Райли Сейгер - Моя последняя ложь [litres]

– Ты здорово навернулась в подвале, – говорит Тео. – Я немного смягчил падение, но ты сильно ударилась головой.

Я вылезаю из кровати и встаю, держась за койку Миранды на случай, если мне понадобится опора. Мои ноги словно гуттаперчевые, но я все-таки могу стоять. Вокруг остаются маленькие обрывки темноты, захватившей меня в Особняке. Я моргаю, и они исчезают.

– Тебе нужно отдохнуть.

Сейчас это невозможно. Не при нем же. Да и руки у меня болят от волнения. Я не могу успокоиться. Я осматриваю коттедж и вижу все то, что уже увидела этим утром. Кровать Саши аккуратно заправлена. Под одеялом Кристал спрятался плюшевый медведь.

– Их так и не нашли?

Тео мрачно качает головой. Ноги начинают дрожать, словно умоляя меня прилечь. Я хватаюсь за койку Миранды еще крепче и продолжаю стоять.

– Флинн рассказал семьям. Он спросил, связывались ли девочки с ними. Ответ отрицательный. Бабушка Миранды даже не знала, что у нее есть мобильный телефон, поэтому мы не знаем, какой у нее оператор.

– Флинн поговорил с работниками кухни?

– Да. Они все живут в соседнем городе и работают в местной школе. Они были рады получить работу на лето. Они приезжают на машине вместе перед завтраком и уезжают после ужина. Прошлым вечером никто не остался в лагере. И никто не приехал рано с утра сегодня. Даже Марвин.

Вся моя информация, все попытки помочь Флинну были лишены смысла. Я чувствую, что в груди копится разочарование, подпирает грудную клетку.

Тео откладывает журнал в сторону и спрашивает:

– Ты хочешь поговорить о том, что случилось в Особняке?

– Не особо.

– Ты сказала, что видела Вивиан.

У меня пересыхает во рту, мне трудно говорить. Язык кажется липким и тяжелым, я не знаю, как произносить слова. Рядом с Тео стоит бутылка воды. Он протягивает ее мне, и я выпиваю все до дна.

– Да. – Я прочищаю горло. – В реальном времени, рядом с коттеджем.

– Но я посмотрел, Эмма. Там никого не было.

– Я знаю. Это…

Я не в состоянии подобрать правильное слово. Галлюцинация? Игра воображения?

– Стресс, – говорит Тео. – На тебя свалилась куча всего.

– Но я видела ее раньше. Много лет назад. Поэтому меня послали лечиться. Я думала, что больше никогда ее не увижу. Но… здесь, сейчас, я ее вижу постоянно.

Тео склоняет голову и смотрит на меня особенным взглядом. Как на пациентов с плохим диагнозом.

– Я поговорил с матерью. Мы пришли к выводу, что не нужно было тебя приглашать сюда, даже с самыми благими намерения. Но мы не думаем, что это твоя вина. Она лежит на нас. Мы недооценили возможный эффект. То, как это на тебя повлияет.

– Ты имеешь в виду, что мне нужно уехать?

– Да. Я думаю, так будет лучше.

– Но девочки?

– Их ищут прямо сейчас. Поисковый отряд разделился на две группы. Одна прочесывает леса справа от лагеря, другая – слева.

– Мне нужно идти с ними, – говорю я, нетвердо шагая к двери. – Я хочу помочь.

Тео перекрывает дорогу:

– Ты не в том состоянии, чтобы бродить по лесам.

– Я должна найти их.

– Их найдут. – Тео хватает меня за руки и удерживает на месте. – Обещаю. Мы думаем добавить людей завтра, если понадобится. За двадцать четыре часа мы обыщем каждый квадратный метр этой территории.

Я не напоминаю ему, что подобные меры ни к чему не привели пятнадцать лет назад. Тогда обыскали все. Нашли только толстовку.

– Я остаюсь, – настаиваю я. – Я не уеду, пока их не найдут.

