Карен Макманус - Двое могут хранить секрет [litres]

Эзра поворачивается ко мне с улыбкой.

– Это что такое? Она говорит про Мэла?

От возмущения меня бьет озноб. Сейди не должна так поступать; не должна указывать мне на то, в чем я еще сама не разобралась, при том, что сама она никогда не рассказывает нам важных вещей о себе. Я расправляю плечи и наклоняю голову, как будто мы играем в шахматы и я только что сообразила, какой следующий ход сделать.

– Осенний бал здесь такое большое событие, ведь правда? – произношу я. – Народ просто помешан на королевском дворе. Они даже помнят, как ты была королевой двадцать лет назад.

Улыбка на лице Сейди сменяется каким-то неестественным выражением, и я ближе наклоняюсь к телефону. Она чувствует себя неуютно, и я этому рада. Не одной же мне всегда чувствовать себя ужасно.

– Ты никогда об этом не рассказывала, – добавляю я. – Классный, наверное, был вечер.

Ее смех легок, как сахарная вата, но в то же время резок.

– Думаю, настолько классный, насколько могут быть танцы в маленьком городке. Я едва его помню.

– Ты не помнишь, как была королевой осеннего бала? – не отстаю я. – Это странно.

Сидящий рядом Эзра настораживается, и хотя я не отвожу взгляда от Сейди, я знаю, что он на меня смотрит. Мы так не поступаем; мы не добываем информацию, которой Сейди не хочет с нами делиться. Мы говорим о том, что предлагает она. Всегда.

Сейди облизывает губы.

– Да ничего особенного не было. Скорее, вероятно, событие, которое теперь школьники могут задокументировать в соцсетях. – Она переводит взгляд на Эзру: – Кстати о которых, мне очень нравятся твои посты в «Инстаграме», Эз. Если судить по ним, город так мило выглядит, я даже заскучала по нему.

Эзра открывает рот, хочет ответить, но я вступаю первой.

– С кем ты ходила на тот бал? – спрашиваю я.

В моем голосе звучит вызов, принуждающий ее к новой попытке сменить тему. Я вижу, что она этого хочет, хочет так сильно, что я чуть было не сдаю позиции. Но я постоянно думаю о том, что сказала в универмаге «Дэлтонса» Кэролайн Килдафф. Принцесса. Что за глупость – хотеть быть принцессой. Сейди ею была – моя любящая внимание, экстравертная мать поднялась на абсолютную вершину школьной популярности – и никогда, ни разу об этом не говорила.

Мне нужно, чтобы она об этом рассказала.

Сначала мне кажется, что она не ответит. Когда же слова слетают с ее губ, лицо ее приобретает не менее удивленный вид, чем мое.

– С Вэнсом Пакеттом, – говорит она. Я к тому не готова. Рядом со мной шумно втягивает воздух Эзра. Сейди переводит взгляд с меня на моего брата, и на переносице у нее появляется морщинка, а голос звучит выше и резче. – Что? Вы с ним встречались?

– Недолго, – отвечает Эзра.

– У вас были серьезные отношения? – одновременно спрашиваю я.

– Тогда у меня ни с кем не было серьезных отношений.

Сейди тянет сережку. Это признак ее нервозности. Я наматываю на палец прядь волос – это мой признак. Если Сейди не нравится эта линия расспросов, то следующая вызовет у нее ненависть .

– А с кем пошла Сара? – спрашиваю я.

Я словно взяла ластик и стерла с лица матери всякое выражение. Много лет я не спрашивала о Саре; Сейди приучила меня не донимать ее. Эзра щелкает суставами пальцев, это его признак нервозности. Нам всем жутко не по себе, и я вдруг понимаю, почему «Гамильтон-хаус» советует «общение, поднимающее настроение».

– Не поняла? – переспрашивает Сейди.

– С кем на осенний бал пошла Сара? Это был кто-то из Эхо-Риджа?

