми опасными из всех. Я не была психологом и не знала почему. Может быть, потому, что преднамеренное убийство не казалось им такой уж плохой вещью, если через пять секунд после его совершения они планировали покончить с собой. А может быть, дело было в нигилистическом отрицании всех ценностей и полном безразличии к жизни вообще.

Я делала все возможное, чтобы заполнить эти пробелы в моем образовании. Как обычно, я начала с книг, прочитав все источники, начиная с документального произведения о распознавании признаков того, что против тебя может быть применено насилие, «Дар страха», и кончая романом о женщине, регулярно избиваемой мужем, который назывался «Женщина, которая ударялась о двери». Я читала статьи, социологические журналы, судебные дела, отчеты, выпускаемые некоммерческими организациями. Я узнала все о синдроме избиваемой женщины и о порочном круге домашнего насилия, который не кончается и этапами которого являются гнев, насилие, извинение и успокоение, после чего все начинается по новой.

Случаи бытового насилия были повсеместны. Оно окружало меня со всех сторон.

В четвертый раз я увидела Клару в больнице. Ее состояние было еще хуже, чем когда-либо прежде. С другой стороны, она все-таки не сломала себе шею. А ведь падение с лестницы могло закончиться и таким исходом. Мне было тяжело стоять в больнице у постели женщины, покрытой синяками и охваченной ужасом, и думать при этом, что ей «повезло». Но, может быть, так оно и было. В тот момент в больнице я и решила, что не хочу, чтобы муж избил Клару в пятый раз. Порочный круг надо было разорвать. После того как это решение было принято, за первым шагом последовал естественно вытекавший из него второй, за вторым третий и так далее. Это было как игра в пул. Каждый удар кием готовит почву для следующего удара. Найти мужа Клары было просто. Большинство людей живут по определенному адресу и работают в определенном месте. Большинство платят по счетам, получают корреспонденцию, ходят в одни и те же бары и спортзалы, имеют устоявшийся круг знакомств и укоренившиеся привычки.

Сначала имя и фамилия. Потом адрес. Затем наблюдение, изучение повседневного распорядка дня, привычек. Как тогда, когда я наблюдала за Джорданом Стоуном. Я выяснила, когда муж Клары выходит из дома, чтобы поразвлечься, и в какое время он ложится спать. Узнала, с кем он дружит и как развлекается. Я начала понимать, что важными могут оказаться самые мелкие факты. Например, принадлежность к рядам вегетарианцев или, напротив, пристрастие к жареной курице. Или то, выгуливаешь ли ты каждый вечер собаку и даешь ли себе труд поднимать оконные шторы после того, как встаешь по утрам. А также то, какое у тебя представление о приятном времяпрепровождении – напиться в стельку или отправиться в пеший поход.