Вдалеке слышится тарахтение. Оно разносится по долине подобно грому. К поискам присоединился вертолет. Звук мне знаком, потому что я его слышала пятнадцать лет назад. Коттедж трясется, когда вертолет пролетает прямо над нами, очень низко, едва не касаясь верхушек деревьев. Тео морщится, словно от боли.

– Мать не доверяет тебе, Эм, – громко говорит он, стараясь перекричать вертолет. – Я и в себе-то не уверен.

Я тоже прибавляю громкости:

– Клянусь, я ничего им не сделала!

– Как ты можешь быть в этом уверена? Ты бы вообще ничего не запомнила из прошлой ночи, и это было бы вполне нормально.

Вертолет улетает прочь, в сторону озера. В коттедже воцаряется тишина. В ней висят слова Тео – и подразумеваемое обвинение.

– О чем ты говоришь?

– Флинн пообщался с преподавателями. Со всеми. Кейси говорит, что видела тебя у душевых и что ты выглядела пьяной. Бекка призналась, что вы выпили бутылку виски, пока все были на костре.

– Я сожалею. – Мой голос звучит так тихо, что я удивляюсь, что Тео его слышит.

– Так ты пила прошлой ночью?

Я киваю.

– Боже мой, Эмма. Тебя могли увидеть девочки.

– Я сожалею, – повторяю я. – Я поступила глупо и неправильно. Я вообще не знаю, что на меня нашло. Но это не означает, что я что-то сделала с девочками. Ты же видел запись. Ты видел, что я пошла их искать.

– Или пошла по следу. Трудно сказать с уверенностью, что это было.

– Неправда. Ты меня знаешь. И ты знаешь, что я бы не причинила им вреда.

У него нет никаких причин мне верить. В конце концов, я столько раз врала. Одно его слово – и я окажусь в той же ситуации, что и он пятнадцать лет назад. Я прекрасно понимаю, что мы поменялись местами.

Я склоняю голову и смотрю в его карие глаза, принуждаю посмотреть на меня. Я хочу, чтобы он меня увидел. По-настоящему. Если он это сделает, он узнает ту девочку, которой я когда-то была. Он узнает тринадцатилетного подростка, который его обожал, и перестанет обращать внимания на двадцативосьмилетнюю женщину с кучей проблем.

– Пожалуйста, поверь мне, – шепчу я.

Проходит мгновение. Одна секунда, но мне кажется, что она длится вечность. Моя судьба висит на волоске. Потом Тео шепчет:

– Верю.

Я киваю. Я невероятно благодарна. Я почти плачу от счастья.

Потом я его целую.

Неожиданно для нас обоих. Как в прошлый раз, только с большей силой. Я делаю это не от смелости, а от отчаяния. Исчезновение девочек лишило меня всяких сил. Я хочу, чтобы меня что-то отвлекло. А ведь накануне я этого избегала. Сейчас я жажду этого. Я мечтаю о том, чтобы хоть секунду не думать о произошедшем.

Тео стоит спокойно и не реагирует, хоть я и прижалась к его губам. Но вскоре он целует меня в ответ, и обстановка накаляется.

Я прижимаюсь к нему и кладу ладони на его грудь. Не бью, а глажу. Он обвивает меня руками, держит, притягивает еще ближе. Я знаю, в чем дело. Я отвлекаю его, а он – меня. Мне все равно. Его губы скользят по моей шее, а рука забирается мне под рубашку.

Снаружи снова доносится гудение. Еще один вертолет. Или тот же – возвращается, сделав круг. Он летит прямо над «Кизилом». Так громко, что я не слышу ничего, кроме рева турбин. Окно дребезжит.

Тео поднимает меня, несет на кровать, опускает на нее. Он снимает рубашку, и я вижу шрамы. Десяток по меньшей мере. Они рассекли кожу от плеча до живота. Они выглядят как следы когтей. Я думаю об аварии. Искореженный металл, выбитое стекло, осколки режут кожу и обнажают кость.