– Нет, – говорит Сейди, оглядываясь через плечо. – В чем дело? О, ясно. – Она поворачивается к камере с вымученной веселостью на лице. – Простите, но мне нужно идти. Мне дали этот телефон всего на пару минут. Люблю вас обоих! Желаю сегодня хорошо повеселиться! До скорой связи!

Она изображает губами поцелуй и отключается.

Эзра сидит, уставившись в пустой экран.

– Позади нее ведь никого не было, да?

– Да, – говорю я, и в этот момент звонят во входную дверь.

– Что все это значит? – тихо спрашивает брат.

Я не отвечаю. Я не могу это объяснить; это стремление заставить Сейди рассказать нам какую-то – любую – правду о ее жизни в Эхо-Ридже. Мы сидим в молчании, пока снизу не доносится бабулин голос.

– Эллери, Эзра, ваш сопровождающий прибыл.

Эзра убирает телефон в карман и встает, и я выхожу за ним в коридор. Я ощущаю беспокойство и смятение, и внезапно меня охватывает желание схватить брата за руку так, как я делала это, когда мы были маленькими. Сейди нравилось говорить, что мы родились, держась за руки, и хотя я совершенно уверена, что это физически невозможно, у матери есть десятки фотографий, на которых мы лежим в колыбели, ухватившись друг за друга крохотными пальчиками. Не знаю, было ли так у Сейди и Сары, потому что – вот удивительно – она никогда нам ничего не рассказывала.

Офицер Родригес ждет нас внизу в прихожей, одетый по форме, напряженно стиснув перед собой руки. Я вижу, как поднимается и опускается кадык, когда мужчина сглатывает.

– Как дела, ребята?

– Отлично, – отвечает Эзра. – Спасибо, что согласились подвезти.

– Никаких проблем. Я не виню вашу бабушку за то, что она так переживает, но мы работаем с персоналом «Фермы страха» и школьной администрацией, чтобы убедиться, сбор болельщиков – безопасное мероприятие для каждого из учеников.

Такое впечатление, что он читает по бумажке и я словно вижу перед собой неуклюжего подростка, только в обличье полицейского. Я передала бабуле, как Сейди описала его – с разбитым сердцем и вконец расклеившегося на похоронах Лейси, – но бабушка лишь хмыкнула. Этот звук я привыкла ассоциировать с разговорами о Сейди.

– Я этого не помню, – раздраженно ответила бабуля. – Твоя мать драматизирует.

Это ее обычная реакция на Сейди, и я, честно говоря, не могу ее винить. Но я продолжаю изучать фото десятого класса Лейси, сделанное на пикнике и переснятое мной на телефон. Когда я увеличиваю шестнадцатилетнего Райана Родригеса, я все вижу сама. Я могу представить, как этот томящийся, судя по его виду, от любви парень рыдает, потеряв Лейси. Хотя я не пойму, сделал он это от горя или от злости.

Пока мы с Эзрой берем куртки, бабуля сердито смотрит на офицера Родригеса, сложив на груди руки.

– Для каждого из учеников, да. Но вам нужно быть особенно бдительными по отношению к трем вовлеченным в это девочкам. – Она морщится. – Меня гораздо более порадовало бы, если б осенний бал вообще отменили. Зачем давать еще один повод тому, кто за этим стоит?

– Ну, противоположная точка зрения в этом споре: зачем давать им больше власти? – говорит офицер Родригес. Я удивленно моргаю, глядя на него, потому что в этом действительно есть смысл. – Как бы то ни было, мы полагаем, что сообща безопаснее, – продолжает он. – По пятницам на «Ферме страха» всегда не протолкнуться. Кто бы ни был тот, с кем мы имеем дело, ему нравится действовать тайно, поэтому я уверен, что он вообще не появится сегодня вечером. – Он достает ключи и едва не роняет их, но в последнюю секунду подхватывает, совершив неловкий рывок. Вот тебе и краткий проблеск компетентности. – Готовы, ребята?